Звательный падеж
Пётр Орлов
имя Пётр Орлов
место прибытия город Санкт-Петербург, РФ
1991й год выпуска из утробы и запуск сознания в этой голове
174 сантиметра длинны
71 килограмм массы тела
с 2007 года участвует в литературной среде
(от локальных городских сообществ до международных фестивалей, всяческих доморощенных, салонных и прочих мероприятий искусства и около того)*
полупрофессионалный экспериментатор и приверженец путешествий любых порядков
в интернете самостоятельных публикаций нет
печатные есть
желает быть поэтом, который желает быть писателем, который желает быть философом
стихи рождаются и находятся, прочее летит навстречу, по касательной и от
*2007
- участник ЛитО "Дерзание"
- резидент арт-клуба БОЛТ
2008
- лауреат конкурса ПОЭТому
- победитель конкурса "Проба Пера"
- создатель и участник арт-проекта ГЛАZS (Слепая поэзия).
- участник XII международного фестиваля искусств "Сергей Осколков и его друзья"
2009
- участник II Международного фестиваля независимого искусства "Уровень Моря"
- участник Фестиваля медиапоэзии «ВЕНТИЛЯТОР» (МОНУМЕНТАЛиздат)
2010
- участник II эпизода Фестиваля поэзии на Канонерском острове
- переезд в город Калининград
2011
- организатор пары поэтических вечеров в Калининграде
- участник III эпизода Фестиваль поэзии на Канонерском острове
- участник Северо-Западной конференции молодых литераторов Союза писателей России в Санкт-Петербурге
- Друг ЛитО В. А. Лейкина
2012
- участник Фестиваля верлибра в Санкт-Петербурге
- участник театра духовной реабилитации БОГЕМА
- уличная акция поэзии непосредственного контакта
2008- 2012
- корреспондент газеты "Вечерний Петербург"
- и ещё пары изданий
- и ещё пары телеканалов
- и ещё пары информационных порталов
(попеременно)
08.02.09
Дождь. Середина февраля.
Середина зимы.
Это разбивает надвое, каждого кто не спит.
Я был пьяный, я был у друга,
я был в мыслях о ней.
Она знала, что дождь в феврале невозможен,
и я это выдал...
Это прекрасная основа для того, чтобы
выманить наружу подкорку чужого,
а он не важен –
это мировые вариации связи.
Она выживет, печать – эти строки,
страсть в пальцах рук.
Вытаскивает наружу её раздражение:
повод моего вымораживающего творчества,
повод печатать стихи,
когда хочется спать,
когда хочется обнять любимого человека
в вымышленный день влюбленных...
Интерактив интеграции
знания
сосёт мои помыслы.
[дай прочитать]
*
Сентябрь.
Взять чернил и выпить их до дна.
Последнего глотка мне, как всегда, не хватит.
С какой это стати я решил, что рожден смеяться последним?
Дни и ночи, напролёт, пахнут осенью:
линии / пересечения / ветер /
фарватер реки под мостом.
Люблю много ветра.
Тонкий…отчетливо тонкий запах листьев
в её всклокоченных, путаных волосах.
– В чьих?
– Я выдумал.
– Куда всё ушло?
– Ты ушёл.
Всё равно монолог.
***
Дело в том, что я почти не умею читать.
Мои алфавиты вылупились неизвестно откуда.
Вылупились
неизвестно на что
мои глаза.
Наверное, это 2009.
И, думаю, что кто-нибудь
напишет когда-то
через 50 или больше
о том что:
“…в 2009-м июле
всходило солнце.
И это свежее термоядерное палево
за много миллиардов километров от нас
порождало сонную любовь к жизни…”
Как-то так
напишет
новый парень
через 50-60 или 70.
Также как некоторые мечтают
оказаться
в том самом сопротивлении,
в невиданной нами никогда
середине двадцатого века.
***
От звонка до звонка – пропасть.
Жизни нет, лишь, когда ты молчишь.
Всё как листья, забытые с прошлой весны в перегной.
Новый цикл для тех же открытий – вперёд.
В пуповину завёрнутые страхи предыдущего рода.
Наплевать, и это будет заветнейшей стае времён.
Ты же, будешь ощупывать мерзлыми пальцами воздух.
Воду выпить бы вместе
без зашторенных шорок на теле.
Знаешь, голыми браться за руки сложнее.
Знаешь, головы…что они могут подумать…
Вертикальных суждений не вырвешь из памяти. Жалко.
Не забыть – наверное, это всё, что осталось.
***
В каждом уровне,
на каждом новом слое поверхности –
поездка в новый сезон,
замена системы координат,
перестройка-синхронизация.
Ты же сможешь присягнуть себе сам?
Без риторики, словно беса наружу выпустить,
немыслимой стелой выстоять.
Обросший рострами опыта,
не шёпотом, а просто пристально,
вбирать в себя зарисовки новых топографических истин.
Тундра
А когда-нибудь я выйду на улицу,
Думаю, это произойдёт сегодня.
Кстати, улицы - это ленты пластыря асфальта
по голому телу земли.
Подумаю и не захочу получить "Пулицера" -
быть награждённым не в моих правилах.
В ступоре на стуле сутулится,
когда-нибудь и он испортится,
я снова иду по улице,
я снова пью Хортицу.
В кармане 21 день,
21 день на убыль и только.
Это количество нас погубит,
тем более, если быть стойким.
В новую градацию качества времени
перейти.
А знаешь,
тундра - это не так уж и страшно,
я тоже так думал раньше.
Это не губит; это просто делает старше.
Это не губит наше.
*
Я был рождён, и это слишком отчаянно походило на обещание,
и что-то прокричал тёплой утробе матери на прощание.
Я живу в пасмурных городах, в которых днём нет и тени,
никаких обстоятельств нет, только клубок энергосплетений.
Я был рождён так необычно и просто, без философий,
как вероятность того, что кто-то выжил в авиакатастрофе,
как объектив, увидевший больше, чем твой собственный глаз,
как будто бы люди и не рождались сотни миллионов раз.
Я был рождён, как должно быть, без мысли, без бога,
в противоположность свинцового отпечатка газетного некролога.
Это так же, как выстрел из магнума сорок пятого калибра,
что оставил зиять отверстие в теле, не имевшего выбора.
Я был рождён, будто это действительно должно было произойти,
как прыжок с обрыва с надеждой, что в этот раз должно повезти,
как танк, что пронёсся, сквозь толпу, на своём пути сшибая всех,
это как звук товарного поезда, что заглушил детский смех.
Я был рождён, как затихшая барабанная дробь и начало боя,
как блеск уверенности в собственной правоте, в глазах изгоя,
как молния, разрезавшая облака, чтоб открыть путь метели…
Я был рождён в гениальном и пасмурном городе, где днём нет тени.
Я был рождён, и это слишком походило на обещание.
Я был рождён, и это выглядело подозрительно нечаянно.
Весна
Глубина отражений в стёклах витрины и в окнах автобуса
обмениваются призраками.
Бессчётные тысячи тонн воды
безбрежно витают в небе
в ожидании момента пролиться
на поверхность этого сектора глобуса,
чтобы белого брата спасти,
пленённого грязной весной,
похоронившей заживо его
разрозненным маршем шагов,
расходящихся потоков полноты крови города.
Д.
Мы могли резать торт, или волны, или провода телефона…
Таким же способом велосипедное колесо фортуны
просто сверкало отражением в катафотах.
И прекрасно задразнили беззубую мурену судьбы.
Мы договорились ходить на могилы друг к другу,
ведь смерть сама бесконечно смешна.
Звери на цепях срывались на нас
мужественно и печально
как воздушные шарики в небо,
стараясь разбить наш смех
легко и свободно побеждающий мир.
Пощады не жди
Пощады не жди, друг!
Эта грусть может съесть тебя заживо
им всем только кажется,
что в мечтах самих есть хоть немного счастливого.
И я прокляну тебя тут же,
если снова не сможешь на это отважиться.
Пощады не жди, друг!
Есть что-то сопливое в твоём желании спрятаться
в социопатии / аскезах / алкоголизме или фантазии.
Я найду тебя, кем бы ты ни прикинулся.
Пощады не жди, друг!
Я оставлю тебя без возможности выбора.
Ты – выродок собственных иллюзий,
твоим же грузом
я придавлю тебя на холодном зеркале
на пути
никуда
и тогда пощады не жди,
ты, мой единственный друг.
Я заткну тебе уши / рот / нос,
чтобы ты ничего не учуял,
чтобы ты не услышал,
чтобы ты ничего никому не сказал.
Просто, друг, посмотри мне в глаза.
*
Это
растёт как пропорция
количества трещин стекла
к тишине ультразвука,
с каждым концентрическим кругом
стремится к центру
в точку максимального напряжения,
отражением в отражении
рекурсивно множится
лучами света,
распространяется
как взрывная волна
стремительно в массу плотности тела
и глубже,
снаружи, окружая вихревыми потоками
разного толка,
рождает
её
имя.
*
Не оказалось совсем –
в вине истины нет.
Битва проиграна на войне
за право жить сердцем,
все эти люди стоят нигде,
книжки… и те молчат, как всегда.
Ревущие бизоньи стада
мрут,
очередной «Брут»
мне что-то сказал,
но я не услышал его,
в автокатастрофе погибла скво –
технократия вышла за рамки
опять вообще,
ты, как и 10 минут назад
не здесь,
10000 километров вокруг
сходятся в точку зрачка.
Из запахов звуков и чувств
Взвесь,
в это погружённый весь
жду.
Цикл возвращения точек для «ё»
0
Ножницы разрезают двухмерное пространство:
между клавиш оно (любое) лишь станция
странствия межзвучий...
От случая к случаю, мы стараемся совладать с тучей
восстающей
мегаполисом над горизонтом.
Сон это или сон - то,
что оказалось перед утром?
Внешне или внутренне - это равно и тоже.
Не важно,
вонзая иглами под кожу тени сомнений,
гладко или с трением по вене
удаляя продукты распада клеток,
омертвелые стенки сосудов не дадут тебе ссуду на новое тело!
Тотальности ты так хотела,
или лишь это слово является для меня пределом?
1
Лучше бы я ничего не писал.
Точно.
Каждая точка подстрочником
проникает наружу.
А мы прекрасны и прощаем себя
выходя на стужу,
поощряя заблуждения предков.
Но если бомбоубежища нет,
то останемся там же.
Не было принципов и экскурсий.
Что до искусства,
то уже забыт курс.
2
Описывать свои давешние похождения
бессмысленно.
Насколько возможно –
продолжить сегодня пытаемся,
вербально или письменно…
Мы останемся спящими
по-настоящему,
всё там же / также на полу,
да на каком бы уровне ни было.
Не оставить выбора.
3
Невесомых не так мало,
как может показаться на первый взгляд.
Сколько раз подряд
ты потчевал себя одними и теми же
обещаниями / обращениями / ощущениями?..
Не стоят вообще
рядом с тем, что истинно –
тленно в мире измерений вещей,
а линейное время
выдавило себя в субстанцию.
Странствуя между одинаковыми станциями
завяз в цикличном.
Причинно-следственными ориентирами
эфемерной эгоцентрической личности,
бессознательным пичкаешь себя
и множишь это вокруг.
Каждый твой друг такой же, как ты:
у вас слишком сильно закрыты глаза
и слишком раскрыты рты.
4
Обернись.
Ориентиром – исходная,
подыскивая новые скалодромы.
Если поздно,
то стоит заметить, что не бывает так –
очередной маяк
выплеснут за пределы морских пучин.
Можно найти не менее десяти причин
ничего об этом вслух не произнести.
Забыл, легче кого угодно, чем себя простить.
Перестав быть овечкой, попробуй теперь не пасти.
Странно пытаться представить стимул, что заставит течь.
До вечности следующий не доберётся -
и снова с плеч…
Так уж заведено:
либо лопасти бросят тебя,
либо сам сквозь них,
третье так и не помогло –
донкихотовый беспокой.
Принципы порождают чувство вины,
верёвка отличилась от струны
узлом,
продолжать стоит, если так и не иссяк
позыв.
Птицы, треугольными указателями
о направлениях любых,
куда бежать,
если предчувствуешь взрыв.
5
Слышны шаги шамана весны.
Отныне снятся только вещие сны.
Отныне и присно
преследует призрак,
пламенем на теле выгорит.
Отрицая возможности выбора,
сопротивляясь ему и питаясь ветром
мне-то достаточно не иметь право вето,
отрицая проявления власти
не остыл.
Просто стал постылым
фундаментальный способ распределения сил.
6
С трудом выворачивал из собственных кренов –
лавировочный угол оказался неадекватен
силе сопротивления
встречного потока.
Гипотенузы, катеты,
можно и без расчётов.
Тут даже не нужно
зрения –
вестибуляра достаточно.
Конечно, всегда можно предпочитать остаточное,
но крадут, неизменно, только то, что ценно,
и это заслужено.
А вот циничность обсценна…
Достаточно вообще обнаружено.
Пора
всё время с утра до заката,
а также после и в процессе ужина
принимать эти таблетки…
Рулетки хронометров рудиментами стрелок
никогда не показывали куда идти,
достаточно просто внимание обратить.
К-су
Эта встреча произошла
во сне и, не уверен, что спал,
было то же, точнее – тоже была.
Неотвеченые вопросы
радиусами отчуждения
проникали между.
Ты улыбалась в шарф и просто
спокойно, без линий на лбу
и в уголках губ
смотрела вверх, в сторону.
Назовём это «история
про друзей»,
так подсказали в кофейне,
правда, говорили другому.
Наверное,
следует не требовать диалога,
вести себя чуть более скромно
и менее обособлено.
А получается пробная
территория взглядов в упор.
И если добавить немного отчаянности
в этот вечер,
то можно приспомнить каждую встречу,
до того как все они стали сном.
*
Луна просачивается сквозь облака,
утопающая в глубине парка толпа –
фонари,
деревья ветвями тянутся к ним.
Звоню тебе по мобильному.
Произойдёт контакт –
контракт реализованной связи.
Сердце синхронизируется в такт –
гудки.
Звонок сорвался.
Дальше подумалось так:
«Видящие и гласящие
ещё не перевелись.
Сам далеко не атлант,
да они бы и не помогли.
Уже в двух ступенях на пути
из собственного Тартара,
только бы не как Сизиф…»
Лимиты сегодняшних типов
опьянения
исчерпаны.
Ещё раз лучше бы не звонить.
*
И не было никакой тишины потом.
Ты же пробовал сам себя навзрыд?
Вывихнут.
Взрыт.
Сломавший ноги прыгнувший слон
и то честней всех этих потоков
саморазрушения ради океана сомнений.
Идти континенту в упор.
Толку?
Волны гор растекаются в плато.
Условленность в твёрдость –
непроходимый безумный спорт.
Всякий, затёкший, мнит себя в том,
что он сосуд –
растут лишь формы,
образуя заторы
в очереди к следующему
выдуманному институту.
В сутолоке все снова уснут.
За кем, зачем идти –
это вечный способ избежать состояния «ответ».
Итак, где ваш проездной билет?
*
Сгущенное сознание,
прозрачные мысли,
понятие численность
сошло на ноль.
Неразделимое поле,
ни вдоль, ни поперёк –
чисто.
Сочится
лава
вулканического сердечья.
Мало,
уже довольно.
Застывает
без боязни и с боем.
Кратеры кластерами
поднимаются
по всей поверхности
от центра сферы
сквозь каждый слой.
*
Слепые деревни,
глухие города –
неверные.
Нервно
перемещают стада
упорядоченных пассажиропотоков.
Сутолока без толка.
Выживут святые невежды
только.
Надежда
умирает от хохота.
*
Так холодно было, что раны,
казалось бы, не зарастить.
Биомеханический дистиллят
любви –
между двух ног
две ноги.
Мягкий после,
растёкся,
обволакивающе.
Коснуться бы твоей души,
подобно пальцами,
готовый умереть у тебя на руках.
Безладонными птицами
потерять в структурированных
небесах сомнений
принципы и лишиться их.
Вокруг только лишь бессмысленные
и беспощадные декорации…
Ты согласишься остаться?
Праздник
Они пропускают
звук сквозь себя –
проводники ритма,
жажды жизни –
не ждут.
Женщины –
нежности, драйва –
отдано;
мужчины –
силы и драйва –
взято.
Зажечь.
Желобом мускульного движения,
давлением крови в жилах,
экстатические обмены энергиями.
Жил / живу / выжил.
*
Когда же кончатся
ресурсы этих людей?
Мы умираем, даже не успев
увидеть мир, рождённый до нас
в расчёте на эти глаза.
Костёр, сингл газа,
сгустки плазмы –
очаг всех одиночеств.
Разобщение,
но процесс отторжения
ещё не окончен.
И лакомство токсинами,
невыносимо мазохистски –
проще.
И улицы вымощены мощами
и прочими костьми всех порядков
пропитана почва.
Эта жатва общества
всё изощрённей и жёстче.
*
Сегодня
день, исполненный ветра
вселенской весны,
расширяй амплитуду дыхания.
Ты
просто
забудь
те вещи, которые можно перелистнуть.
Твой путь
быть может окончен с ненужностью мира –
просто захлопнуть дверь.
Поверь,
пора
бросить вещи, которые могут тебя замарать,
отказ от выбора выбрать.
Во сто крат
разбит
мыслей поток, воедино собрать.
Плотина растворится в потоке воды.
/Уже не нужны следы.
Уже не нужны следы.
*
Тет-а-тет.
С первого ракурса -
самые глубокие и обречённые,
со второго -
обрывистые и страстные.
Другие мы / взгляды наши
изнутри и со стороны.
Я буду петь свой светлый реквием
великой и прекрасной печали
со дна,
где-то между,
где-то посередине,
на вершине горы
с самым глубоким
и в пепел рассыплюсь.
В новые вехи вырваться
самым отчаянным фениксом,
рыжем пламенем...
Рваными выступами
взобраться и полететь,
держа за руку каждого,
кто не завершился
и мечтать в настоящее.
Иначе бессмысленно.
*
Тело моё на грани самоуничтожения,
в градусе вымирания,
трагической медитации.
Собственное звуковое сопровождение
внутреннее
отстраняет от участия в ситуациях
обыденного бессознательного прозябания
и сожранных синдромом этим.
Лучше маяками невербальных контактов,
и улыбками синхронизации странствовать.
Слишком конкретный и страстный,
и юродивый, словно друг каждому
и невозможно препятствовать -
разрушение неприятностей и неприязни
средствами отрицания.
Останется лишь материализованный код
фиксации ситуаций.
Мы привязаны только лишь гравитацией.