Виктор Иванiв
ГОЛОС ПОЛДНЯ
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
I. СОЛНЦЕ ПОХОРОН
СОЛНЦЕ ПОХОРОН
1. Чернеют липы детской осенью
2. Нежный май стал вдруг горшим из празднеств
3. Красивый юноша глядится в зеркало
4. Сорвала сегодня ты красный мак
5. Сегодня довожу до вашей светлости
6. Перечитай роман «Анна Каренина»
7. В часовенке ты сонно ухом ник
8. Молишься ты у образа святого
9. Так чтение становится мигренью
10. Неделю назад были они помолвлены
11. Ты звал меня смотреть на корабли
12. Красота христианская – Пятница
ТРАУРНЫЙ ЗАЙЧИК НАД МОГИЛОЙ УТОПЛЕННИЦЫ
13. Это ты мне приснилась сегодня.
14. Уже стряхнул я спичку
15. Зрачок расширился под пятнышком копеечным
16. Ты в трамвае едешь до Охты
17. Под шепот бабки повивальной
СТИХИ О ТОМ, ЧТО СЛАДКО
18. Когда б не сладость слова «байховый»
19. Один бессмысленно смеется
20. Когда при чтении «Вечорки»
21. слышу я смех твой, солнечное дитя
22. Соположенье рифм комических
II. ГОЛОС ПОЛДНЯ
ЦИКЛ ПОСВЯЩЕНИЙ
23. То были лишь младенческие сени
24. Листва сверкает медленна прогулка
25. Как юноши впадающие в детство
26. Дрочи на мужа своего
27. И красный цвет мне навевает грусть
28. Когда склонясь над книжкою Безанта
29. Что привело тебя в поля любви
30. Когда с тобой нас в комнате запрут
РАЗРОЗНЕННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
31. Глаз не оторвать от чайной этикетки
32. Выходит черный лекарь из аптеки
33. Вдень в волосы две голубые ленты
34. Лиловый цвет тебе к лицу
35. И наступает этот бледный день
36. От меня вам всем приветик
37. И в ажитации покажется
38. Бредет лунатичный ребенок
39. Где радуга цветет бензином
40. У сообщающихся сосудов
41. Пять лет назад играли в шахматы
42. На отражение свое
43. и это было лишь кормленье словом
44. И небеса, отяжелевшие луною
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Перед Вами записи разговоров двух особ, которых условно можно назвать «учителем» и «учеником», которые они вели в разные годы начавшегося века. В ходе этих разговоров ученик получил первоначальное представление о ряде идей, которые можно, опять же условно, классифицировать по следующим темам: музы-лихорадки, симпатические свойства вещей, арабские цифры, протоколы Сионских мудрецов, демокритовы атомы, cholera-morbus, основы стихосложения, отличие григорианского и юлианского календаря, устройство системы пищеварения, панические настроения, албанский язык, циркуляция животных духов, толкование таротных арканов «Солнце» и «Луна», взгляды философа Ницше на музыку, принцип предустановленной гармонии, еврейский театр. Не успев хорошенько усвоить эти идеи, любознательный ученик попытался зарифмовать их для памяти, чтобы подготовить жизнеописание своего учителя, одного из hommes illustres современности, и впоследствии издать этот труд.
При этом в голове ученика возникла большая путаница, и он не удержался от того, чтобы много добавить всяческой отсебятины, оставив после себя настолько комический образ лирического героя, что этого трудно не заметить без улыбки. Читателю довольно хорошо должно быть известно, что многие современные поэты работают на радио, где ведут передачи для любознательных. Позволим себе в связи с этим сделать сравнение: у нашего ученика было свое «радио в голове». Получая различные сигналы, и реагируя на внешние раздражители, не оставлял он без внимания ни одного события, которое уязвляло его: поведение окружающих, происки зоилов, козни враждебных правительств. Плодом этих коллизий воображения и являются стихи, которые Вы видите перед собой.
И последнее. Стремясь во всем подражать своему учителю, он перенес его манеры в обращение к одной барышне, в которую был тайно и безнадежно влюблен, пытаясь занять смехотворную позу просветителя ее души. Ей то и посвящен этот эксперимент – стихи сочинялись на скорость и на время, поэтому от взгляда читателя не должна укрыться чрезвычайная поспешность и, так сказать, следы от штопки белыми нитками.
И с верным табаком печали забывает
А. Пушкин
И каждая коленцами выделывала сорок четыре
В. Маяковский
I. СОЛНЦЕ ПОХОРОН
СОЛНЦЕ ПОХОРОН
Елене К.
1.
Чернеют липы детской осенью
а подними-ка этот камушек
душа гордится сердце возносится
и погребальный шепот мамушек
Запусти его по воде и считай до ста
какое желание хочешь загадывай
почему на сердце так радостно
только в эти глаза больше не заглядывай
Но чтоб небес голубиным гулом
не клялся - перистых выше крон
все кажется что снова подмигнуло
тебе осенних солнце похорон
2.
Нежный май стал вдруг горшим из празднеств
В сонном воздухе кружится пыль
уксус лакомей крови ли разве
этот вкус я уже позабыл
Ты как нищий цыганский ребенок
целуй руку коснувшись земли
в теневых мы и мокрых знаменах
поминальное солнце зажгли
Подожженный бумажный корабль
тонет в облаке жарких небес
нежный май ли стеклянный октябрь
мы сегодня хороним невест
3.
Красивый юноша глядится в зеркало
себе лицо он режет бритвою
все так как будто бы он видит перкеле
ты молвишь озадачено едить твою
Что скажешь ты о зеркало мордастое
свое лицо как в радио – помехою
становится а коль болеешь астмою
так не кури! то кашель или смех – аминь.
Ладонь твоя алеется стигматами
- ужель ты станешь жертвовать пятью
своими пальцами ни в чем не виноватыми?
- засела мысль: себя я оскоплю
4.
Сорвала сегодня ты красный мак
и теперь он у тебя в волосах
стало жарко садишься в гамак
не забыться тебе в голосах
Солнце голову тебе напекло
и так сладко бы было вздремнуть
согревать в трамвае стекло
на серебряную ложку подуть
К этой ложке горячей ухи
детских грез уносится рой
расплескала рукою духи
что поделать с этой жарой
5.
Сегодня довожу до вашей светлости
о том что думалось ночами летними
и буду говорить о детской смертности
о преступленьях совершенных малолетними
Всего их двести душ кривых и хроменьких
вы залюбуетесь стеклянными скелетами
что умирали солнышком согретыми
и заживо сгорали в печках доменных
На площади поставлен мальчик бронзовый
он улыбается румяной зорькой розовой -
нам близость встречи указала той -
спешит навстречу мальчик золотой
6.
Перечитай роман «Анна Каренина»
ты перестанешь быть собой о отрок женственный
в одном из русских школьных сочинений
был назван грех источником блаженства
Мяучит кошка – этот плач младенческий
в ночи мне сладко надорвет сердечко
но в голове опять звенит бубенчиком
смех мелодичный матери и девочки
Он убаюкивает время механически
он сам тебе тогда оценку выставит
и ты за ним попробуй обмани часы –
блаженны кроткие что грезят об убийстве
7.
В часовенке ты сонно ухом ник
к решетке, розы запах обоняя, -
поеживался старый духовник.
пел соловей полуночь обгоняя.
И доносились крики часовых
на башнях до четвертой стражи.
глаза большие в стеклах плюсовых -
и ты ловил бессонные миражи.
«Льстецы Вас окружают и лгуны», -
но прервалось гаданье хироманта.
пугая тенью лампы и луны,
испуганно вошла в покой инфанта.
8.
Молишься ты у образа святого
на ветру в ладони сберегаешь свечу
но входит в молитву скверное слово
как будто в божьем дому засвищу
И взором полным укора немого
святой посмотрит и в душе стыд
и если думаешь что согрешаешь немного
то против Христа вдвое грешишь
Где бы не услышал слово лукавое
попало в сердце и в голове стучит
в глазах стоит химера двуглавая
смотри чтоб дым не пошел от свечи
9.
Так чтение становится мигренью
От первых букв святого Евангелия
Из плюновения Он сделал брение
Теперь ты знаешь в детстве налгали нам
Нам говорили не был человеком Он
не выводил Он буквы на песке
Петух кричит и ты вставай common
Хоть видишь жилы на своем виске
И кровь твоя пусть станет йод и соль
И лопнет в горле виноградина-кадык
разорванным менадами Дионисом
ты б лучше проглотил язык
10.
Неделю назад были они помолвлены
неделю в глаза друг другу глядели
и словно бы ждали знака условного
и вот закончилась эта неделя
А в новой неделе - девять дней
срезана прядь волос твоих
светлых и брачных нет простыней
на зеркалах белые простыни
Ах зачем вы так страшно глядите
словно ее и не было здесь
но ты поймаешь взгляд Эвридики
у врат в Гадес
11.
Ты звал меня смотреть на корабли
когда мы плоти возвели плотину
беспечные мы были короли
и на зубах железная пластина
И после этого ты зажил как святой
могуществуя доблестною дланью
а я бродил по городу слепой
и у матрон просил я подаянья
И дни прошли и вот настал Канун
и пение неслось отроковицыно
и дети выходили из коммун
у врат Твоих меня ждала милиция
12.
Красота христианская – Пятница
сердце снова полно ликованием
в этот праздник Пятидесятницы
мы в тебе никогда не обманемся
Под иконою курится ладанка
и так сладко вдыхать фимиамы
твоя нитка была тонка
и всех знаем по именам мы
снова ангелы нам благовествуют
и садится солнце бессонницы
только вместо фамилий крестики
только слышится плач богородицын
ТРАУРНЫЙ ЗАЙЧИК НАД МОГИЛОЙ УТОПЛЕННИЦЫ
Посв. Н.К.
Благодаря магическим ключам
Богородица Слез проникает неслышным призраком
в покои неспящих, мужчин, женщин и детей,
коротающих ночи без сна – от Ганга до Нила,
от Нила до Миссисипи.
Де Квинси
13.
Это ты мне приснилась сегодня.
Перед этим я утонул,
путешествуя к Гробу Господню,
и никто меня не помянул.
В головах был поставлен ангел,
и в руках у него весы.
Утонул я сегодня в Ганге,
и не переставил часы.
И пока, глаза продирая,
озиралась вокруг душа,
«не толкайся у двери Рая»,-
все звенело в моих ушах.
Оборвалась весов паутинка.
Полетел я вниз, полетел…
И потом был растоптан ботинком,
и кровавым потом потел.
Пусть изюмина в сладком просе,
в звездном крошеве этой кутьи –
если ангел этот попросит,
помолись за грехи мои.
14.
Уже стряхнул я спичку
И чаю заварил.
И думаю про птичку,
Слетевшую с перил.
Про то, как в небе синем
Она поет, летит.
Ее перо в перине
Колючее лежит.
И там она с другими
Слетается в квадрат.
И в этом птичьем гимне
Мне слов не разобрать.
Как будто в своей смерти
Меня она винит.
И в мой затылок метит,
И в солнечный зенит.
«На этих щеках детских
Пусть первый пух сгорит,
Я жду тебя в мертвецкой». -
Мне птичка говорит.
15.
Зрачок расширился под пятнышком копеечным,
исчезла тень моя в стакане комнаты.
Ты заговаривала мне ячмень,
а я уже тебя не в силах помнить.
Лемур с его лягушечьей ужимкою,
с хрустальным зернышком фенёк.
И ниткой белою колючею снежинкою
зеркально перевернутый денёк.
И прозевал я, когда птичка вылетит -
на снимке замусоленном печать.
Когда б моя не эта в мыле тень
еще я мог бы, мог бы различать.
Как шарик красный надували гелием,
и клеток пузырчатые слои.
Но оказалось, что о смерти пели мне
те канарейки песенки свои.
Бегу, бегу, едва дыша, по зебре я
меня машины накрывает тень.
В моей душе погубленная Сербия,
жидовский песенник, цепень.
16.
Ты в трамвае едешь до Охты
первом утреннем. Ночь без сна.
И уже как будто издох ты -
твоя рожа в стекле видна.
И твое рассыплется тело,
Словно сделано из стекла.
И с натугой оно корпело,
и младенца себе испекла.
И младенец уста отворяет,
и младенец стоит в глазах,
и младенец словца повторяет
словно бы о пяти главах:
«Мать моя, подойди к колыбели!
Что-то душит, душит меня.
И малярной краскою белит,
и по стенам пляшет луна»
На губе запеклась кровинка,
а сама не жива, не мертва
ты с трамвая сошла у рынка.
Так раскалывается голова.
17.
Под шепот бабки повивальной
в полдневный час родился я.
Беспечных армии дневальным
Не долго длилась жизнь моя.
Двенадцатою лихорадкой
я заболел с ногтей младых,
и голос ее скорби сладкой
передавил рукой кадык.
И стал я слышать трубны звуки,
и видеть душ умерших сонм:
зубовный скрежет – горшей муки
сочтенных дней минувший сон.
И в этом сне тупом, кошмарном
был подан знак мне: тень Твоя
на солнце позовёт пожарных,
и это будет смерть моя.
И рухнут города и башни,
и это будет смерть смертей.
Он говорит: «оставь домашних!».
- Приди, возлюбленная тень!
СТИХИ О ТОМ, ЧТО СЛАДКО
18.
Когда б не сладость слова «байховый»
не стал б я пить тот черный чай!
И оставался бы незнайкою…
А то, что горько – подслащай.
Того, кто утром будоражится
и слишком громко говорит,
того, кто вечером куражится
и рожу страшную кривит,
пусть радужка переливается -
как неразборчивый крючок.
В висок пиявица впивается,
в живот - веселый червячок.
И зеркальце своей уморою
Отображается в мозгу.
Уже с мигалкой едет скорая
к кривляющемуся дураку.
Не обольщайся чайной куклою!
Под мухой был, дал маху он –
И буква бэ играет булками,
и Ж жужжит как махаон.
19.
Один бессмысленно смеется
подмигивает другой.
А та умильно облизнется.
Воротничок тугой.
Немного длинной папироски
Дымок вдохни,
И задержи дыханье в глотке
И жди.
Но ничего не происходит
Как будто бы.
Как будто бы помадой водят
Поверх губы.
И в разговор со всеми сразу
Вступаешь ты.
И ты как будто видишь фразу
Что открывает рты.
Когда глаза свои закроешь
Там облака.
Туза бубен десяткой кроешь
Ты в дурака.
Что было лишь печальным звуком
Колоколов
Невыносимой сладкой мукой
Терзает вновь.
И вырастет большое ухо
На голове.
Небес разломлена краюха
На две.
20.
Когда при чтении «Вечорки»
свет лампы падает на стол,
где рюмочка накрыта коркой, -
забудь об этом, вымой пол!
Нам генеральная уборка
дана, чтоб жили в чистоте.
И в самой маленькой каморке
на самой городской черте.
И в полутемных лаборантских
сердечных сумок в банках ряд.
Тех отношений панибратских
ты переводишь циферблат.
Когда на городском вокзале
и ты любовь свою встречал,
смрад человеческих фекалий
твоих ноздрей не разъедал.
Хоть ты давно уже не школьник,
давно прошла твоя любовь,
но комнаты прямоугольник
как прежде темен и глубок.
Ты видишь каждую пылинку
и держишь тело наплаву.
Справляешь в сердце ты поминки
на четвереньках на полу.
И сердце смертную потеху
не в силах вынести, поет:
скорей бы ты с квартиры съехал,
когда же срок тебе придет!
___________
21.
слышу я смех твой, солнечное дитя,
на твоем лице виден некий солярный знак,
из таблицы горящей выхваченная деталь,
где рожденный из света упадает во мрак.
у подножья высокой лестницы сил
порождает электричество гальванический элемент.
не могу я назвать твоим именем, нет,
ни одно из известных небесных светил.
и вернется обратно из мира теней,
и живым на небо пройдет сквозь строй,
и умрет в один из последних дней,
и зажжет мне солнце погребальным костром.
22.
Соположенье рифм комических
сперва казалось мне потешным
но это был процесс химический
Химеры едкая усмешка
бесплотный образ в опьянении
казалось именинит тело
и вычисленье степеней
ум занимало отупелый
с цифирками венчались буковки
и вместе в зеркальце гляделись
а в колыбельках спали куколки
и в темном небе звезды рделись
и подражание природе
мне показалось камнем пробным
ее движеньем по кривой де
мы повторяемся в микробе
так в этот полдень с мертвым штилем
мы под водой увидим город
и башен золотые шпили
но это помнят те кто тонут
от электрического тока
чуть лапа дрогнула лягушки
с пыльцою сладкой хоботок
а спички это не игрушка:
свой хвост поджег веселый чертик
цветок был сладок горек плод
а я – я кровь себе испортил
чуток подремлет и умрет
II. ГОЛОС ПОЛДНЯ
ЦИКЛ ПОСВЯЩЕНИЙ
23.
Сестре
То были лишь младенческие сени
где мы с тобой сестра росли
и в сад глухой среди немых растений
ходить мы думали до старости
И голосам того пустого полдня
испуганно внимали мы с тобой
и кто из нас с земли монету поднял
тот загадал день смерти свой
В тени дерев ты прятала секреты
под темным тем бутылочным стеклом
и в нашем разговоре со скелетом
нам две минуты время засекло
Чтоб больше никого не узнавая
глотали мы чахоточную кровь
в руках держа торжественные ваи
чтоб слепо шли на звуки голосов
И верили в обманчивую кротость
в любви над смертью торжество
благословляя сон Твоих сироток
вновь время стрелки подвело
Теперь прощай, прощай моя Ясмина
неумолимый маятник летит
подходит смерть и говорит «усни!» нам
и матерь кроткая чело перекрестит
24.
Елене
Листва сверкает медленна прогулка
Бьет солнце в барабан и мы оглохли
Мы падаем как будто кто-то грохнул
Об землю музыкальную шкатулку
Два звука в ней зрачок в зрачке двоится
Два сердца бьются и глядит гомункул
Со дна очей на голубой карбункул
Небес но как бы нам остановиться?
И пахнул волос дымом и смолою
И над моей веселой головою
летел напев давно знакомой песни
«Мы даже не успели убедиться
Что мы сюда не сможем возвратиться»
Лишь разве наша голова не треснет
25.
Дену
Как юноши впадающие в детство
Играющее любят алкоголь!
Но только твоим щекам не алеться
И звукам не ласкать дрожащих альвеол
Ведь выбьет зубы опьяневший демон
А трезв он если еще пуще злится
Но и дурак ведь может научиться
И надрочиться – думал о пизде он
Как дать пизды как получить пезды
Как силу доказать и попездеть как
И хорошо, что у меня есть ты,
Как хорошо, что у тебя есть, детка,
Всегда есть чем обрезать идиота
но наступает время для адьё тут
26.
Диане
Дрочи на мужа своего
иль оторви ему дрочило
Когда судьба вас разлучила
Когда ты ужоснах его
И своего ребенка навьего
Когда дышать не научила
Когда вас церковь обручила
Но не сказала одного
То на него на одноногого
Дрочи на мужа своего
Когда придет твоя кончина
Воспрянь посредь полуночи но
Но не ищи ничего нового
Зову тебя не для того:
Дрочи на мужа своего
27.
Ирине
И красный цвет мне навевает грусть
И очи темные горящие так страстно
И мир в мозгу пульсирует контрастно
Но создана ты для обмана чувств
Все сладостной беседой полнит ум
Я за тобой бегу как Санчо Панса
Ведь эта self made woman протестантства
Нам открывает свой паноптикум
Я вновь вхожу в твой желтый лупанарий
Где мальчики в оранжевом трико
Целуют анус твой и мускусные розы
Туда вонзают очень глубоко
И принимают царственные позы
И дым плывет и я гляжу как парий
28.
Елене
Когда склонясь над книжкою Безанта
Лицо ты меряешь карандаша концом
Хотел бы я чтоб лишь моим лицом
Лицо могло в зрачке твоем казаться
Как жаль что вовсе я не теософ
Так никогда и не смогу поймать их -
И самою простой из математик
Я глаз твоих – ведь не ношу усов
Не смог я овладеть твоей душою
В тот самый миг когда под анашою
Утратила ты силу мысли вдруг
О донна Лаура! на грешного зоила
В милицию ты никогда б не заявила
Что Феофилу не спустила б с рук
29.
Б. Дрочкову
Что привело тебя в поля любви
И окунаться в неба синеву
И целовать и грезить наяву
Как лялю нежную щекочут соловьи
Стоять и слушать? Путь теперь закрыт
куда ты прежде проникал без мыла
ну вот опять звонит твоя мобила
и скоро хуй мудями зазвенит
венчался ты с другой не думая головкой
и вот теперь сведен с ума жидовкой
но то в моих глазах не умалит
тебя как в том скабрезном анекдоте
пускай ребенка черного вы ждете
да не услышит бог твоих молитв
30.
С.С.
Когда с тобой нас в комнате запрут
Мы сможем наконец поговорить
Но будут черти дурака варить
И наши голоса на миг замрут –
Лишь потому что все слова умрут
В морозном небе звезды обнажатся
И сущности не смогут умножаться –
Гляди в аквариумный изумруд
Немая рыба там пускает пузыри
Я наконец пойму твои рацеи
И бога своего дитя узрит
Но не изобретет чудесной панацеи
Ведь даже самой ангельской из музык
Быть лишь того что я умру знак
РАЗРОЗНЕННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
31.
Глаз не оторвать от чайной этикетки
Ночью темная долина спит
Светит солнце сквозь каштанов ветки
Но картинка яд таит
Солнцем позлащенные фигурки
Невод глаза соберет в кружок
В их устах горят, горят окурки
Только шаг неверен твой, дружок
В этих кронах солнышком любуясь
Как младенчеги поют!
С светлым облачком сообразуясь
Сами мысли побегут
И бегут они за полог неба синий
Прямо к золотой луне
И горит в руках сестер Эриний
Твое сердце как в огне
32.
Выходит черный лекарь из аптеки
в свой пузырек сжимает жолтый йод
и ядовитая змея ацтеки
глотает солнце и его убьет
Качает шею с вздутым капюшоном
и закружится голова
под сердцем каплею прожженным
сидит ребенок годова…
И к символу советской медицины
он тянет ручку мать ему грозится
и смерть печальным черным капуцином
в его зрачке стеклянном отразится
33.
Вдень в волосы две голубые ленты
И лоб свой увенчай ты солнцем золотым
И будет день когда богоявлен ты
услышишь богохульную латынь:
Ты прочитаешь слово manus dei
На руке солнышком наколотым
И сердце медленное холодеет
Серебряным небесным холодом
И совершишь молитвенную жертву
Одним покачиванием головы
и поклянешься этим солнцем желтым
перед ударом в темя угловым
глаза твои тяжелою ладонью
закрыты в самой смертной из истом
ты больше не услышишь слово Марадона
как это было в восемьдесят шестом
34.
Ю.И.
Лиловый цвет тебе к лицу
лицо – сплошной синяк
а что ответить наглецу
лишь водка и портвяк
смежишь кровавые глаза
и в них увидишь гроб
и пляшет и поет вокзал
и негде ставить проб
и будет венами играть
наколка на руке
и труп твой смогут опознать
по этой пуговке
взглянешь на девичье лицо
тебе свернет кишки
а трупец пахнет мертвецом
отмаливай грешки
и вот теперь когда ты пьешь
чай черный как мазут
то твой живот, брюхатый еж,
медузы обожгут
по небу молния летит
а люди ржут и жрут
и только ты убит, убит,
и это просто жуть
35.
А. Родионову
И наступает этот бледный день
Лучистый свет пролился на поляны
С чела не сходит сумрачная тень
Ты головой покачиваешь пьяной
Читаешь новости вчера с моста на Тигре
Упали в воду сто и там возникла давка
Ученые мужи давно уж смерть постигли
Теперь картофелем выводят бородавки
А если кто бессонницей томится
Утрачивает времени распределенье
И два становится ему как единица
И начинается тут светопреставленье
И крутят по утрам рекламный ролик
Рекламный ролик с сальным предложеньем
Гипнотизирует удава кролик
А наша жизнь имеет продолженье
Ведь встанет из повапленного гроба
Телеведущая с лицом жар-птицы
Попробуй «лейс»! пройдет твоя тревога
Что это никогда не повторится
36.
От меня вам всем приветик
Поэт работает на радио «Свобода»
И празднует четвертое июля
Не сходит с голубого небосвода
Светило дня как горькая пилюля
Кто хочет быть как примус интер парвус
И насладиться вечным возвращеньем
Тот с револьвером прыгает в траншею
Кричит: «В слепое солнце как Икар рвусь!»
И тень едва вошедшую в Элизий
Зовет обратно: эй остановись-ка
Давай с тобой померяемся писькой
На полюсах двух мировых коллизий
И жулика что нюхает левкои
За деньги учит создавать шедевры
В саду поэзии бродить легко им
Где дремлет лев у статуи Минервы
Не отличая льва от пидораза
Комбинаторикою он овладевает
К тому что отличить сложней гораздо
Своей душою не охладевает
На радио и разговор кухонный:
Он разорвет войны холодной кокон!
А если у кого лоб толоконный
Ум вышибет когда ударит током
Не загадаешь то что можно заказать
Но кажется последний час воруя
Жизнь кончилась не тридцать лет назад
В том городе где через пару лет умру я
В Москве стоит прекрасная погода
Болею если крови не попью я
Коль щедро одарила нас природа
Все к лучшему споемте аллилюйя!
37.
И в ажитации покажется
Как будто ты не взвидел солнышка
Кругом в дыму и в саже все
тут выбежит на сцену золушка
И моет пол а тело белое
В тазу купают сестры с мачехой
Пирожное в буфете ела я
Вот выбежит и снова спрячется
Танцуют барышни гламурные
У женихов штаны в полосочку
А в туалете плюнул в урну я
И затянулся папиросочкой
А там торгуют апельсинами
Размером как живот беременной
Давиться отдают насильно нам
Как будто бы актеров бреем мы
Удар утробный час двенадцатый
А золушка забыла все
Как безымянный и как названый
мой палец-братец просит милости
и фея доброю матроною
серебряную бросит туфельку
и скажет принц тебя не трону я
и не тебе плету пеньку
и с идиотскими гримасами
мальчишек имена угадывает
больной или божий помазанник
и вниз с тяжелой люстрой падает
пока вокруг зевают и глазеют
как няньки царствуют с кухарками
глядит старик из театрального музея
что видел Хлебникова в Харькове
38.
Бредет лунатичный ребенок
По комнате интерната
По небу плывет до подёнок
В серебряной лодке луна та
И дверь отворяется тихо
И падает длинною тенью
и мимо деревьев больших он
в волшебном идет сновиденье
и снами так перебинтован
что море шумит в голове
и свет корабля золотого
он видит на лунной тропе
и в лесенке ногу запутав
и сверившись с Южным крестом
взбегает на остров Лапуту
в алмазного неба престол
высокие эти ступени
обвиты плющом ядовитым
как в зеркало в пропасть глядит он
его отразится паденье
и вот он в комнате детской
и спиртом сильно шибает
и мама держа полотенце
отца голову пришивает
отрубленную от тела
до белого месяца рожек
ее баюкала пела
и сон прекратиться не может
39.
Где радуга цветет бензином
И пахнут фруктами помои
Сушеные как хвост крысиный
И закопченные как мойва
Идут беззубые старухи
Столь победительной походкой
А на лицо садятся мухи
Висит слюна на подбородке
И яблоки как в бильярде
Шары висят на честном слове
Киосок женского белья
Открыт и ваши взгляды ловит
Отравлен воздух порошками
Накрыт стеклянною теплицей
Сидят восточными божками
И вымя золотой телицы
Сожмут и деньги скроют ловко
Колоколами пестрых юбок
Сладкоречивые торговки
Плюют сквозь золотые зубы
И молоком ацедофильным
Ручаясь чувством материнским
Вас кормит обморок бессильный
Колеблет слабые мениски
Кому купить яиц десяток
Кто хочет пирожки с глазами
Они глядят пока едят их
Ты место в очереди занял
40.
У сообщающихся сосудов
Когда кишки поступят к горлу
Тогда ты косарю косу дал
И сразу покраснела морда
И кирпичи весь пот труда
Впитали как сухарь казармы
Но только не было стыда
Ударил по ногам косарь мне
И заплясало тулово
Ведь у него остались руки
И музыкальною акулою
Глотай культи глотай обрубки
Так на вокзальной площадь нищие
Танцуют с грацией пантер
И снова ставит лошадь бич ее
И зацветает иммортель
И в это солнце кровью пьяное
Вой похоронная труба
Топчи убийцей-обезьяною
Отечески свои гроба!
41.
Пять лет назад играли в шахматы
а в горле ябеда: иди искать.
Сегодня дверь твоя распахнута:
к тебе пришла болезнь индийская.
как на сеансе спиритическом
вдруг оживает маска плакальщиц
и откровеньем месмерическим
не разобрать твои каракули
затоплен город машет палочкой
нам постовой кишечно-гнилостной
что было детскою считалочкой -
мы все теперь читаем Нилуса
испуганы газетной рубрикой
но поздно ставить карантины
сквозь крестные круги республики
иди безумный Катилина!
все в прах рассыплет верной картою
- мы стали памятью слабы
так на изрезанными партами
мы доски выведем судьбы
42.
На отражение свое
гляжу с тревогою и беспокойством
в себе природа нас не узнает
но сообщает симпатические свойства
когда ты ногу подвернул
когда твой палец нарывает
то милые предметы бедный ум
болезненно воспринимает
и чутко вслушиваясь в сводку
(все новости для одного тебя передаются)
ты ловишь оскорбительные нотки
ведь это над тобой смеются
прислушиваясь к внутреннему голосу
ты отказаться заставлял себя от пищи
и озадаченный внимательной влюбленностью
ты свой рассматриваешь прыщик
так звук далекой песни греческой
нас завораживает мелос
болезнь обманчивая лечится
что в слове песни разумелась
43.
и это было лишь кормленье словом
когда ты думал о любимом теле
ну а когда с души сошли покровы
в пеленах ты проснулся в колыбели
ну а когда давился белым хлебом
и сам стеклянные глотал бутылки
вместо того чтоб заказать молебен
рукой что крестятся курил ты
обжог ты губы почернели легкие
одно внутри осталось чувствилище
и показались вмиг далекими
предметы близкие и ум стал лишним
и его можно стало препарировать
канальцы проточили в нем флюиды
а надо было Ленина штудировать
вот и поговорили о любви до
гроба или может быть до скорого
сии поля кто после населит?
кагору выпей или йаду съешь просфору
забудь меня не думай о Лилит
44.
И небеса, отяжелевшие луною,
Не помню я с тех пор, как стал ходить спиною.
Как млечный путь к экватору плывет,
Как солнцепек завязывает плод,
Вниз головою как висят приматы,
Совокупляются живые автоматы,
Дробится атом одноклеточным деленьем,
Кишит брюшная полость воспаленьем,
Как при инсульте умирает мозг,
И вслед за ним телесный тлеет воск,
Не знаю я, но отворил оконце
Тому, что понимают лишь японцы.
И темным диском солнечной короны,
И закаленным телом Аполлона,
И стеклодувным греческим огнем,
И что десятым пальцем мы загнем,
Косою дариевой колесницы,
И мрачной глубиной моей темницы,
Надменным небом и, куда я денусь,
Ножом тупым и Афродитою Пандемос,
Не клялся я, хоть не был суеверен,
Чеканить деньги отдавал евреям.
Кто над ретортами корпел из цинка,
Обманывался идолами рынка,
И изъяснялся как глухонемые
Одними жестами и ноги кому мыли
И маслом мазали две мудрые сестры,
Кому потом молились осетры,
О чем всегда радеют неофиты
И любят недомолвливать спириты,
Не поклонялся я, но в руки взяв фонарь,
Тогда в природы заглянул словарь.
И удивился старцев волхвованьям
И к ним причудливейшим толкованьям,
И видно искуситель не дремал,
Как юноша я глаз не поднимал -
Из воздуха бескровного суккубы
С мужчинами могли творить прелюбы.
Не стоило вам духов вызывать –
Могут они на части разорвать.
Но снова книги старые лукавят:
Слепые души обретают память
Рюмку вина отведав. Всем ипаццо!
И каждый день курить траву-табацу.
19 декабря 2005 – 18 июля 2006
Автор фото - Ирина Леутина