Наталия Черных
СЛЕД ЯЩЕРИЦЫ
СЛЕД ЯЩЕРИЦЫ
книга стихов
2013 - 2015
***
так происходит жизнь
единственным столкновением
внезапной россыпью умных квартир
где внимание к слову превратилось
капли старого масла на стенах
окаменела пыль тревоги и лени
ноет надежда
вдруг несущественность человеческого слова
вспыхнет перегоревшей некогда лампой
несущественность тесных словесных союзов
АГРИКАНТИНА
Новороссии и людям Новороссии
Место! Не время-пространство, а место!
Пахнущий прелью на лестнице старый сырой погребок.
Подвальчик, распивочная. Улица Счастья. Феникс. Эдем. Парадиз.
Всё одно - Агрикантина.
Аптека внизу многоподъездного дома, где пятьдесят грамм наливают и в восемь утра
(а когда ещё? он говорит).
По ступеням (запах бывает - в обморок сразу) - по ступеням однако лучи.
Даже с рассветом - закатные.
Бывает - вышел из Агрикантины, и зелёные всюду холмы золотые.
Мир и милая ненаселённость. Рай, говорят.
Но Агрикантина не рай, а нечто поближе. Или подальше.
Здесь все тебя знают, могут порой подойти, заговорить, предложить.
Предлагают всегда нечто божественное:
старый портвейн, мёрзнущий в склепах Агрикантины (ведь под землёй ледяно),
чистую родниковую водку, хлебный коньяк без особенных пряностей.
О золотое питьё альма-матер Агрикантины!
Это премудрости улицы, это немудрости века.
Вот, например, чебуречная Агрикантины.
Масло, как нос оповещает, горит, да ещё с чесноком.
Тощий подручный шкварит пряное сало. Мальчишка трёт редьку. Повар достал судака.
Лиляна несёт подрумяненный перец и кабачок,
и ещё пятьдесят родниковой со льдинкою мудрости.
Здесь вкушают сметану и масло, не пахнущие машиной.
Здесь чистят бокастые яйца, здесь лук вырастает у входа в ящиках винных.
Здесь арку над входом в подвал обвили огурцы
к ним прислонились пахучие стебли томатов и тыквы.
Здесь хорошо.
А весенние сырные праздники! Зимних число пирогов!
Хоть родись с отвращеньем к еде,
Агрикантина поправит здоровье и радостной пище обучит.
Место! Да есть ли хоть какое-то место, где можно остаться.
О котором не скажет какая-то женщина: наше место на небесах!
Старуха же улыбнётся: ей скоро в Агрикантину, для священника выбрать обед.
Место есть, и оно ожидает.
Агрикантины открытое чрево кротко. И звучно.
Вот спорят за дальним столом двое над водкой и дальневосточною рыбой.
Послушай: то ангелы носят брёвна для нового дома.
Лиляна и Роза ставят капусту с тмином, солью и сахаром.
Мартина достала пирог с абрикосом и яблоком.
Люблю особенно с яблоком, чтобы не очень сладко, и с добавленьем корицы.
Агрикантина - окраина, ноготь судьбы, захолустье.
Вот батюшка в белом кофе спросил.
Жанна, горное чудо, кофе ему принесла, пепельницу и карамель.
Пустословие спичкой сгорело,
кофе и карамель с родниковой водой - это уже богословие.
Раньше боялась Агрикантины. Сытной, грубоватой, масляной жизни.
Пищи насущной, мягкого земляного упорства.
Теперь, над картонной лапшой, в мониторе кровь и обстрел наблюдая,
без монитора видя лишь исчезающую материю
в лучезарном и страшном, и близком, и новом...
...как не посетить милую Агрикантину.
Нет, это не грёза о светлых и чистых предках и временах. Это именно место.
Оно принимает, оно есть, там питают и денег не просят.
Славное место из всех, что знаю.
Смерть порой улыбается. Улыбка не так отвратительна, если обедала в Агрикантине.
Связанность всех и неторопливость движений. Ритуалы здорованья.
Крупные в ткани приборы.
Миски с солнцем. Люблю эти миски.
Встречи порой. Не удивляйся, что о таком-то когда-то сказали: он умер.
В Агрикантине все живы.
В тающих улицах нашего цикла есть не так много плохого:
свет, линии, бешеные облака и безумный снег.
И утешение - Агрикантина.
БАБАЕВСКИЙ ШОКОЛАД
ИНГРИД БЕРГМАН
...касаясь макушки, вдруг узнаёшь свои волосы - мягкие и поредели
младенчески светло...
Стены тают.
Держат тела тающих стен облака деревянной и алебастровой пыли.
Лучше старых стен нет ничего.
Им неведома жалость - и не нуждаются в жалости.
Стены примут, кто просит: ради трудов моих и бестолковости - гладь и жалей,
я иссох от безжалостности.
Стены жалеют лучше людей.
Стены - к людям, а люди - от стен.
...ангелом стен - неспасённая,
в славу дурную одетая;
вызов стыдливый в глазах;
говорили: порочная - что есть порочная?
(Нет ничего, что само собой разумелось бы).
...лицо её точно о том: невозвратимое давит!
Тёмной Бабаевской плиткой жив этот вниз уходящий район.
Дом невысокий фигуристый не напоминает о Ингрид Бергман,
но в линии кровли есть разлёт её знаменитых бровей.
Гвардейский. Или элитный? Горький, а не молочный.
Фирменный, люкс - хватит на все фильмы с Ингрид Бергман.
Поругана - и старое здание, в котором лишь небольшой магазин,
новенький интерьер.
Горькая счастьем - лицо плавится в славе дурной (или нет).
Тает смиренно тёмная плитка.
Жизнь как ретро картина. Время остановилось.
Будущее возможно и не понадобится.
Руковождение будущим
не смогло повлиять на привкус Бабаевской плитки, тающей перед экраном.
Пока ясно: старого или нового мира ты житель,
всё одно - не готов к продолженью событий, которые создал:
дом, семья, дети, общество, фильм.
А она парит как это проросшее веточкой здание, с тревожным и мягким лицом,
плитка чуть размягчилась в ладони.
Здания скоро не будет. "Гвардейского" или "Элитного" тоже.
Пока они есть.
Строить то, что сейчас, понемногу черпая из старой шкатулки.
Стены могут уйти. Людям их не догнать.
ТРЁХГОРСКАЯ РОЗА
...она распускается яблоком в руку... листья дрожат под крылом тепловатого ветра...
родоначальницы нежный печатный портрет;
оттуда, где цветы ещё не собирали в букеты…
Роза Прохорова. Символ довольства и угнетения.
То, что не перегнуть ни влево, ни вправо.
Великолепная роза.
...колер основы может быть чайно-пастельным, густой эрке или бирюза с молоком.
Понтоны ожили внутри монитора. Прохоров цвет расцветает.
Россыпь принтов - лепестки. Зори и Зорин.
Роза за розой. Сколько ни повтори, аромата не будет.
Пахнет шиповником. Маленьким сеном кладбищенских трав,
да глазастый цикорий склонился растерянно:
юный художник на крепком стебле.
Пахнет лошадью, уксусом и лошадиным помётом, только немного - бензином.
Пахнет лошадью и лошадями.
Роза - не пережитое. То, что будет переживаться.
Порою помашет вслед именно так:
в этот день ближе к вечеру вот что исполнилось.
Зарплату несла не домой, но чтобы кормить и готовить - как будто бы дома.
И в том были тени победы.
Зачем и над чем? Нет, не победы. А свет торжества. Торжество неподсудно.
Алексеевна, Анна. Колер основы пунцовый,
а по нему набросано пышных, дремотно синеющих, трав.
Здесь роза белеет топлёным с карамелью молоком.
У поворота на Рочдельскую пока ещё есть остановка.
Что мне Трёхгорная мануфактура - место, одно из немногих,
где, ходя некогда возле прилавка, смотрела на райскую эту печать.
На благословенную эту вульгарность, самоварную, с сахаром, плотно-хлопчатую истину.
...изображенья цветов не случайны, и в светлых тонах.
Это знаки неведомо ткущейся жизни,
новой, несмотря на - и вопреки.
Не государственно. Частно. Не иделогично-кружково, не ацкионно.
По праву растений и ткани. По праву текстиля, соперника кожи и жил.
По праву любви и безмолвия перед купированьем, стиркой и кроем.
(Вот мне и саван, который заменит могилу: полуторный спальный комплект)
...лишь цвет остаётся, лишь цвет остаётся...
МАЛЬЧИКИ
Мальчики рвутся
в парни,
напирают быстрее, выше, сильнее:
за хвост поймана власть;
Мальчики рвутся!
А девочек нет,
как же так -
девочки нет!
Любимый фильм
Последнее танго в Париже:
остоженило, и рад крышесъезду
тщательных шпанских умов.
Мальчики очень боятся всего:
им надо смеяться,
иначе нельзя –
в лицо жизни - кровь из носу - надо смеяться,
иначе – а кто? – посмеется над ними.
Мальчики рвутся - не потому что тонки,
или как?
Иначе она будет плакать,
а девочки нет,
иначе приедет та женщина,
девочки нет:
идеи, структуры, статуи.
Он плачет:
любимая кошка болеет,
сам умер бы, говорит, за любимую кошку.
Смерть пока что не отвечает.
Смеяться! Когда поезд катится с насыпи,
сев на пол и в руки засунув башку;
смеяться, чтоб смерть или бог подавились его несчастливостью
или же счастьем,
смеяться!
Ведь мальчикам так тяжело.
ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ
вечером вышла из чьей-то наспех приобретённой квартиры
костный мозг мироздания мелко дрожал
интересовала плитка на жд платформе
новая новая плитка
уже появился мобильный
купленный тайно
он ждал
не любовник
не друг
просто
где ночевать
так ногтем прочертить на торте
небольшую порцию бисквита и крема
от сих и до сих
не поверить что худо
хоть как-то сравняется с этой цементистой почвой
лично моя земля
не поверить что худо
ноги шли
препарат еще спал
именно в эти моменты
создается равновесие
между неутрированным теплом и темнотой оставшегося пространства-времени
АКВАНТИНА
Аквантина! до скорого
тяжесть утопших усилий
ходит пловцом
в сонных мышцах
согнуть для прощания руку побереги угасающее тепло усилия после
однако тепло
приберечь
Аквантина! рывок под волну был хорош кипение стихло
уши остались укрыты шерстью морской изумрудной
ни звука как шелковится память о звуках - так лица взошли
…из плывущего изображения
так поменяла платформу пригородной станции
с волчьими желтыми
теми что смотрят
холодом змеем вагона живого
на сонное тепло неторопливой воды
так - не следит - утекание тонких подсушенных линий морозом предновогодним
шестого автобуса детской больницы кленов бульвара сталинских пятиэтажек
как хороши
так постигать отдохновенье большого ухода
после просьбы еще не расслабленных рук о вещах и еде
Аквантина!
даже сон отдаляется сон больше не нужен
нечто
шло поездом
звездами из разреженных облаков к середине зимы в потепленье
лучами светила на смену отчаянной слякоти
усилия отстранены и потом потерялись из виду
судорожно вагон
плыл
банковский служащий мыл
небольшую посуду
ПИТАНИЕ НА СКОРУЮ РУКУ
Известные мальчики пишут стихи в корзину,
неизвестные мальчики не пишут стихов.
Известные девочки - белая тётя Зина из магазина -
а неизвестные девочки вообще не знают, сколько у них грехов,
сколько бы не просвещали.
Про мальчиков-девочек - чушь. Но когда заходишь в макдональдс,
понимаешь, что весь дом наш, мгновенно построенный и немаркий,
организован наподобие машины для жарки.
А возле стаканчиков кофе Паулиг - Иероним Стридонский,
в ксероксе – и, конечно, шпаргалки;
а иногда этого нет - а есть сообщение на мобиле.
Увеличивая каждый раз на строку - мне нравится этот картофель -
слышу запах в автобусе, верчу головой: как знакомо!
Рыбу ем только здесь, в ресторанах, по сути, конечно, столовых
(а неплохо рифмуются столовая и макдональдс),
буду есть булки с тунцом и пить кофе,
ведь у меня нет дома.
Что имею - смотреть на витрины, макдональдс.
Люблю запах готовки и ненавижу готовое блюдо.
Как его есть? Слишком дорого заплатили за составные.
А на скорую руку - поднос в двести рублей,
чизбургер, что ли - и кипятку опять не долили.
Есть на скорую руку - как записать гениальную мысль,
она покажется идиотичной.
Но что в человеке лучше идиотии.
Собеседник пришёл, сел и спросил: где тут Бог?
Время уйти. Вот коробок с пищей и вот порог.
Ответ на ладони, он выдохнут. Отвечать неумно.
Бог снисходителен к острым вопросам; он, как нарисовано, в силе.
Зачем Христу именно этот макдональдс?
Ему всё равно, в каком маке - хотя и не всё равно, слышу.
Это странно представить, но есть в том искомая свежесть:
поесть в макдаке - всё равно что было в двадцать выйти на крышу.
К СТРАХУ
Страх - это так:
придёт сыщик Жавер и скажет:
avec moi!
идея хлопочет - на мыслях платок,
но кошка ходит - где хочет
займётся огнём кожа рук
...страх, пока не заходи:
Приди, когда - Мария Христина Одетта
говорит рассудок: убери своё я - складку на животе,
уберём своё я как буржуазию
эти матери все - невесты,
эти дети - ростки молодого ничто
просит: дайте пить молока, потому что я ещё живу
Видела: пьёт молоко, и жива.
Всё-таки страх - когда просто avec moi,
давленьем чисел на верхнюю часть грудины,
шум кровяной невыученного и неполученного,
перехват - как на портьерах - дыхания
имена, имена, имена
Страх, вы хороший человек, но,
говорят - да всё равно, что говорят...
не та втулка,
не эта гайка,
не входит, выкатывается, звенит
в этой части много мыслей, как соли в пироге -
молчать, молчать, молчать
то всего лишь переизбыток сна;
дай двадцать строк и рифмуй -
это проще
косые лучи по охристому иконостасу -
о лучше бы его не было вовсе такого,
а он сделан для этих косых атласных лучей!
дети... рука трогает руку и тельце немного
в тени под куртками, в углу храма,
там гомон на всю литургию!
Жавер поднялся, ищет - кого бы -
вдруг подлетела Татьяна,
просит перенести стол
да что они тут - взорвать - сумасшедшие!
Страх! всё в огне,
каждое утро заново и дотла...
без тебя - как без соли пирог
жмутся и зябнут чистые глупышки
чешутся от мыла и плохой воды
взорвать зло, милое доброе зло -
душит тяжелое как шпион добро
оставить зло, пусть растёт до жатвы,
милое доброе зло
Была песня. которой никто не писал,
никто не пел:
"В миле от Руссильона жила старая ведьма,
она красавца-герцога в молодости любила"
Возле кладбища живут три девицы,
и все на колясках: Вера, Надя и Люба.
затемно встречают здесь три хариты,
нищенки, три ангела -
кто вы...
Смотрит: фонарь, Жавер стоит возле храма,
да снег, крупкой, как зимой не бывает.
изнутри
нет. То гасну, то прибываю.
УЗОР В ДЕКАБРЕ НА ОКНЕ САЙМОНА И ГРАФАНКЛА
...она любила централ-парк, она не будет в централ-парке
смотреть на белок и кормить дроздов...
как завитки ее легки они играют под гитару они играют а игра гитары что
чуть приподнявшись клочьями дыханье! огонь же клочья ели в гости к нам мороз
высоких звуков спесь изящных линий тон басовый неразрешимы и неразрешены
их есть и будто нет
меж тем что восхищает и тем что выберет хоть кто-то стена узорная
шла звуков талых череда
тебя не видят ты есть я мы это я а это мы
все звуки вверх взлетают а верх окна затлел
где снять себя и выстирать вот было бы забавно в такой мороз стирать
машина есть стирай
а звуки вверх летят и тают окно у потолка затлело да это солнце пушкинское
утро пони в парке из ноздрей лиловый дым
…она любила централ-парк она придет в апреле то есть никогда
…она придет она любила мне талый говорит январь
ЯЩЕРИЦА
необходимый флакон с неким лотосом ладаном для забвения о запахе травматологии
что там сказали что в ухо влетело что в перепонках осталось
любовь к одному из
противоестественна просьба
разделить любовь (разве любовь есть член) всем поровну
шла сияющая психоделическая личинка
эту личинку заметив женщина среднего возраста сказала бы это я
это личинка моя это личинка меня
имя Ирида Фримони или же Лида Филимонова
когда ритм рассыпался и он рассыпался рассыпав затем поднимая
но снова и снова теряя
личинка ушла у нее травелог путешествие
коловращенье вокруг путешествий
ритм рассыпается сыплется ритм штукатурка
однажды
по ходу увидела море которое вроде немолодо
поначалу как платье примерить и будто купила примерив
приподнятым валом смотреть на луну
потом доставать стылой ночью в шкафу брать чужое так сладко и правильно
чтобы гыгы чтобы поинфернальней чтобы похамоватей
ведь так рыбаки хороши что их ненавидишь за запах их бедер
личинка плыла и светилась дощечки достаточно
как море любить про волну любить понятней
шел миф каковой запрещен
миф ненужен
все в символе веры а вовсе не вкусом плодов и воды любить сливы
любить свежий спелый инжир одного невозможно
стать луной теллурическим глазом солярическим рифом луча
не становиться не быть не искать непроявленность
отрицать проявления все небессмысленность праздного сердца
взмывает конем драконическим рыбьей глядит чешуей
все гораздо все живо играет если не вычленять если не выбирать
а вбирать а вносить не достраивать бэ
отказаться от завершения быть как не быть плыть как не плыть
траулер знал эту девушку голокожая без волосков эвридика офелия
из тех донных чудовищ так ужасно порой хороши так несвязаны
длинное гибкое тело со множеством маленьких рук
с судна бросили в море или не бросили
в травматологии шла репозиция и завершилась успешно
кто-то будет ходить новокаин перенес отлично при димедроле
в не-страданье есть свет
но все в символе веры в пошлом наш и не наш
эвридика офелия порой на закате в июле превращается в массу лучей
невозможно выбрать из предлагаемого невозможно закончить движенье
лишь облако тихого ровного света в далеком преддверии тьмы
играет великую роль и она провалилась
свет есть и в ничто
два ангела с куклой обида и пораженье
нет зависть к ненашим
определит условную форму отказа
ЮНОСТЬ ЯЩЕРИЦЫ
(поэт и поэзия)
!чувствуют запах глаза - плотность воздуха: миро и смрад
!о глазах - быть глазами
она эвридика офелия
(!вся роскошь мира на мне)
(ветиверовой свежестью)
(запахом августовского дождя - солнце ещё не взошло)
он дёргал ногой забивая ей боль в голенную косточку
желая мышцу расквасить
- он ненавидит офелию! -
пудры не нужно
тонального крема не хватит на пятна
бил - чтобы потом оправдаться: она виновата. Бил как бьют в сериалах.
Когда понял, что бьёт, чего нет - завизжал поросёнком!
он добр, чтобы ей шею сломать -
он ничтожен, чтобы стать выше её обаяния
клянётся себе в ценном чувстве к усвоенной им нефертити
как только рукой достигает её эпигена
ему видятся руки и ноги отдельно
в крови
расчленёнка
визжит поросёнком
голоском инфернального счастья
он также визжит поросёнком
днём с ножом
готовит ей курочку к ужину
белой своей нефертити
когда в мыслях своих истязает
офелию и эвридику
(бывает что и не в мыслях)
на короткое время приобретает покой
ему нужно заигрывать с обществом таких же полуталантов как он
ему нужно и чувствать остро –
!свою отрешённость, растленность, непонятость!
он никогда не ударит коллегу потяжелее себя
он будет бить только талант, ненавидя талант, считая себя абсолютным талантом
это
о перевозе продуктов,
о холодильниках,
бизнесе,
отпуске,
стирке белья и семье –
обо всём
не только о литературе
только не о поэзии
поэзия спит разметавшись в преддверии осени
она никогда не проснётся
она там где голос и лермонтов-дуб
здесь лишь контоминации и малоприятные спичи
на них много лайкают
поэзия спит
или дремлет
офелия и эвридика
офелия длится скользя подползая
болтушкою ящеркой
длинная кожа уходит
на рейд прибыл новый корабль
глаза слышат звуки и запах
они поглощают
рот замер с раскрытым зрачком
ШЕСТОПСАЛМИЕ В ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВОЙ ЛАВРЕ
Исходив изойдя расточившись травелог путешествие трип
обнаружилось обнаруженье
нет не то что единого мира нет миров даже тошно подумать что были б миры
нет и просто ничто или ношпу запить освящённой водой
здесь все так же фонит восковой парафин запах нестиранной ходит одежды
здесь темные женские тени стоят на коленях и видят в большой темноте
здесь вокруг темнота они видят во тьме куда ногу поставить куда наклониться
видят куда положить замасленную подстилку на туристический стульчик
не мир и миры а поток без разрыва и промедленья без прорыва порыва
(только что не нарыва надрыва но нарыв или чирей за заднице глуп)
все поток и в нем все фланирует очень красиво как эти кордонные тени
которые видят во тьме в этом воздухе плотном под парафиновой тонкой водой
нет ни проблеска ни восполненья ни обещанья ни выпендрежа ни мальчика
девочки куклы по стенам показывают куртки поновее к празднику
нет даже простой безысходности есть только это движенье
совокупность обертонов и раскатистый ритм рассекает и сыплет уходит
возвращается сыплет
ощущение долго немытых волос отчего все вокруг агрессивно и требует
вмиг разложиться и пахнуть как те возле поручня как он у вечерней дороги
заброшенность вымысел есть только включенность в живую машину
поломки не будет не будет пока остановки
пока будет длиться но сколько как время-пространство течет
и вместо простой безысходности новое к новым начало
вместо пространства и времени (мухи котлеты)
только пространство-движение-время