Галина Рымбу
время земли
*
равномерно распределенные фигуры в
органическом ожидании пустой поверхности;
монотонные буры сосен вкручиваются в землю,
организуя взгляд; слоты горизонтов, забитые глиной; фигуры
стали фоном путешествия, одним
движением вне значения;
очертания, вправленные в глубину раны пейзажа,
желтые сколы берега,
буйное цветение железных фигур на невозможном участке;
могилы, укрытые северным папоротником, дождь,
дикие круги человек тянет к восстановленному полю,
где коровы, вбитые в землю, внутрь состояния смотрят;
(…)
спустя время, ты говоришь: движение – это луковица урагана, с которой разрушенными руками
раз за разом снимаем новую силу, если
представление было утрачено
*
покинутые участки раскопок, покрытые снегом; в поселении на заднем дворе
разделанное что-то вскрикивает остаточно; но нет того, кто рубил, есть остатки того, кто смотрит, не сообщаясь с другими фигурами; единый слух распространен над поселком, исключенный наверх твердостью старых структур: глиной, камнем, спилами сосен, их вывернутыми корнями, укрывающими остатки универмага, руины хлебных киосков, палатку с одеждой; машина на берегу сигналит об утраченной смелости шага; но снится, что в доме снова все происходит: она хлопочет возле стола, перемешивая части муки с частями воды; спрашиваю ее: как, после того, что случилось, ты делаешь это в доме? отвечает: знаю, что случилось, но это не мешает мне месить муку с водой в моем доме, удерживать этот дом
*
что это – приближается ураган или тела старых деревьев поют о расколе форм восприятия, о глубинах земли, в которых животных и каменных состояний катится огненный ком, пока собираю воду в гнутые емкости маленьким телом; или - заброшенные стадии - мы, в степи движемся к своему участку; и то, что не знаешь сейчас, когда прикасаюсь
*
подвижные сколы места замурованного в своем состоянии узкий шум высыхающих рек и слепые наклоны тайги в каплях лица разрушенный транспорт двигающий раскрытые в точной жизни тела, ведра с водой и россыпи ягод ты смотришь в ожоге реальности обнажая остаточные свойства тела изгибаешь преображенный рот пустыми сообщениями мира без времени когда оглядываюсь на тебя а ты смотришь как медленно наклоняются выстроенные вдоль ишима гнилые электрические столбы, закольцованные грибными соединениями, как открываются липы в этом слепом участке возвращенного восприятия
*
слезы или просто что-то пошло не так; чтобы загнать потерю в страх они начинают молиться; густая еда, опрокинутая на ступенях прошлого состояния; память становится женским узлом: двойное имя: одно (мое) в земле, а второе, так (со мной) движется к столпотворению форм, через устье ишима, в котором все стремятся занять пустые места;
содержимое живота, выведенное наружу через нос, след от этого на твоем лице, опущенном в землю; снова держимся за руки с незнакомым человеком, ливень в июле: те, кто теряют ее, сами теряются среди воздушных железных квадратов, твердых цветов, принимая в себя участки лежащих, их внутренность, открывающую последнюю мощность времени, бедность монет
*
если даже само восприятие исчезает, дает сбой, что-то еще проявляет его и ее под слоями земли и глины; их руины памяти все еще существуют, но неотличимы от папоротника, растущего рядом с этим местом; возможно, когда-нибудь с точностью снова будет воссоздан этот момент, без потери его содержания (когда мы их видим), собранный из другого зрения: лишь глина и камень удерживают их от восприятия того, что происходит сверху;
тогда мы могли бы снова вернуться в дом: нет никого, кто сейчас там находится, но мы не в памяти и не в том, что происходит позже, выходим во двор: все как прежде и так, как не было: тучи ночных сообществ висят над бочками, раскинуты во все стороны старые лестницы, между ними - огонь восприятия; изменяя границы сухого тела, время земли