Анна Аксенова
Второстепенный предмет
***
Моя вечно худеющая подруга ждет,
Когда отраженье в зеркале одобрит ее внешний вид,
Когда она без содроганья подумает о собственном теле.
Я радуюсь вместе с ней
Каждой налезшей юбке
И кольцу, ставшему снова впору.
Говорю: если бы только ты могла
Посмотреть на себя моими глазами.
Но она не может,
Просто не может.
А я не могу ей сказать, что все это чушь –
Все ушедшие килограммы,
Потому что тело наше – неверный друг.
Оно то сохнет, то разбухает,
То разодрано и кровит,
То совсем каменеет
И встать не хочет.
И тогда приходится встать самой,
Посмотреть на него глазами
Тех,
Кто берег тебя и прощал,
И оставить его в покое.
Стая бродячих собак
Днем их не видно,
Днем здесь даже люди не ходят,
А по ночам
Пегие тени сношаются на дороге.
Мой пес лает и лает.
Они подходят все ближе к дому,
Глядят на него молча.
Я свечу фонарем,
Я вижу только
Мыльные пузыри их глаз.
Я зову свою собаку домой,
Я не понимаю, что он им кричит
Гортанно и грозно.
Хочет ли он уйти с ними,
Хочет ли он их прогнать.
Я ничем не могу его приманить.
Имя его потеряло смысл,
Хлеб потерял вкус.
Мы оба уйти не можем.
Гламур
В модном журнале написано,
Как справиться со страхом старенья:
Нужно принять свою смертность,
Нужно увидеть реальность
Такой как она есть.
Я весь день пишу и читаю
О других и для других,
И себе говорю постоянно:
Перестань морщить лоб,
Хватит тянуть подбородок.
Одергиваю себя.
Я еще так далека
От идеала леди с обложки,
У которой ни капли морщин –
Она вся воплощает бесстрашье.
И реальность, в которой меня
Снимают на корсиканском пляже,
Я, пожалуй, бы приняла.
Но сегодня мне легче смотреть
На мир глазами американских поэтов,
Сквозь стихи, в которых страх смерти
Больше страха морщин.
Но за смертью идет воскресенье.
Скорлупа
Раньше ошибочно полагала,
Что сердце такое красное
И сердце такое мясное,
Оно стучит или ноет,
Оно бормочет невнятно,
И ему тесно внутри.
Но сегодня я плакала долго
И отчетливо ощутила,
Что сердце – это яйцо
С тонкой белой скорлупкой,
Внутри которой птенец.
Он скребся или стучался,
И было мне очень больно
От трещин на скорлупе.
И мне казалось, что боли
Выдержать невозможно.
Хотелось сжать это сердце
И трепыханье пресечь.
Когда сделалось
Невыносимо,
Я услышала то ли песню,
То ли шипенье и плач.
И вдруг поняла,
Что у сердца
Больше нет скорлупы.
И это была не птица,
И это была не песня,
Это был мой Господь воскресший.
И это Его слова.
Второстепенный предмет
У меня со студентами
Как у верующих с их Богом.
В начале учебного года
Объясняю программу, правила,
Систему оценок.
Некоторые исполняют все очень рьяно,
С заметным прогрессом в финале.
Но многие забивают, списывают у заучек,
Ответы смотрят в ключах.
А потом клянчат оценки:
«У Вас очень строгий подход,
Он отбивает желанье учиться.
Все ли сдадут экзамен?
Как мне улучшить накоп?»
Я же все рассказала в начале,
Я же вас убеждала:
«Любовь - это тоже язык,
Его нельзя выучить за ночь
Перед экзаменом.
Особенно если не знаешь,
Когда этот экзамен –
Завтра или через 70 лет».
Все, конечно, сдадут
И забудут.
А кто-то потом черкнет
«Merry Christmas» and «Happy Easter»
На Пасху и Рождество.
***
Если бы он видел, во что превратили
Его прекрасное начинанье,
Он бы не стал понапрасну будить ребят,
Отчитывать их,
Причитать.
Выспался бы нормально,
Встал до рассвета и ушел подальше
От этого избранного народа,
От торгующих и бесноватых,
От слепых и мертвых.
Шел бы себе по земле
Большой и прекрасной,
Узнал бы, что есть вещи послаще
Смоковниц и тощих галилейских рыб.
Память об этом замечательном чудаке
Осталась бы только в сердцах его близких друзей.
Они написали бы мемуары потолще
И почили спокойно на склоне лет.
Но нет.
Пастуху почему-то непременно надо
Бежать за самой паршивой овцой,
Чтоб вернуться и обнаружить
Целое стадо, разодранное на кишки и клочья.
И все,
Пасха не задалась.