* * *
Нехристь моя вода,
Накрест твоя волна.
Теплый, войди сюда:
Кое-что сберегла.
Нерест растёт в крови.
Можешь удить в избе.
Зыбкая, забери,
Спрячь от себя в себе.
Холоден, тяжек шёлк,
Медь болит под губой.
Быть в тебе хорошо:
Лучше, чем быть с тобой.
* * *
понимаете почему мы все время его включали
зачем без конца смотрели
каждый из нас хоть однажды пришёл в эльдорадо
и видел
там на экранах в 4К разрешении
рыбацкие лодки возле острова санторини
цветенье тюльпанов в парках
над травой колибри ширх-ширх
пятьсот герц мелькание крылышек рассмотреть реально
3D виды ночного города мерцанье высоток
разноцветные монгольфьеры медленно вверх
угодники красота-то какая
кто подумал что это демо
конечно мы купили его и соседи купили
пришли домой включаем а там почему-то в говённом
извиняюсь аналоговом качестве сигнала
беженцы мальчик пепел мочить повторим наш
держитесь левада совпадение санкции боинг
крики крики
помнишь Вик еще думали что-то с разъемом
мы и понять ничего не успели ну честно
что значит зачем смотрели
думали снова как в первый раз увидим
парк чаир
огней золотых
шаланды кефали
джамайку
в траве у дома
беловежскую пущу
разглядим в деталях
деткам покажем
помнишь пока были живы сестра просила
где мол хвалёная резкость
верни мол его в эльдорадо
* * *
Под бечёвкой бельевою —
Влажный длинный след.
Ты останешься со мною,
Даже если нет.
Над колодезем дворовым
Облака прошли.
Не смогу себя живого
Представлять вдали.
Шепотком с твоей сорочки
В пыль идёт вода.
Без тебя ничто не прочно,
Даже если да.
Жизнь — утешное плацебо
От небытия:
Сколько сушится под небом
Влажного белья —
Как заденет за живое
Ветер рукава,
Так и машешь мне, и воешь
Даже не слова.
Жадно простыни листаешь,
Жизни не таишь.
Подступаешь, проступаешь,
Что-то говоришь
Бязью мягкой, хлопком мокрым,
Сыроватым льном.
Мы простились ненадолго
В дворике сквозном.
Ткани липнут, точно пластырь,
К ветру вразнобой.
Смерть — короткое лекарство
От меня с тобой.
* * *
Прижимаясь к тебе, вижу города, которые не увижу:
Улицы, набережные, скверы, скамейки.
Успеть бы туда добраться, почти добрался,
Проливаюсь в тебя — и можно уже не ехать.
Ты моложе, и скорее всего успеешь.
Расскажи мне о них заранее, слов не тратя.
В трещинах твоих губ — детали карты:
Линии улиц, стрелки путей трамвайных.
Олд таун, бугристые стены, булыжная мостовая.
Солнце слепит, чайка взлетает с дорожного знака.
В узкой белёной комнате на улице Дольна Брама
С настенной фигурки Христа облезает лак.
Двигайся в такт мне, не говори, что и ты никогда не узнаешь
Ниигаты, Триеста, Глазго, Дарвина, Кларенвилла.
Утешь меня, что успею всюду, что уже успеваю,
Обнимая тебя крепко, до судорог в шее.
Что с этой минуты умру, не теряя
Мёртвой пчелы на предгрозовом лугу под Алкмаром,
Мандариновой корки на пляже в Краби,
Мелкого авторемонта по дороге в Палмер.
Никто никуда не успеет, никто ничего не увидит.
Ветер швыряет чайку обратно, о дорожный знак ударяя.
Никому никуда не нужно.
Если заплачешь, значит, не можешь вспомнить:
Мы так страшно друг друга сжимали,
Что теперь не поймём и сами,
Иерусалим это был
Или Гаага.
* * *
Смерть откликается здесь на любое слово:
«Жінка», або «потреба», або «немає».
Сам испытай — «пляшка», «ликар», «пидкова»,
Будь-яке слово візьми - за кожним смерть встає.
Підходить як панночка, хоче тебе, поневіряється,
Спробуй ще: «зупынка», «лiтак», «криниця».
Только на русский — слышишь? —
Больше не отзывается.
Смерть нас тоже боится.
МГНОВЕНИЯ
Штирлиц приехал к себе домой когда только начало темнеть
Он любил это время года
Прабабушка с бабушкой смотрели несчётное количество раз.
Я тоже любил.
Местами было почти медитацией.
Ну где ещё мужик со строгим лирическим лицом
Мог пять минут бродить среди веток и трогать почки
Без какого-либо движения сюжета?
(Тарковского тогда не особо показывали.)
Наверное, по цветному телевизору еще круче, —
Думал я, не понимая, что фильм чёрно-белый.
Надо же, тридцать лет спустя вот он, цветной.
Из обновленной раскрашенной ленты
Ради оптимизации бюджета
Вырезали все промедления и пустоты —
Пейзажи, краткое одиночество, моменты покоя,
Этот текст Копеляна:
Штирлиц приехал к себе домой когда только начало темнеть
Он любил это время года
Снега почти не было
По утрам высокие верхушки сосен освещались солнцем
И ему казалось что уже лето
Ничего.
Зато глазам стало радостнее, динамичнее,
А повязки на рукавах эсэсовцев уж как заиграли красным.
………………………………………………………
Штирлиц замер с поднятой головой.
Вот, значит, теперь и я
Понимаю, как всё устроено,
Как оно изменится к лучшему,
Как именно отфотошопят
Мои мгновения,
И что навеки останется чёрно-белым:
Тихая ранняя весна,
Верхушки солнечных сосен.