Дмитрий Дедюлин
ПЯТЬ ОБНУЛЁННЫХ ПЛАЧЕЙ ОДИНОКОГО БЕЛОГО МУЖЧИНЫ
ПЯТЬ ОБНУЛЁННЫХ ПЛАЧЕЙ ОДИНОКОГО БЕЛОГО МУЖЧИНЫ
1.
плач по великой и обугленной любви
и учитель сказал размахивая указкой: «дети, мы больше не живём в Великой
и Страшной Империи – наша стран развалилась на десятки стран в которых
десятки гитлеров или муссолини или что-то-что-нибудь или
кто-то-кто-нибудь что того гаже и хуже – плуты и шарлатаны – впрочем, что
может быть хуже гитлеров, дети мои? – вместе с компрадорской буржуазией
играют в футбол между собой любимыми овощами на огороде и строят коз
в Великую Стену до Великой Китайской Границы – печально стало, дети
мои, – совсем печально – я дико смеюсь – потому что граждане и социальные
институты наших стран-осколков-анклавов превращаются в Африку
Декаданса а сами мы в негров которых отчуждают от своей страны – мы
что-то вроде заложников на тонущих кораблях которые продали морскому
царю и мы сутулимся, горбимся и плачем хотя мы должны выполнять
алгоритмы телеобезьян и танцевать под музыку танго и трудится на тех
плантациях которые присвоили себе новые нувориши или как белка в колесе
скакать в своих мелких лавчонках которые существуют только по своей
малости – любому росту здесь поставлены препоны и за ограждение в мир
людей успешных пускают только по пропускам через турникет – ты должен
заплатить налог и стать членом клуба чтобы играть в гольф а может ты
будешь играть в зарницу – как скажет хозяин – кстати сами успешные люди
больше похожи на стервятников обгладывающих косточки трупа и снующих
туда-сюда в великой аргентинской степи – Эль Кондор Паса и да сбудутся
ваши мечты, дети мои, – я знаю – вы попадёте в Рай потому что мечты ваши
смертельны и вы катитесь с горки подобно снежному кому всё увеличиваясь
и увеличиваясь пока не растаете под лучами палящего солнца»
2.
плач по полной луне
мой любимый мусс – это мусс «Муссолини» – на этом и упокоимся, братья
мои, на этом и испечёмся как коржики в духовке – станем бледной тенью
своего Господа, растаем словно Алый Знак Доблести на рассвете, отправимся
в длинное путешествие высотою в смерть, глубиной в якорь и оставим наши
помышления в ручном режиме, в ручном саквояжике сложившем свои
крылья у этого шкафа, благо, наше путешествие уже закончено и нам лететь
в дальние дали за полной луной, за Алым Алгонкином – переход наш был
мгновенным и славным хотя мог бы показаться вечностью и мы танцуем
свои танцы в Великом Дворце Людовика – дамы наряжены а кавалеры
при шпагах и музыка звучит и сотни свечей горят как брильянтовое колье
королевы Анны или Марии – я уже не знаю ведь столько лет прошло и всё
это сгинуло в Небесной Бездне от которой выбросили ключи а нам руки
не подали потому что хочешь собаку лечи а хочешь надевай сандалии и иди
под пышный триумвират колонн беседки подлинной или мнимой – Брат ты
который принял Парад или ты – только тень своей любимой
3.
плач фигуры рассуждения – тихие вопли о поэзии которой больше нет
Часть первая
не бойтесь – это стихотворение
я удивляюсь когда мне говорят что Бродский – плохой поэт – плохой
по сравнению с кем? – с вами? но вы ничего из себя не представляете –
плохой потому что бесчисленные эпигоны растиражировали даже не его
мысли а его интонацию его образы не понимая о чём они пишут?
но вы-то сами тиражируете своё представление об искусстве а не само
искусство которое тиражировать невозможно – а представления ваши узки
кургузы и обрезаны как средневековые евреи в датишных кварталах
Иерусалима – да и сами вы, новая литература, возможны потому что
Бродский ввёл современный дискурс в русскую поэзию – он запечатлел и
выразил тот процесс который начался во второй половине 20-го века когда
русское сознание а с ним и поэзия покинула символический круг Традиции
так же как и современный человек «выпал из картины» – Традиция ушла
а человек остался один играть в свои бирюльки у которых не было
символической власти так же как на человеке не было уже Божественной
Санкции – пусть мёртвых но всё же держащих пут Традиции по которым как
по узловатым корням можно было пробраться в самую сердцевину Живого
Сердца и Бродский запечатлел этот процесс Расторжения Брака Рая и Ада –
отныне Ад остался один в своей серой сердцевине – в пыльной пустыне –
в которой только грязная плюшевая игрушка и разбитый фонарик –
к Бродскому Одиночество Ада пришло как обычный удел человечества –
Смерть в Богооставленности Плоти – та самая Смерть – королева Осеннего
Сада сожранного многоликой Чумой и паразитами – в гибели Христианской
Цивилизации он нашёл основания своей метафизики и он предсказал
перерождение человекоподобных в тех самых насекомых которые их съели
Часть вторая
зеркальная дверь
итак, завершая предыдущий отрывок – инфрачеловеческая конъюгация как
способ перевоплотиться в свою жертву
«Сладкая жизнь» Феллини – все только и делают что веселятся – поглощают
окружающий мир а ты должен запечатлеть эту пустоту – должен вдохнуть
в неё жизнь чтобы дешёвыми сказками обманывать всех чтоб они
не проснулись – там где-то под ложечкой тревожное чувство но вот они
катятся с горки не встречая ни малейшего препятствия и кажется что вокруг
них невесомость – но вот в этой невесомости – в этом облаке призрачных
надежд начинают появляться какие-то тени – какие-то силуэты
потусторонних существ живущих в них и вон тот умрёт от алкоголизма
и наркотиков, тот окажется в сумасшедшем доме, а тот сломает шею катаясь
в Швейцарских Альпах, а самая красивая из них умрёт при родах
на операционном столе – Мнимые Боги – они не подготовили завещания
и уплывают на ладье Харона в Потустороннюю Страну – в Царство Мёртвых
и друг – лучший друг героя отчётливо понимающий тщетность всех
дальнейших потуг лишает жизни своих детей и лишается её сам – ибо таков
удел смертных и герой которого играет обаятельный Мастроянни идёт
на берег моря и встречает там ангела – маленькую девочку – и она как живое
и странное напоминание про путь назад в детство граничащее с морем откуда
вышло всё живое – а мы встречаем свои пути как прохожих в темноте под
зонтом спешащих мимо но открывающих нам ту дверь которую нам
не захлопнуть никогда
4.
плач по нашей метафизической недвижимости
я хочу поговорить о напрасных надеждах – о том что верный ученик идя
по пути праведников ошибается ожидая глубоких метаморфоз и внутренних
изменений мгновенных как восхищение пророка Илии на небеса – как сатори
йогина которое достигается после необходимых долгих тренировок и
длительных лет аскезы потому что всё что нас ждёт – это путь маленьких
шажков в глубину – в пучину своего чёрного отчаяния и изменения себя
понемногу, ибо праведный не добр и не зол –а бесстрастен и этот путь похож
на слалом путника – просто гора очень велика и сколько бы ты ни проехал
это будет только один маленький шаг в никуда ибо никуда – это наша
единственная бесконечность в этой лавке заставленной съестными
припасами и бутылями с огненной водой а собаки лают у входа – запряги
свои нарты – снежный путь на Аляске долог и неказист ибо неказиста смерть
среди этих безобразных – ибо их боги погибли – лесов и гор в уютной
ложбине смерти где течёт ручей подо льдом – в глубине чёрной воды
те рыбы которых смелый енот поймает летом размахивая лапой и водя
пушистым хвостом – поэтому … поэтому молчи гордый Оксимирон –
империя не достанет верхушкой своих колоколен неба ибо колокольни
виртуальны а неба уже нет – вместо него огромное зеркало в которое ты
смотришься – уставший герой – вот седые волоски, вот морщинки, а вот
шапка снега за спиной – это гора – горы Алатау и надо подниматься вверх
отмеряя шаги и задерживая дыхание ибо путь не близок и снежный барс что
прячется среди камней уже нашёл то логово где укроется от тебя а горные
бараны скачут по уступам и скрываются в лёгком дрожащем тумане
жемчужной пылью покрывающем пустоту
5.
плач по погибшей юности – поучение неопытным молодцам и скорбным девам
я хочу поговорить о проблемах поэтика – а не о проблемах поэтики – о том
что если ты родился на окраине империи в простой семье у тебя практически
нет шансов опубликоваться с налёту где-нибудь – нет – надо завести
полезные знакомства – никто не будет читать твои стихи – вот мальчик – сын
знаменитого поэта – симпатичный и милый молодой человек пишущий
имитационные стихи – он получит всё – и Бог с ней с премией но никто
не издаст тебя бесплатно – провинциальный недоносок – Фома Опискин ты
эдакий – назойливая попрошайка у лаковых дверей – что, опять обидели
Фому? – пошёл нахуй!!! – пошёл нахуй – тебе говорят, ибо власти
литературные – это слепок властей светских – в нашем строгом монастыре
тишина и порядок изредка прерываемый немногочисленными скандалами –
повздорили две группы монахов или какой-то буйный разошёлся – ибо
власть говорит простым смертным: «живите по Закону» оставляя себе
привилегии и возможность жить той истинной жизнью в которой нет
правил – жизнью радости и борьбы пока лох сидит в железной клетке своего
мизерного оклада и своей убогой судьбы – ты мерзок, Фома Опискин –
глодая убогую мойву и запивая её дешёвым пивом – хотя привилегии
властей – это на самом деле блат и синекура распространяющиеся на все
сферы жизни – кстати – тот молодой поэт о котором я говорил выше – это
собирательный образ моей тоски которую я разбиваю как зеркало – пусть
оттуда глядит моё чёрное отчаяние – чёрный флаг пластилиновой ночи –
чёрная аорта дикого Робинзона – так вот, литературные отцы – да святится их имя –
а имя у них одно – Godfather – начинали когда-то на одних
перестроечных кухнях с нынешними властителями и их советниками и
конечно им дали кусок шоколадного торта на который смотрят убогие
провинциалы глотая слюну и думая что это следствие гениальности – не все
из них гениальны – увы – но самое страшное заключается не в том – умри,
провинциальный лох, а в том что логику литературной коррупции они
распространили на эстетические оценки – у них собственные критерии и они
просты: «важно не то что написано а важно кто написал» – ей-Богу – это
смешная шутка – такая смешная что ей следуют безукоризненно всерьёз и
везде ибо тогда когда они шутят они серьёзны как никогда – мастера
Средневековья были анонимны – для них важен был их шедевр –
«нерукотворное» творение наиболее полно отображающее предмет
их страсти и их дум – таким образом нынешние критерии – это просто
переворачивание старинных принципов, поэтому искусство отменяется
потому что поэт К. Р. конечно больше Пушкина – и дело даже не в том кто
больше и кто лучше – зачем нам эта мясная лавка? – а в том что читать
следует К. Р. ибо он – великий князь и родственник Государя а не какой-то
там арап – потомок разорившегося рода – нищеброд и вольнодумец
шляющийся на стогнах нашего Отечества и свищущий соловью о нелепой
любви
КРЫЛЬЯ БАБОЧКИ
1.
это что-то такое что обладает абсолютной достоверностью – стихи
какого-нибудь Ивана Ивановича Сидоренко из Козельска – фотографии
в местном музее – на одной из них собака бежит по мостовой а рядом шагают
красноармейцы – так вот – красноармейцы – как масса – как субстрат – это
шелуха истории а вот индивидуальные судьбы – это другое так же как
и судьба той собаки – да ты и сам – Иван Иванович из Козельска и твои
стихи витают в воздухе как цветные фантики но где-то там в твоей глубине
есть твоё подлинное ничто – твоё подлинное ничтожество которое и есть
отпечаток вечности в твоей судьбе как и в судьбе многих и многих упавших
как листья в грязь – карликовых инфузорий тоски – точек в пространстве и
пусть это точки тлеющих сигарет каких-то клерков курящих на лестничном
пролёте с пластиковыми стаканчиками в руках – там где на стене написано
«хуй» и «соска я люблю тебя» и день тонет в оранжевой темноте
подсвеченной неяркими фонарями и «горящей» рекламой местных кафе
2.
у меня есть друг в соцсетях – он пишет неплохие стихи – по всем правилам
сочинённые тексты описывающие внешнюю сторону жизни
– нагромождение ненужных подробностей (жизненный опыт) интересные
истории – а жизненный опыт потому что он виден в этой ненужной памяти,
в этой конвенциональной наблюдательности потому что за этими фактами
нет никакого символического ряда, никакого символического богатства –
просто тени скользящие в колодце двора, пена дней в которых тонет
Афродита Смысла выходя на Божественный Берег и обретая плоть и почву
под своими ногами
3.
Алый и Белый Знак Безумной Тоски был запечатлён поцелуем Ангела
в полёте и он растаял на осеннем стекле покрытом моросью дождевых рун,
пламенем огней случайных автомобилей проезжающих мимо и серой тенью
прохожего курившего сигарету а зонтик он сунул под мышку и смотрел
на своё отражение в луже в котором дрожал огонь фонаря а мелкие капли
покрывали её рябью так что казалось что рыбы высовывают свои рыла из неё
и пьют помутившийся воздух ранней осени пока нетерпеливый рыбак
насаживает червяка на крючок и закидывает свою удочку в живое зеркало
нашей тоски и нашего неба в котором мы видим Вечное Ничто обращённое
не к нам но к тому миру в котором мы занимали достойное место и потеряли
его навеки
О БЕССМЕРТИИ ДУШИ
1.
пустые разговоры за чашкой чая
о научной философии – о стеариновой мирной и минорной клизме, хочу
порассуждать с вами, небрежные друзья мои – с каких это пор любовь –
любовь!? – стала наукой? – не с тех ли времён когда мы вдруг стали искать
кратчайшие пути в своих жизнях забыв что впереди у нас целая вечность,
с тех пор как мы пытаемся рационально объяснить происходящее вокруг,
пытаемся открыть дерево отвёрткой, с тех пор как мы стали неразборчивы
в средствах а цель стала истинным благом а не только путь к ней – с тех пор
как мы забыли что есть только путь – и он не только действие – действие –
это не всегда достижение того, что называется дурным словом «результат»
и мы можем говорить только о состояниях – мы только отблеск нашего
сознания в темноте ночи – любовь бывает деятельной – любовь бывает
ломающей себе крылья и любовь бывает созерцательной и любовь бывает
двойственной когда ты даже в горячке жизни сохраняешь ясность ума и
стремишься сердцем к тому что любишь но обозреваешь внутренним взором
окрестности мироздания – находя тут тайную дверь, там своего деверя
стоящего пьяным в саду, а тут ручьи текущие свободно как всё живое и
подлинное – пусть даже ты им предложишь своё русло но их направляет
подземная сила кровеносных жил земли – ибо вода – это кровь а ум пустая
игрушка пресыщенного ребёнка – погремушка которую уронила мамка когда
он лежал в постели а она водила руками над ним пытаясь успокоить – но вот
ребёнок уснул – тихо колышется кисея занавески и всякие сны овладевают
уснувшим человеком чтобы отразиться его зеркале или, может быть, указать
ему путь в будущее или, может быть, нашептать ему его желания – неважно
потому что эти сны и есть его жизнь которая гаснет как свеча на ветру –
на сквозняке мира дующего в трубу и созывающего тритонов и поднебесных
рыб чтобы они умчали Королеву Эльфов за пределы нашего чувствилища
и наших надежд
2.
о призраке бедной любви
и вот тот кто делает какие-то необходимые допущения а ничего большего мы
в нынешнем состоянии и не делаем– тот сам своя собственная и жалкая точка
опоры – бедный Архимед межрёберных Сиракуз – твоя Ахиллесова пята
не дала тебе перевернуть земной шар – и точка сознания в темноте
постепенно гаснет как костёр в который не подбрасывали сучьев – вернее,
она переходит в иное состояние – в дым духа который растворяется
в вечернем небе ибо небо одно способно его вместить а тело лежит в земле,
как гриб-боровик, ведь сна, в котором оно было – пребывало, уже нет –
какие-то иные сны настали и жизнь наброшена вуалью смутной по облику
чудесному скользит – по облику любимой милой Веры которая как счастье
нам настало – любимая настала словно осень души дневной и ягод урожай
уже сверкал на ветке тёмной тонкой а та ласкала милого ребёнка – Амура
юного что в пасть стрелу направил и указал ей путь в забвенье дня – такая
вот у нас земля и школа философов и райских песнопевцев что падают как
ангелы немые в объятия любимой пустоты
летопись ледяных лет
Йоханный Бабай живёт в Йоханнесбурге – пьёт топлёное молоко, ловит
замёрзших оснеженных рыб под тяжёлым льдом, играет на дудуке,
помахивает топором над головой Ангела поглощённого кислыми щами
и наблюдает за потемневшей Звездой которую видно невооружённым глазом
на небосклоне – это Звезда Героя Красного Знамени – Она редко появляется
на небе но если уж появилась – жди беды – или сдохнут все мыши которые
заперты на чердаке и в подполье или пенку с молока съедят узкорылые черти
или каша подгорит а на Красном Знамени будет написано: «СГИНЬ, НАШ
НАРОД, СЛАВНЫЙ И ГОЛУБОГЛАЗЫЙ КАК ТА ДЕВОЧКА В САДУ ЧТО
ИГРАЛАСЬ С МАЛИНОВЫМ МЯЧИКОМ И УТОПИЛА ЕГО НАВЕКИ»
и грязные тучи смыкаются – Красное Знамя горит из-под них и края туч
окрашиваются нежным розовым светом как на пожаре когда горит
кресло-качалка и веранда выходящая в сад и сам сад напоминающий
о Райских Садах Семирамиды и о Гефсиманском Саде Господа нашего
Иисуса Христа так и сложившего голову Свою в общий чугунный котёл
Железного Дровосека и Страшного Царя Навуходоносора
два писателя
Ганс Христиан Андерсен переехал в Москву а Фёдор Михайлович всё-таки
сузил русского человека – вот так они и жили и не тужили – один летал
аистом в поднебесьи а другой скармливал хлебные крошки воробьям а потом
надевал шляпу и шёл гулять у моря придерживая воротник и вертя тростью
в то время как другой стоял на одной ноге на колесе из которого возчик
Степан сделал ему гнездо на старой ветле – ведь говорят же люди: «если аист
живёт в доме значит к счастью!» – а Фёдор Михайлович в это время писал
«Подростка» на узкой конторке – он стоял пред ней как перед аналоем и
макал перо в чернильницу в то время как незримая летучая мышь сидела
на шкафу и поглядывала на него стеклянным глазом – благо, он был
Единорогом – великий писатель земли Русской – автор романов «Идиот»,
«Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы»
день маленького василиска
по ТВ разные картинки и звуки – но на самом деле это одно сплошное
«Лебединое озеро» – видел ты когда-нибудь «Лебединое озеро»? – и я нет –
а оно есть – как сурок свистит весной – и идёт себе не мигая и держит в руках
большую кувалду чтобы ударить тебя по башке а ты и не знаешь, бедный
мучачо, что твою голову хотят превратить в пирамидальную грушу ибо
у нормальных жителей нашей страны должна быть только такая холодная
голова и никакой другой а если уж не получается всучить тебе
пирамидальную грушу – всеми любимую овощную голову – будь лучше
вообще без головы – скитайся как тот бедный всадник в отдалённых степях
убогой прерии – выныривай из оврага на радость врагам и к ужасу своих
поклонников и падай – падай наклонившись из седла как вялый куль с мукой
или как ненужная ноша уставшего и слегка охуевшего коня и так довольно
долго носившего тебя в окрестностях гасиенды дона Феликса и роковой
красавицы-креолки Консуэло
моя малая родина
это просто сотрясение печального мозга – это просто сотрясение густого
воздуха – так говорить на разные темы и пинать ногой воздушный шарик
весело улыбаясь и поедая мороженое которое капает на шорты и на голые
ноги и на кеды – сливочное, «Пломбир» за рупь двадцать – когда-то так и
стоило – в прошлой жизни когда птицы были малы и не летали железные
хэликоптеры над нашими ветхими домами – блочными домами одного
из районов Харькова где вырос знаменитый писатель – благо этот район ещё
не переименовали и всё по-прежнему: речка вонючка, загаженный лесок
и молодёжные банды сводящие счёты в парке или на бетонном мосту –
который – своеобразная граница между двумя хулиганскими районами –
там – вечером – там где достают цепи, заточки и кастеты и бьют наотмашь
ногами и руками пока не упадёшь на серый асфальт и от тебя не потечёт
тёмное пятно напоминающее очертаниями Гренландию или Пиренейский полуостров
и ещё раз о сладком
женщины, эти хитрые волшебницы, не берут нас в расчёт – они плетут свои
кружева, вяжут пуловеры и ставят силки, устраивают засады и собирают
урожай – ягоду-морошку, крыжовник и щавель а потом пьют чай с молоком
потому что так скуснее – берут с блюдца осторожно кусочек рафинада и
отгрызают от него край или зачерпывают ложечкой варенье и съедают его
облизывая языком губы и сладко жмурясь а вокруг них летают шмели и осы
и они отгоняют их еловой ветвью срезанной в ближайшем ельнике
садовником Петром – знаменитым конокрадом и двоеженцем на которого
положили глаз все незамужние красавицы в деревне но он возится на своей
пасеке – поит пчёл молоком и мёдом а муравьёв кормит дохлыми крысами
которые притаскивает его кот Васька – большой озорун и гуляка торчащий
то на крыше сарая, то крадущийся у плетня а то крадущий рыбу у рыбаков
расположившихся то на поляне, то на пологом спуске к пруду – хватающий
её прямо из ведра пока они разливают самогон из большой бутыли, чокаются
и рассказывают похабные анекдоты
* * *
ёбаное бьеннале – вы меня не узнали? – я вас узнал сейчас же – вы были
у Люды и Наташи – а я был у тёти Вали – вы меня не узнали? – милая
дорогая – тело как тени рая близится в милом сумраке – синем и голубом –
вот вам одна, вторая – и она замирает – небо взлетает к небу – тихо идёт
паром а на пароме этом лето, лежит котлета, кот по двору крадётся, Тузик
играет с мячом – этим бывает счастье – я над судьбой не властен но над
зелёным небом строится Божий Дом – в нём зажгут канделябры – пляшут
вокруг макабры – белое небо тает – прячется всё вокруг а на зелёном небе
сено солому лепит – падают наши цепи средь этих серых сепий – темя о пузо
трут – так я и вышел в небо – хилый младенец белый громко орал и плакал –
зяблики по утру тихо во тьме хохотали – боги планету метали в белый
ангельский круг
мирская церковь на окраине моего употреблённого города
народные депутатки, депутаты и депутаточки одетые в разноцветные тапочки
и серые строгие дорогие костюмы похожие на хрюшек в очках толпятся
в прихожей твоей разрисованной лиловыми цветами светёлки, скребутся
в окошко старой деревянной двери, стучат, тарабанят в него и в дверь –
упыри и ведьмочки – современная нечисть прилетевшая к тебе – Хоме Бруту
(глядь – и твоя светёлка превратилась в зал какого-то здания, чертёж
какого-то задания), сидящему на полу старой возобновлённой и поневоле
обновлённой церкви – при Советах здесь был кинотеатр а потом вернули
храм общине – красный крашеный пол половицы которого пыльны и
скрипят – как они скрипят?! – пока ты ходишь туда и сюда внутри круга,
Хома Брут, смотря туда где царские врата и аналой а раньше там был белый
экран и призрачный Чапаев скакал на нём с шашкой наголо пугая будущих
прихожан – этих юных пионеров и пионерок, комсомольцев и комсомолок
пришедших по школьной разнарядке вместе с классной руководительницей
и завучем посмотреть легендарный фильм о великом начдиве и вот он тонет
в водах реки Урал и вместе с ним погружается церковь – Хома Брут
захлёбывается в то время как упыри с деловыми папками и в очках с золотой
оправой ходят вокруг него и выразительно посматривают на его шею
а ведьмы с макияжем и наращенными ногтями с восточными ресницами
в пол-лица летают высоко под куполом в «Ламборджини» с откидным
верхом – прости, Хома Брут, и прощай – ты утонешь в холодных водах реки
Урал вместе с начдивом, пулемётчицей Анкой, тачанкой и Советским
Союзом а также той Святой Русью которая виднеется где-то далеко
за горизонтом там где синие леса, зелёные реки, чёрное как чай небо и белые
как молоко горы священного Белуджистана
юный студиозус – пейте тёмное пиво
«там где пасутся чёрные овцы – там должна быть проверенная определённая
трава» – сказал профессор и облокотил голову на багровые руки – в синем
обезвоженном воздухе над ним витала бабочка чёрного и священного
Монпарнаса – солнечный зайчик невнятно лепетал в древесной тени – его
пускал и пугал осколком зеркала замурзанный карапуз одетый только
в серые запачканные штаны и холщовую нестираную рубашку – а на голову
его водрузили красный цилиндр – он походил на фокусника и Незнайку
которого вытурили из ушедшего навсегда цирка – странник в белом армяке
скользил по воздуху и размахивал клюкой – цвели ромашки а ландыши
распускались, а огромное древо Изымскизюм шумело своей кроной – из оной
вылетали белые молнии и падали на землю ударяя её тупыми
наконечниками – белый аист стоял в отдалении на старом колесе и взмахивал
густыми крыльями а серебряный почтальон спешил к своей невесте
прижимая к груди розовое – на розовом конверте были нарисованы амуры –
письмо – на сиреневой же бумаге письма были изображены ёлочки петушки
и ещё какая-то живность которой не подберу названия но которая точно
встречается в лесах Новой Зеландии
предвыборная речь Аменхотепа второго
я хотел написать пост но получилось стихотворение – вот оно: феодальная
реальность надёжно скрыта цветным туманом или скажем так – она мягко
наступает вам на ноги а не рубит вам ваши конечности включая голову –
пока вы живёте вашей растительной, вашей животной жизнью и не
помышляете ни о чём что изменит ваше существование – вы ходите
на работу – моё стихотворение обращено ко взрослым – вы выполняете
определённые алгоритмы и вы сами – алгоритм и если вы не будете им
система вас вышвырнет – вы потребляете начинённые химией продукты –
будь то еда или шоу из инета и телевизора, вы живёте в бетонном курятнике
или в своём частном доме за который платите втридорога – за тень
нормальной жизни надо платить, занимаетесь или не занимаетесь детьми
готовя их к такой же жизни, контактируете с мужем, женой, любовником,
любовницей, вы отдаёте и потребляете – вы живёте как мотылёк
привлечённый ярким светом ложной жизни – порхающий в стеклянной
банке, глядя на электрическую лампочку, и вы обречены
на «сконструированную жизнь» пока вы не нарушили границы ареала своего
обитания но если вашего ребёнка сбил дорогим автомобилем или
мотоциклом сын богатого бизнесмена а вы хотите справедливости вам дадут
понять что вы всего лишь крепостной, обычный холоп, лох который живёт
из милости и не надо лезть в мир взрослых людей которые поджигают тебя,
которые поджидают тебя, натянув маски на лица, с ножами в руках и как
только вы выходите з клетки – предпринимаете какие-то шаги на скользкой
дорожке настоящей жизни – эти в масках окружают тебя и начинают резать –
тут слишком тесно – зря ты пришёл сюда и знамя феодала реет на холодном
ветру – знамя ближайшей башни торгового центра – какие-то холопы грызут
твои ноги и не пускают стремясь уволочь тебя обратно в тёплую клетку
но ты уже пошёл в тёмный переулок навстречу огонькам сигарет случайной
молодёжи – «пан или пропал» но все мы умрём и то немногое что останется
от нас это горсть золотого песка которую ты успел ухватить пока тебе
не дали по лбу совочком – вечный ребёнок обманчивых снов потому что тот
феодальный ад в который тебя родили это только лишь грёза мимолётного
путника заснувшего под сикоморой
лолита из хузлита
посолите мне кусок «Массолита» – я буду есть его задыхаясь, чертя линии
языком по нёбу, поднимая брови, тщательно пережёвывая, хрустя пальцами
свободной руки, выпучивая губы которые буду вытирать грязной салфеткой,
периодически я буду макать кусок в соус роняя капли на стол и они будут
растекаться по его стольной поверхности сливаясь и образуя причудливые
и прихотливые очертания зверей, и разных людей – я буду столоваться и
пыхтеть пожирая свою судьбоносную пищу ибо так предначертано
на розовых скрижалях а они не врут – доски Дельфийского Оракула
на которых написано: «каждому по рогам – всем по мозгам», «пиздец – всем
бойцам отец» и прочие мудрые изречения которые мы учили в школе когда
классная руководительница Ксения Никитична прохаживалась между
партами и помахивала сложенной вдвое газеткой
это стихотворение
между поделками Веры П. и поделками авангардистских мальчиков
и девочек из среды – чёрной как пятница – гордящейся своей «эстетической
и идейной однородностью» – «новая советская литературка» – нет никакой
разницы и напрасно мэтры-робинзоны нахваливают товар своих визави
прилежно усвоивших уроки взрослых дядей – сами робинзоны могут писать
и пишут порой изысканные и интересные тексты – но это только потому что
для поэзии надо что-то более значимое чем свод тех правил которые они
с усердием достойным лучшего применения преподают – так вот –
у П. мир по-дикарски целен – Боги ещё не умерли но они стали
предметами которые окружают поэтессу – у авангардистских левых учеников
мир расползается на части – это какой-то лес балок, каркас разобранного
дома – они тоже пытаются ухватить его – мир как смутный объект желания –
ухватить за яйца как и П. Вера, Верочка, Верунечка – и тут и там
желание пустить корни в мир и напитаться соком обоссанной обсосанной
обалбесанной весны тёмных времён – но пальцы скользят по лысой коже –
потому что мир – это лысые яйца кота – но у П. есть хотя бы иллюзия
обладания – немалый профит, своя публика и тд а у мальчиков и девочек нет
и этого и они скулят и повизгивают тыкаясь носом в туловища своих
учителей а те их поглаживают барской рукой всматриваясь в даль в которой
ничего нет – разве что махонькое бирюзовое облачко – скоро пойдёт дождь,
будут гром и молния и косые струи будут хлестать землю желающую родить
новый побег и новую пустоту