Мария Ботева
Стихотворения и прозаические миниатюры
1. ЯБЛОЧНЫЙ ГОРОД
СУББОТА
День прошел, и до вторника можно не плакать. Солнце в лужу упало – не плакать, не ждать, не просить. Карусели вернулись – день качается собственной тенью. Рассвет загнан в сумерки, тяжко дышит, повесил язык. Звезды дуют на лапы, но только представить: за сотни километров лица не увидать. Лицом к лицу с туманом – будет август. Но прежде… Прежде вторник, карусель, глотать тревогу, взгляды, и касанья чужой судьбы стряхнуть и сделать вид, что ничего не происходит. Поверить в ночь, дела, стихи, асфальт – и этот город в руку ляжет яблоком лукавым. Но только бы скорей…
Во вторник будут письма и газеты.
ХОККУ
Имя
На груди отогрею и выброшу.
Еще теплым.
КНИГИ
И песни, и мысли, и игры с огнем, и танцы на лезвии бритвы – когда-то отстанут, как грязь от подошв и лягут на верхнюю полку. И лица, и губы, и запах волос, глаза, говорящие прежде – сольются с другими, как капли дождя и встанут рядами на плац. И медленно, нехотя, по одному усядутся в старый трамвай. Уедут, растратятся, сгинут, уйдут – не вспомнятся, разобьются.
А лет через двадцать он подрастет, тот мальчик у мамы на ручках. Дотянется до верхней полки и выпустит мысли, и вещие сны, и игры на лезвии бритвы. И лица, и губы, и запах волос расскажут глазам свои сказки.
Потом полетят… Упадут с верхней полки, раскрывшись на нашей странице – и песни, и мысли, и…
ПОКИНУТЬ
Покинуть этот город, тот, который… Покинуть город, тот, что сладкой ватой обкладывает сердце и солнце топит в чистых облаках. Покинуть город, ноги в руки – запад не оставит без вниманья: огни ночных проспектов, люди, струны… И глубже, шире – ясность обрести, плутать среди портретов, луж и чашек кофе, бег трусцой, порвались тапки и стихи забылись, стружки, сливки, сладкая поверхность, и можно поскользнуться… Покинуть город, тот, безлунный и беззвездный, без саксофона джазом привечает, встает дугой и повисает дымом. Бежать. И там – там снова радио, в две смены, лица, радость и дворы. И солнце, солнце в луже, на гардине, под кроватью, и выверенным жестом лучи от сердца вату уберут, в глаза проникнут и останутся ожогом, что лечит город тот, который…
2. ШЁЛКОВЫЕ ВОЛКИ
Мысль
Воткнётся, будто пяткой
Ступаешь на сухую траву.
ЗАКРЫТИЕ СЕЗОНА
Ни ветер, ни утро, ни запад, ни взгляд не знают, не скажут, не спросят сюжеты снов. Зашторю окно, все книги захлопну и ключ поверну два раза – вперёд! Куплю дорогие ботинки и лужи пойду по спинам пинать: получайте! Реке, очкам и окнам трамвая покажет язык, с берега глядя, солнечный заяц. Кондуктор не злится, спокойно, сидеть, не бежать, не скрываться, не драться коленом с холодным асфальтом, не требовать мудрости с нервных глаз. Не спать!
Так, значит, как в шахматах: стройся, пли! Я начинаю: е2-е4. Я получаю детский обидный мат, трёхэтажный, пустая квартира, и выключен свет, зашторены окна, книги молчат, и дверь – на два оборота ключом. Никто не найдёт, не узнает, не встретит, не нужен, не надо жалеть!.. Я закрываю сезон бесполезных дождей.
ШЁЛКОВЫЕ ВОЛКИ
Шёлковые, послушные волки, может, хватит строить из себя страшных клыкастых тварей? Сизые, неуклюжие голуби, перестаньте ходить по карнизам окон одиноких людей, перестаньте играть на нервах! Никто больше не верит вашим перьям, сброшенным в руку. Всем тепло.
И все одиноки, как больные зубы среди здоровых. Не поможет дверная ручка, не спасёт ниточка шёлка. Каждый среди больных. Каждый среди здоровых.
Тянется по снегу след каретный. Рядышком проложен волчий след. Ближе к городу оба свиваются в нитку. Шёлковую, тугую.
Кружат вокруг города волки, согревая его дыханьем. Окутывают шёлком прохожих, будто кокон смыкая. Вот оно, тепло долгожданное.
Вот одиночество.
КАЗНЬ СНЕГОМ
1.
Стук копыт перед дверью.
И. Бахман.
Стук копыт перед дверью –
ты больше не сможешь вспомнить,
почему твой лоб морщит вьюга,
почему под глазами тень.
Шум воды в трубах -
тебе больше не надо хотеть
ничего, кроме этого снега,
светлого коридора
и страха людей в белых халатах.
Заварка, пролитая на пол,
запах крови у стёршихся губ на картине –
не следует доверять импульсам,
тайным признаниям
и выстиранным носкам.
Стук снега в висках –
перед казнью
нелепо ходить в сапогах с тяжёлой подошвой.
Ты никогда не узнаешь,
ты никогда не узнаешь,
не постигнешь круговерть снега в трубах,
танцев волков Аляски,
молчанья вскипающих льдов.
Не надо.
2.
Снег
С разбегу впивается в лица
И разрезает глаза.
3. ГОД ОТ ГОДА
КАМО ГРЯДЕШИ
Долгие ночи, полная луна, звезды-снег-красота-романтика.
Зимние утра, ясные глаза, солнце-снег-красота-романтика.
И у камина пригрезилась кошка, зеленые глаза, рыжий огонь,
охи-сантименты-меланхолики,
шепот-робкое дыханье-трели на трубке мира, ни слова о власти денег.
Бог даст – не забудется. А забудется – в старости вспомнится.
Бог даст – старость, охи-вздохи-красота-романтика.
Между окон холод украл у звезды свет,
Благодатный огонь, серебро и трепетанье, свечи на подоконниках.
Слезы-ночи-глаза на огонь устремленные. Не забыть постирать носовые платки.
Что еще нового? Что еще хорошо забытого, наспех прибитого, сшитого рыжими нитками?
Как пойдут пешком круги по воде долгой памятью, хуже постыдной болезни.
Как появится под глазами тень, никаким кремом не скроешь. Бог даст – не забудется.
Лужа на перроне, длиний прощальный взгляд, а после – долгие ночи, полная луна, нежданные письма, внезапные встречи, бессвязной речью кофточки вышивать, чертоги и чертово колесо: страхи-визги-красота-романтика рефреном по жизни пройдут, будет что рассказать внукам.
Лишь бы поняли.
Грецкие орехи - корки мандаринов-шампанское от пуза-красота-романтика.
Который год встречаем?
Младенцы-пеленки-коляски-горшки,
по какой стороне ходют кони, задевают долгую ночь вороньим крылом?
На изломе Большой Медведицы, в кулаке альфы Центавра капельками янтаря запеклось.
Бог даст – не забудется. А забудется – детство вспомнится:
молодая мама и платье в клеточку,
долгие летние ливни и шепот пузырей в луже,
столкновенье и грохот бумажных корабликов,
полный сапог воды, зачерпнула нечаянно.
А иди-ка ты восвояси, а ступай по сухому асфальту,
и впредь
снегом не сыпь за ворот,
и вовремя
спасись от заразы,
и вместе с тем
не попадись на глаза
долгим ночам, полной луне,
звездам-снегу-красоте-романтике,
и усталая трубка мира,
Бог даст, трелью тебя одарит.
А я, может, мелодию выучу, подыграю ей скрипом холодного снега.
МОЖЕТ БЫТЬ
Может быть, они спасут и тебя, и твою душу, а ты ничего не знаешь, боже мой, кружка чаю на ночь, чтоб не замерзнуть, вернее, чтобы согреться, иначе не уснуть, какое сегодня число, какое сегодня число, какое… Дура, успокойся, говорю себе, просто погода, поэтому больно, а как захочется петь о любви – разлуки связывают по рукам, а как захочешь жить – таблетки жрать научишься, зубами крошить, даже запивать не станешь, «скорая» подберет, откачает, какое, в который раз, какое… Идти по городу, по дождю, по мелкому бисеру, по радуге, тянуться вверх и вверх, пока белые халаты воют вдали, опаздывают на обед. Может быть, убийцы, животный ужас, ужас живота своего, жизни, почему все часы показывают разное время, это неправильно, неправильно, неправильно. Щенячий восторг, животный, восторг жизни, лопается лампочка, скачет напряжение, как же это, как это? Куда делся тот малиновый чай, ах, температура, неужели в самом деле погорели все ветра, что же это пахнет дымом от утра и до утра? Все щенки выбежали погулять, я так, погулять вышла, может быть, помощь нужна? Нет, не нужна, говорю себе, еще только начало месяца, рано еще, успокойся. Давай, вставай, беги за радостью, иди по бисеру, к радуге вверх тянись, по дождю против течения, диагноз отсутствия тормозов, диагноз их преодоления. Некогда, некогда, некогда, дела, дела, дела. Будем как червячки ползать после дождя, будем, как плоть мирская откачивать, как плоть морская от островов откатывать, может быть, хорошие новости вместе с янтарем, вместе с морской капустой, ну и что – пятерка по географии, ну и что, школу вспомнила? Надо было купить конфеты, все легче, тяжело тащить, кто их делает? Некогда, некогда, дела, дела, некогда, дела. Рефреном в мозгах зубные боли, щетки, пасты, куриные сосиски, мерзость порядочная. Ты знаешь, кто читает старые журналы? У кого нет туалетной бумаги, кому завернули в них рыбу, кому насыпали в кулек семечек, бабушка старая, противная, сопля в семечки капает, сама видела, 3 рубля стакан. Что еще для полного счастья? Что еще? Белые халаты воют обратно, ложек не хватило, скорей, скорей, скорей на радугу, против дождя, вверх, дождь вниз, я вверх, дождь вниз, некогда, дела, некогда, дела, некогда, дела. Все часы показывают разное время, все равно некогда, все равно не успею, белые воют, красные с другой стороны, шахматы-шахматы-шахматы-шахматы… Может быть, вспомнят твое лицо старая нищенка, на которую ты из трамвая, Питер, в который ты внезапно, и тот, в кого ты не однажды безоглядно, говорю себе, может быть, помощь нужна? Не нужна пока, белые промазали, красные смеряли прыть – велика. Вставай, иди, по радуге, по дождям, скоро ли заберешься? Все видишь, все видят, уже не скрыться, вставай на радугу. Как, прямо на радугу, в центр? А как же… Диагноз отсутствия сопротивления радости, латинским корявым почерком врача, выписали лекарства: и-и – раз! И-и – два! И-и – три! Встали на мысочки, смотрим на часы: разное время, не разобрать, может быть, помощь нужна? Нет, всего лишь очки. Все равно непонятно. А как захочется любить, сразу родина вспоминается, что ты будешь, говорю себе, ничего, нет, пожалуй, кофе без сахара. Кофе нет, ну и ладно, чаем обойдусь, горячим, на ночь, чтобы с утра легче проснуться, будильника не надо, внутренний сработает, может быть, очки нужны? Нет. Ты знаешь, кто косится на зоопарк? Городская инспекция противопожарных штрафов. Надо было взять маскхалат, все надежнее, белые воют близко, красные еще ближе, история одной зависти, сплошная история, отечественная и безотчетная. Щенячий восторг, животный ужас повторения живота своего, привыкания к жизни своей, окончания жизни, может быть, помощь нужна, подумай хорошо, это же грех, если самой. Не надо, я только на радугу и обратно. Вставай, иди по бисеру, иди по городу, по разному времени, может быть, часы вспомнят твое лицо, тянись на радугу, против шерсти дождя, в самый центр, на верхнюю дугу, на красную, может быть, не заметят. Побледнеть – а вдруг не спасут, так может быть, помощь нужна?
ШТОРМОВОЕ
Дом на высоких сваях главное
не ошибиться дверью
дом на высоких сваях
смотри питер вятка гляди москва и урал наточили копья на голубей серых
на львов медведей орлов двуглавых всех на гербах живущих самоубийцы какие-то
дом на высоких сваях квартирный вопрос измучил кто раньше встанет не верьте тапкам возле двери в другую выходить надо
дом на высоких сваях прогнившая колбаса неквалифицированная работа север силы берёт зачем-то кому отдаст ход истории высокие цели прогресс не остановить реки вспять и кровь из носа завтра к семи утра сдаём анализы
без отпечатков пальцев не обошлось
дом на высоких сваях железные нервы сварщиков
если даже дверью ошиблись главное пить витамины и крылья отращивать или
вертолёт мастерить для волшебника в доме прямо настанет лето устанут ветры
а холода сами
собой
потухнут покроют землю землёй вырастут травы
прилетят птицы с гербов спустятся чего доброго
гнёзда строить начнут под домом не сгнили бы сваи свои бы поняли
дом на высоких сваях
что плохого далеко от родных снегов ледяные сугробы растащены на детские леденцы страшные праздники зимние бредут впотьмах
не видали каму на расстоянии вытянутой руки
говорили вам тапкам не верить не слушались
наточили пёрышек на питер вятку и москву с южным уралом в оборот взяли
в воронок
не найдёшь куда уж теперь бежать сдаваться
свет тушить ховаться в незнаемых землях сибирских
обросли волосами думают не узнать построили
дом на высоких сваях главное
надёжный замок и приятное обхождение
что сделали со страной
рваный голос из книжки зачитанной слышится любите развалы книжные
дом на высоких сваях
на вешалке у двери пиджак выходной парадный
дверью не ошибись легко расшибиться и бестолку
вывороченные поля ланиты кровавые у мотогонщика алые
книги любил и цепи кованы но вышел
из дома на сваях не в ту дверь надел бутсы меркурия не удержали
упал с герба птицей слетел и даже не смог подняться когда петухи гимн пели по радио в шесть утра
спать любил
а собака выла гулять просилась не встал забыли быстро
заставили
от силы не уйти попробуй от себя получится если очень попросят за героя сойдёшь медаль повесят
смолчишь
квартиру дадут с удобствами
в доме с высокими сваями главную дверь не покажут запрут вовсе
в форточку дышать станешь радоваться что жив блевать захочешь
бери пример с тараканов к любой грязи привыкнуть умеют не плачут от тапочек бегают туши свет ховайся не можешь другого придумать
сваи пилить не будешь свои поймут если самих не придавит
дом на высоких сваях
Господи неужели
4. РАЗГОВОРЧИВЫЙ ФАТАЛИСТ
ЭПИГРАФ
Это всё, что осталось от наших ран,
Это всё, что артерии сохранили,
Часть того, что хотели сказать, кому голос дан.
Это то, что успели поднять, когда всё уронили.
БИТЬ МОРДЫ
Что-то резко теплеет, и морды бить уже поздно, и ждать отовсюду подвоха, хоть этой радостью меньше. Поздно учиться среди людей жить, стараться, чтоб понимали, поздно, поздно, поздно! Поздно кричать с балкона, поздно смотреть на деревья в жёлтом, выть от восторга, нечего, нечего, нечего думать, что можно вовремя спать лечь. Время сутками мерять не думай, не знай, не пытайся новые раны открыть – старые оборвутся, горлом пойдут, жилами жизнь вытянут, согнут, всю душу, все потроха вынут, вместо цветочка в вазу поставят.
И тогда по снегам босиком не ходи больше, вот тогда покупай носовые платки, платья и шляпки соломенные. Вот тогда, вот тогда, вот тогда – откуда бы столько радости? Дождалась дней светлых, дней тёплых, осенних праздников – пришли уже? А не врёт никто? А не рано?
Куплю пальто – не помру ещё какое-то время. И даже здоровье немножко останется. Куплю подушку – спать буду. Сниму квартиру – жить станет можно. И лишь вспоминать о когда-то отпущенных мордах, до праздников, когда уже поздно, поздно, поздно, когда уже никогда.
СЛОВООБРАЗИЕ
Что-то всё думается –
Зря, наверно, но тем не менее,
Что-то вспоминаются какие-то дни,
Напрасно.
Вот тебе новые города,
Старые адреса,
Кончается паста и пустые конверты,
А здесь уже новые наши –
Не видели, не проходили?
Не думай, ладно тебе,
Себе же сказать пытаюсь,
Главное, что в эти дни никто не упал,
Не заболел, не наглотался пыли
Или…
А наглым образом просто не хочет помнить,
Писать не пишет,
Говорит всем: у меня, мол, кризис,
А вы как думали?
А какой?
Душевный…
Что-то вспоминается,
Был бы повод повспоминать,
Как нас учили,
Что женщина польского происхождения
Выявила, будто у нас только три слова,
Всего лишь три слова
(и это её, говорят, поразило)
Выражают состояние нации,
Будто бы национальный характер
(наш, естественно, не её) –
Это душа,
Тоска,
Судьба.
Ну не дура тётка?
Верно говорят, хотя стоит ли,
Что курица не птица,
Польша не заграница,
Простите, братья-славяне,
Что пиво в общественном месте,
Каюсь.
Но просто чудится,
Будто, мойся чаще,
Кури реже,
Вытирай ноги,
Читай стихи и грамотно говори –
Будут любить сильнее,
Будет здоровой душа,
Зелена тоска в облаках,
Далеко,
До тебя не дотянется,
Судьба не дура
И рок молодец.
И, как хочешь, верь-не-верь,
Та полячка забыла о слове «родина»,
Забыла о куче других слов,
Сказала, что мало любви, мол,
Да ещё и
Все фаталисты.
Не верю ей,
Молча сижу,
Не вспоминаю даже,
Зачем? –
Если не забыты
Новые наши и старые адреса –
Будет кого любить,
Будет куда поехать
Лечить душу,
Тоску разбавить,
Судьбу увидать.
Да.
МЕЛ ЕЛИ
Мел ели, по губам били,
Что-то говорит о том, будто вечер
Перестаёт быть томным –
Опять, что ли, по тебе прозвонили –
Левую подставлять будешь?
Сны спали, было бы на что поглазеть,
Что-то говорит, будто вечер
Перестаёт быть вечером,
Неожиданно переходит в утро,
Голову от земли поднимай,
Скорую встречай стоя,
Кто диску накрутил номер?
Чай пили, и варенье – ложкой –
Было бы куда приткнуться, босые ноги,
Что-то говорит, будто снова
Кто-нибудь приютит,
Положит под мышку,
Разрешит дунуть,
Плакать сегодня будешь? –
Слёзы соберут, полюбят, какой есть –
С пятками, заусенками, глазами красными,
И тем, что никто не любит,
Что-то говорит, будто колокол прозвонил,
Не ты раскачивал?
ОПРАВДАНИЕ ПОДСУДИМОГО
Не ругайте меня,
Мои дни без того засужены,
Сужены,
Заутюжены,
На верёвку повешены,
В папки уложены,
Дела закрыты.
Завтра снова откроют
И подтвердят вердикт.
Не хвалите меня,
Ваше всё сведётся на нет,
Допросится,
Чересполосица,
Откуда-то вдруг доносится,
Говорят, будто
Сто раз пересмотрено дело,
Руки не дошли проверять.
И опять двадцать
Раз повторять,
Что, в связи с увольненьем уборщицы
Все слушания переносятся
На какой-то там срок,
Вполне неопределенный,
Все разошлись на каникулы,
На Новый Год
И на Рождество,
А дальше – другие праздники,
Словом, можно гулять, хоть до смерти,
Хоть до воскресенья, пожалуйста,
Всё равно
Однажды вылезет,
Почём зря судили,
Ругали,
Хвалили,
Писали,
Читали,
Ясно, как день,
Всё было написано
Вместо того,
Чтоб выть.
Порвано было,
Чтобы суметь смолчать.
ФОМА
Ни способностей нет, ни судьбы такой –
На флаги раскраивать звёзды.
Может, точку пересечения взгляда
С болью обосновать где-то рядышком,
Протереть это место тряпочкой,
Выделить время и рядом поставить завалинку,
Позвать бабушек – пусть сидят и ворчат,
Всё как-то привычнее, логичнее, фотогеничнее как-то…
Все кричат про волю-неволю,
А ты их здесь болью-неболью, былью-небылью пролечи,
Привечай, дай поспать, ни судьбы, ни валенок –
Всё украли.
Когда успели?
И теперь, даже если
На парашютах гнать – не догнаться,
На байдарке идти – не упиться,
Закатывать рукава,
Полюбить,
Полюбить суками обзываться,
О разборках семейных в книгах прочесть –
Издеваетесь, что ли?
Разве бывает такое?
Говорят про какую-то боль –
Какую это? Уж не дантисты?
Кто-то считает логичным по пять часов в монитор смотреть,
В «косынку» дуться,
Лишь бы не видеть,
Только бы было куда отвернуться,
Подумаешь – обвинение в инфантильности,
А это видали? – и справкой про обостренье гастрита в глаза двинуть.
Вот такушки!
Ни судьбы такой, ни способностей,
Ни единой звезды на небе,
А потому – погулять отправился зайчик,
До пяти досчитайте,
Всё своё с собой положил –
В правый желудочек,
До семи догуляешь –
Не встанешь с утра,
Только к вечеру отпоят шампанским шипелым,
Виноград неспелый, всё он виноват, всё он,
Здравствуйте, зайчики не пробегали?
Не догонишь, не поймаешь, не ограбишь –
Не рискнёшь просто-напросто,
Куда там – с правым желудочком…
Странный знакомый, человек такой:
Его любят, а он суками обзывается,
К нему с добром, а он хватается за ведро помойное,
Говорит при этом,
Что ни способностей нет,
Ни судьбы у него,
Только чай с дровами
И грязь под ногтями,
И желудок болит третий день у него.
Хочется ему понять, как такое произошло,
Как таким человек рождается:
Всё время хочется есть,
Всё время хочется пить,
Всё время хочется спать,
Не говоря о других удовольствиях?
Не слушает никого,
Объяснять бесполезно, потому что ни судьбы у него,
Ни способностей,
Только что-то свербит у него,
Не говорит, где и что,
На огонь немного похоже,
Сам не верит.
АТАС
Послушай,
скажи,
послушай,
скажи,
послушай,
скажи,
послушай.
Нечего здесь ходить ходить лыбиться,
не ходи, не считай, кому чего,
кто сколько,
кресты на простыни
или простыни на крестах,
волосы на ветру
или ветер из головы.
Послушай,
скажи,
послушай,
нечего здесь гулять,
снег – башка,
навсегда улыбка,
этого хочешь?
Если что – позови меня,
всё скажу,
про тебя и про снег холодный,
по крестам сосчитаю,
скажу,
послушаю.
Может быть, в нашем доме
то ли мыши,
то ли вода по трубам,
говорят, в нашем краю
то ли танки,
то ли пешком по трупам –
жалко.
Жалко, не разгадать,
никогда не узнать наверное,
не сказать,
не услышать,
не вымолить,
не выпросить у ветра,
чтобы головы миновал,
никак кресты у дорог не закончатся,
вот уже и порог,
вот уже и ворох газет осенних,
празднично-жёлтых,
во дают,
всё летят и летят с неба.
Откуда вы, где вы?
Не скажут,
сколько ни слушай,
нечего здесь ходить
улыбаться щербатым ртом,
бесполезно.
Послушай,
вот говорит столица,
Москва тебе в уши орёт,
работают все приёмники
Бывшей Большой Страны,
все открыты энциклопедии,
налоговая в магазинах –
и та включила все рации.
Москва вещает:
готовьтесь к эвакуации,
граждане, готовьтесь к эвакуации,
ищите места дислокации
больших скоплений щербета,
стойте, смотрите, насмерть,
учите уставы напрочь.
Сегодня ночью
в порядке эксперимента
пройдёт новый дождь,
кислотный,
врачам вызывайте пехоту,
рвите простыни на бинты,
бинты сдавайте в киоски,
на них кресты – не промажете,
помогите, кто сколько горазд.
Всё нужно делать немедленно,
по команде «Атас!».
Слушайте,
говорим:
Атас!
* * *
Столько комплексов и всё одной ей
зачем ей столько
перемешивая лёд с тем что осталось
не говоря это слово
не называя
куда ей столько одной ей
грустно этого не может быть
так не бывает
куда ей что ей так не бывает
не растёкается тушь лиц
не убегает
кроме нас и тех кто с нами
да ещё на работе
да мама дома
может быть скажет брату
но это вряд ли
никто не знает
говорит о проклятье
как будто плачет
не видно темно
на самом деле рыдает
откуда у нас мик джаггер
смотришь на чеке
сколько стоит ищешь дату покупки
не узнаешь кто зачем покупал
нипочём не узнаешь
столько всего и ей одной
зачем ей столько
богатый папа
больная мать
и нет того кто мог бы знать сказать уже не скажет
кто мог быть
когда-то был весь вышел
решил зачем он ей столько одной ей
и он не знает
всё идёт по городу смотрит всё
памятники посмотрела все
ещё хочет
не пустили не видела комнату поэта
неприёмный день
так иногда бывает
зачем это одним им зачем живут здесь
никого не пускают
не плюнешь не погладишь ногой не топнешь
оно им надо
всех любит читает книги
знает как надо как та из книги
всех кто рядом но им не надо
куда им столько от неё одной куда им
положите на комод
поставьте рядом
и можно рассказывать бесконечно
и трещинки на потолке превратятся
в стиль кантри
закончатся и начнутся спички
и столько чаю
одним нам зачем нам столько ночей
не спать что ли ночи
луна на неё смотреть
волков слушать самим что ли с ними
ну в самом деле
нужны больно ей этой ночи
и волки и мы которые с чаем и те что просто заснуть не могут
и всё одной ей зачем ей столько
одной ей
перемешивать себя с тем что от нас осталось
одной столько зачем ей одной ей столько