Тимофей Дунченко
totentanz
totentanz
1.
Соцветиями мы уже были. Мирское тренькало, костлявым
пальцем по мышце заветной. С полоха, с зачинания
пламени. Глубинным зевом, скукотой дьявола, конторой
шарашкиной, чортом бледным.
Со движения впопыхах, сердце хрустнет и не
заметишь. Свободный, как лед, о позиции льда
на прорубь. Распад внешности и тоска по хорошим
людям. Заполнен числом мой короб.
Это мой путь к злодейству, через хитрость
винтажного барахла. Через седь вихра, через
замысел действа. Просенсируя хвалебь
жгла. Как заветное чувство, как в красивой люстре,
от поганого электричества - вылетали лампы.
На ковер. Их стопами собирать, ойкать и
позабыться. Пока радует тающая
музыкальная составляющая. Пока с этих пор,
все явленное - сокрытое.
И пойти на вынужденное соглашение с
беснующимся, залипая на море и на
закат. Раздвигая бедра воображения, по щеке
гладя - будущее. Раззевая пасть, улыбаясь
в оскал.
2.
В этой новой игре на кон. Кто больше. Регистрируются
пожиратели волн. Нежные рожи. То ли бить, то ли
засекать. Кто из них первый - абсорбируется
и проявит волю.
Хлам был стык. Первого злящегося отправляли на улицу
к псам, для удержания взгляда пса. Псина любая
не выдерживала и лизала его конверсы. Мало
зная о настоящей боли.
Настоящая боль - головешка костра, пыль вчерашнего,
папа смерти. Я живу ее будто нежную, будто
влажную. А она искомканная и лебяжья.
Непонятная и безбрежная.
3.
И как всегда от этой глупой грусти, в моей
нечаянной ни нежности ни злости. Ручья шелест,
насекомой звуки. Смешной и страшный,
когда самое прочное - хрустнет. Во имя,
в выражении лица - в испуге.
Трепетно, воробушек торчал. Где-то там,
на недоступной пасеке. Танец смерти
по тиканью часиков. По игре в гримуары, да
тотентанц. Полегчало, когда участвовал.
Сдвигая спектр в уязвимость, смыкая веки
в темноту. Была бы видимая мнимость, а только
мнимый берег их. Где пыхла венчатая живость,
там сдохли все от хохоту.
Так и я смеялся на берегу, хотев
разрыдаться. Так и я перестал бояться,
когда с легкой дрожи, с
мурашек - растрясло разбросало.
Лучшие - говорили, лучшее - прорастало.
Бойся не волн, не песка. Ничего не бойся.
Было чего бояться, а теперь
нечего - все стало.
4.
Я думал - это танец жизни, это - totentanz. Волна бежит,
я научил ребенка, как бежать от волн. Как будто
это все игра. Как будто бегать - очень весело,
пока суха стопа. Пока стопа - суха.
И всё - игра, пока ты - бегаешь, пока ты - дети.
Бежишь, бежишь. Ребенку весело. Да весело и мне.
Но я танцую танец смерти.
у каждого своя версия происходящего
1.
Вот с тех слепков все и началось. Хмурые начались,
спелые, гогоча, шлепали себя по всем
выделенным. А смурые понять пытались - испокон или
не испокон. Где ухо мёртво, ракушка такая ж.
Еще один идиотский вопрос на день, почему
грязь - грязь. Где маленький, как сиротко, сидел
и думал. Услышал голос, слышит лязг и слышу
пение - на что идти. Когда никто не объяснил,
где лучший звук.
А я глухой - я ничего не слышу. Я слышу треск,
точнее - чувствую подкожной. Возможное, ты видишь
мир мятежным, я порожним. Ты видишь схему сложную,
я - вязкий круг.
Трепет среды, постоянное ощущение связи,
состыковки. Нечистоты, захламленности, наконец - грязи. Сразу
готовое гладкое застывшее - без пламенной
заготовки. Крестиком дыру или пустоту вязью.
Все со слепков, разношерстная очередь
на репку. Тянуть-потянуть не вытаскивать.
С каждым годом все тяжелее и хуже
почерк.
Разучиться и не участвовать.
2.
Одна веретеном этим, не умея, колола и пальцы и вены, и
в пизду сувала, заснуть бы лишь. Чтобы все королевство
вместе, папка мамка, подъезд, метро, весь город,
от асфальта до самых крыш - все ждать будут, когда уснет
до поцелуя. Придет, плеснет и облицует.
Другая берет кабачок и мышь, пихает
кабачок - в мышь. Давай же давай, карета/кучер. Я старалась жо,
перебирала песок и крупу. Превращайся, сука. Чего я старалась
так долго. Господи, как бесконечно долго. Бабушка бы перевернулась
в гробу. Лучше б ей богу взяла пирожки и несла
до волка. Привет, я внучка. А тебя как, волк.
А третья молчит. Ждет когда ее просто так - за холку. Вот
с тех слепков спустя пару тыщ и стоит скульптура.
С тех слепков хаха в каждой
скульптуре - бог.
ключевой момент
1.
Это как со срамом. Срам изначально был,
но - стал, когда был - осознан. Тогда сразу
пинком под жопу
из рая.
Это как с шаровой. Мол миф
эта ваша самая - шаровая. Не встыло. Мол миф.
А когда она постоянно бегает за тобой,
уже не до мифов. Хорошо, что еще
не кусает. И еще не убила.
И вот ты начинаешь спорить, измышлять
моменты. Расставишь важное свое, чужое - спросишь.
Вспомнишь детство, пробежишься мельком по
памяти. Докажи. Что впихнуто, до чего допер сам.
И как - сам.
Молоко, пиво, виски, водка, ох водка,
пиво, текила - бежит ручейком
по усам. А усов то нет.
Все поговорки - приятный, уютный бред. Створки
открылись, закрылись. Бежит к закату солнце. С воплями,
как букашка на шине Ра. А этот подлец, к другому
солнцу - катит свой велосипед.
2.
Он мне слил информацию о себе и своей стране. Мне бы
тут же и поделиться, а я не поделился. Я - скрыл. Получая визу,
был вопрос - как вы ощущаете себя предателем родины. Пожав
плечами, смахнув заодно с плечей малехонького наноробота,
пытавшегося притвориться комариком, и впыльнуть в меня, или наоборот
выкачать - патриотическое диэней, я - слился. Как информация,
о себе и своей стране. Как водичка, сопутствующая говну,
в бездну непонятного пути, к морю, наверное.
Это как со срамом.
3.
Ох дрожало. Все эти разговоры с родителями, с породившими
тебя людьми. Ты им рассказываешь про моменты, которые
обозначили всю твою, думаешь, засекли же этот
пиздатый ключевой момент. А они даже
не помнят свою версию
происходящего.
4.
А мне нравится, хоть и страшно.
Это мой лозунг, я так живу. Пока ариадна шьет,
и пока - лучший вид с балкона.
На стене еще не висит ружье (по закону),
и в жилье - скорее будет wifi,
чем угловая икона.
И взгляд уже не так
приходится ловить - с усилием. И ребенка
никогда не назвать василием.
То есть - есть некоторая градация.
И все чаще - не приходится пояснять,
что - любовь,
а что - информация.