Дмитрий Филатов
Соединение
СОЕДИНЕНИЕ
Где ты?
Натянулась комната, из окна потащилась на дерево, залезла и стала слушать, как крупные капли с высоты разбиваются об асфальт. Свесила свои ножки с ветки, размяла пальчики, сидит веселая. Небесная сеть раскрывается, из комнаты выметается пыль, и она, смешавшись с каплями, разбивается. Дождь пройдет, асфальт высохнет, пыль развеет.
Я здесь
А когда ничего не останется, я пройдусь еще раз дождем, и может, здесь вырастет что-то, чтобы кто-то из комнаты хотя бы раз в бесконечность задал единственный вопрос. Как капля была словом, как первопричина – я, так и буду же я всегда, и слово мое вечно, и память обо мне. Так дайте же мне сотворить мир, и первое будет слово – пустое.
История моей жизни, или конец
Через шесть дней я умер. Меня повесили на волосах ангела моего. Я должен был быть первым в раю. Я стал бродить по свету и бичевать себя за грехи ваши. Теперь вы били меня за свои грехи. Тогда я вышел и сказал, что болезнь ваша из-за меня. Так началась лихорадка. Я согрешил, я каялся и грешил, теперь же я во всем каюсь. Я вас спас, оттого и согрешил. Я был рожден на этот свет.
Перед потопом
И дали мне испить сикеры, и пил я, и обрел я мир. И дали мне вкусить хлеба, и ел я, и обрел я жизнь. Мой брат Энкиду! Все ветер, что бы я ни делал! Мой брат Энкиду! Где же сила твоей отваги? Нарублю я кедра, заживет мое имя! С позором прогнал меня отпрыск Урука, тот самый, повидавший все. И бегу я вновь в горы, с которых спустился. И бегу я вновь в горы, с которых спустился.
Возвращение
Лишь одна звезда меня преследовала. Шум пернатый, я твой сын, я между землей и между небом. Я отправлюсь в пустыню, разолью там кровавое пиво. Бегу я от звезды в пустыню, где начало мое, где я был разлучен с остальными богами. Померкнет звезда, снизойдет бог солнца и станет жить вместе с нами, как и было в начале. Тогда я скажу, что так оно и было, и верьте мне.
Имя мое
Когда кожа моя загорела золотом, когда кости мои заблестели серебром, пришел я новый, молодой, сильный. За мной идут братья мои, и широки их плечи, и разум их не помутнен. И выпустили змею мне под ноги, и ужалила меня она. Я же вскричал от боли, и тогда крик мой поразил небо и землю. Старикам не место здесь! Так тому и быть. Да будет воля твоя, отче.
А когда пришли новые и потребовали имя мое, я им не ответил. И жало змеи поразило меня. Но как же я мертв, если я сам себя сейчас создаю, вот прямо сейчас, и живу я, и творю, и вот я кружусь, а вот я встаю на кусок земли, сотворивший сперва, и гляжу на тебя и смеюсь. Да будет воля моя, и ведаю я все помышления моя. Не верьте, да будьте сопричастны.
Упал
Я в электрическом лесу. Я рубил этот лес. Лес падал, а я падал вместе с ним. Я так приобщался к своим предтечам. Я обращался к пророкам, они же обратились ко мне. Я так узнавал себя в отражении зеркал примерочных масс-маркетов, а когда я взял в руки и понес (устал со скуки) гулкий вой, который мне нашептали, то и не стало никакого леса вовсе.
Соединение
Когда ноги мои тиной натянуты были, когда связаны были ноги мои, были ноги мои тиной стянуты. Когда уподоблялись ноги мои тине, когда ноги мои тине уподоблялись, были тине мои ноги подобны. Оттеняли же мое лицо цветы, на мне произросшие. Распускались в своей незавершенности цветы на моем лице, цветы, на моем лице самораскрывающиеся в своей бытийности, на лице моем произраставшие. Заплеталось тело мое на ладони воды, как мы запоминаем предыдущие звуки, чтобы получилась музыка. Утопленник лучше Христа, ведь Христос стал привычкой и не удовлетворяет, как со временем привыкаешь к ритмам. Когда лежал я в ожидании мелодии, пели руки мои, а на самых на волосках их круглились пузырьки и дышали. Меня засасывало в смысловой тор, и как начать и откуда, когда я подобен всему, даже метаметафоре, даже за/рас крытию, даже звуку, даже меньше.
Тринадцать способов видеть черного дрозда
I способ
Цепи сковывают возвышенность. Двадцать гор заплелись, застыли. Горы склеены, неподвижны, неслышимы. Горы глухо стоят на земле, придавившись самими собою и снегом вдобавок утяжеленные. Среди них – двадцати неподвижных – сколько бы ты ни взбирался, умирал от обморожения и нехватки кислорода – глаз черного дрозда живой.
II способ
Дерево дышит, ведь лето – и дрозды втроем сидят на ее ветви, на мне. А что дерево? И они так рядышком на мне и расположились. И спорят о своем, так еще и делают вид, что впервые друг друга видят. Так каждый о своем теперь думает, но прежде всего о том, что сидит на мне. А я знаю это, но не дает мне покоя, что черные дрозды втроем сидят на ветви.
III способ
Черный дрозд в воздухе. Осенью вращаются в танце взвенченные ввысь листья. Сдаюсь! И все так в небе играет этим неуловимым запахом. Что это за пантомима? Я вижу перед собой осень, а в ней листья, воздух, этот дрозд еще тут. Но он же как листья. И не хуже их, а лучше, потому что сам так захотел.
IV способ
Я бы стал и стала заведомо ложью – не повинуюсь двойной я судьбе. Параллельно живу я единственной плотью, во мне квинтэссенция, я она или он. Единое целое, я сама или сам себе часовщик. Так соединюсь я и с черным дроздом, и теперь что целое, а что часть меня, если никто этого не выбирает? Но неустанно мне шепчет кто-то: "Тик-так".
V способ
За речами течет неслышно подтекст. Сладко поют звуки, голоса невидимых выползают из-под щелей. И что выбрать? Если прислушаться к интонации – она поглотит. А смысл наполнит. Так и дрозд запоет в миноре. Задушит песня в пауз перерывах неровных. Но что выбрать? Песню? Или же то, что после? Тишина все может.
VI способ
Когда наступает зима и мороз свисает сосульками из высокого окна, этот самый мороз сквозь призму своих стекляшек варварских просачивает и тень черного дрозда, мелькающего здесь и там. В такие мгновения невольно задумаешься, как эта тень воплощена в моем настроении. Туда-сюда – так настроение следует за этой тенью. Уследить бы за ней. Непонятно.
VII способ
Неизвестно, сколько еще вам предстоит молиться, мечтать о золотых птицах, недосягаемых вершин чистоты. Вы совсем отощали, мудрецы Хаддама, и не можете видеть в своих молитвах, как черный дрозд снует под ногами ваших же женщин. Вы все мечтаете о небесах, а ваши жены хотят насытиться плотью – оттого и кормят черного дрозда.
VIII способ
В последнее время меня преследует странность: я все вижу в ритме. Слова пляшут передо мной, все в мире последовательно. Это все черный дрозд, я знаю. Вот я знаю благородные размеры и эти самые звонкие, неминуемые ритмы. И знаете, черный дрозд и это знает, потому что сам вовлечен в то, что я знаю. Но я разве он? Что я знаю?
IX способ
Черный дрозд хочет летать. Ты ничего не скажешь ему, когда он улетит. И ты его не увидишь, потому что настанет день, когда ты сам все поймешь. Скроется с глаз – очертит границу. И так он и сделал. Границы собираются в круги, и это был лишь один круг из множества всех очерченных.
X способ
Кто же вы – блудники благозвучия? Скоро ль станете выть от тяжелой судьбы? Если взглянете вверх – фонарем в зеленом свете стая черных дроздов пролетит над вами. Не кричите вы так! Вот и она пришла за вами, а вы заткните свои рты и внимайте тому, что вам скажут.
XI способ
Не в повозке – в стеклянной карете он ехал тогда по Коннектикуту. Может, был вечер, когда внезапный страх пронзил его. Он никогда бы не подумал, что такое могло случиться так скоро. Стая черных дроздов появилась вдруг. Как же могло так произойти, если все это время на месте дроздов находился экипаж? Слава Богу!
XII способ
Мы так и придем к цикличности всего происходящего вокруг, если будем задумываться, что река течет. Сегодня смена сезонов – все имеет причину. В совокупности я должен быть. Лето, осень. Зима, весна. Можно так разделять – и тому есть причина. Черный дрозд должен лететь.
XIII способ
Я видел, как весь день был вечер, как собирались в круги твердая плоть и небесная гладь. Я смотрел, как падал собиравшийся падать снег. На перипетии пространств есть только верх и низ, но никто не скажет тебе, где это. А может, не только. Как высокий кедр стоял на земле, так и черный дрозд сидел на нем.