Юлия Тишковская
девять из десяти
Девять из десяти
(цикл стихов)
Темно-синим
Красная машина
моих новых зрительных впечатлений
катится,
катится.
По траве не ходить,
руками не трогать,
не воевать.
Переезд –
железнодорожный крест
на моей голове.
Семь пунктов приема платежей.
Смертные грехи – вне очереди.
Автобусы – в парк.
Теряю силы
уже за этим поворотом.
Твой дом
где-то здесь.
Угадаю по направлению ветра.
Верю ли? –
завтра будет
с кем-то.
Сетки –
на решетках.
Решетки – на окнах.
Приходит – и ест.
Он приходит после работы
и ест.
Дорога через развалины.
Мы покрыты.
Мох маленький.
Пророс – и трещины – как дорожки.
Не так резко.
Понемножку.
Выезд. Какой-то английский центр.
Исчезнуть.
На скромные средства трудящихся Ленинграда.
Никогда не
никогда здесь
не появляться
больше не надо
никогда
здесь
май 2003 г.
На ромашке
Тотализатор на ромашке с жучками.
На черное запрещается ставить.
Обрывайте сами.
Я ведь и так уже
все знаю.
Новые поступления – каждую неделю.
От дождя еще защищает,
но потихоньку едет
крыша моего дома. Такая старая!
Главное – чтобы встретили,
когда больше не будет вокзалов.
20 живых концертов
и, наверное, вечером.
Приходи.
Тебе билет обеспечен.
Приходи!
Я думаю, будет весело.
Иди стрелками.
Уже повесила.
Или даже совсем случайно
просто иди.
Так интересней.
Все дороги ведут
в НИИ точной механики.
Инфинитив.
Мое последнее место.
Солнце –
электромагнитными вспышками.
Когда ты молчишь,
я плохо слышу.
Вход со двора –
условие успешного бизнеса.
Вынесем,
когда всех вынесут?
Тотализатор в НИИ точной механики.
Ставки сделаны.
Запрещается ставить.
май 2003 г.
Эта улица
Глажу
огромный живот улицы,
вмещающий от аптеки до ремонта обуви.
Моя память
висит здесь
на фонаре.
Кажется, что я слышу
тихий звон,
когда она качается
от прикосновений крыльев чужих бабочек
и почтовых голубей
с крыш,
закрывающих
мутные глаза
этой улицы
голубой пленкой
неба.
май 2003 г.
Свидетель этих событий
Свидетель этих событий помнит:
когда по городу маршируют колонны,
мы встречаем военное положение
заламинированными точками зрения.
Северная стрела – парными пятыми позвонками.
Каждый третий звонок разрушает
города нервных клеток,
а жители выходят на набережные
в ожидании того,
что мы скажем им.
А мы – молчим.
Только
столб карельской березы:
просим, просим.
Добро пожаловать в гости!
Трамвай улыбается
красной полоской.
Забывает гвоздики в шлицах.
Свидетель этих событий помнит.
Свидетель этих событий – добрый.
Он все знает и просто
не успевает родиться.
май 2003 г.
Камешки
Собирая камешки,
стала каменной радужной
оболочкой. –
Вымирание динозаврами.
Не откладывай меня на завтра.
Это срочно.
В поисках экзистенции
обходя поле зеленых урн
хмурое
утро ржавых машин
подпитывает мозг холодом.
Что бы ты не решил,
для меня –
слишком много.
Они скоро вернутся.
Круговорот палеозойской эры.
Двадцать первый
опять юрский.
Быть похороненным у дороги
автозаправкой веселящего газа,
чтобы стать отражением многих
на дне
пробитого камнем глаза.
май 2003 г.
Дорожные клапаны
Какой-то дорожный гений
мальчик в ковбойской шапке.
Однополосное движение
в самое сердце инфаркта.
Кипенье бензина.
Высшая мера для критической массы.
Лопнувшая резинка
подъемного крана,
и больше уже не рассказывать…
Сердце – в ушах.
Перегоревший картонный клапан.
Переездной анатомический театр
жутко расстроен
и стер колеса до дисков.
Жажда гастролей
высокой степени риска.
Девять из десяти подлодок
не возвращаются из походов.
Карты
убираются в ящик.
Самое сердце
инфаркта.
Оставь надежду входящему
май 2003 г.