Женя Риц
Возвращаясь к лёгкости
Возвращаясь к лёгкости
* * *
Возвращаясь к лёгкости, ероша кончик её крыла,
Спрашиваешь, как могла
Потерять этот тягучий стыд?
Он гнездился меж выемок лона и ямок ланит,
А теперь он судорогой сведён на нет,
И монет-
Ка падает на ребро,
На ребре выжигая след,
И таможня даёт добро,
Потому что тамошнее серебро
И на ощупь легче и на просвет.
На простой вопрос подбираю шестой ответ,
И каждая борозда подходит к своему ключу,
А не выпитая с лица и ресниц вода
Устремляется к своему ключу,
И ключицы распахнуты без стыда,
И личинка спадает,
И я лечу, –
Господи, но куда?..
* * *
Всё пройдет, остынет и выдохнется –
Ах –
И сладкой водой без газа останется,
На дворе поленница
Обезлюдит,
И только пленница
В наручных часах
Трепыхаться будет,
Будто –
Но нетто
Окажется тяжелее, чем брутто,
И здесь не хватит по глотку на брата,
Лето
Уже не придёт обратно.
Быть первым –
Вредно.
Смяться – бренно.
А плакать – рано.
* * *
Как беспризорник вожделеет Крыма,
Так ничего не знаю, кроме
Твоей щеки, хранящей комья
Не крови, а чего-то свыше.
Как беспризорник вожделеет крыши,
Так ничего и слышать не желаю,
Солоноватым привкусом железа
Я засыпаю на твоей спине.
Спи, мне осталось только продышать,
Отважный воздух выдышать сквозь кожу,
Где скошен путь от ямки до плеча,
Доплачивая медью за молчанье,
Что метит в цель, но попадает мимо.
Так, темени уже не хватит нимба,
Но мелкая монета междуречья
Покроет все случайные расходы,
И только если ты меня расхочешь,
Я сразу перестану быть дождем,
Который вниз по глобусу стекает:
Как признанные ложными стигматы
С тобою мы в бесстыдстве заживем.
* * *
Мне досталось не по заслугам,
И я так и осталась,
Как уморительная Засуличь,
Качаться между кистью твоей и предплечьем.
Ну куда ты меня засунешь,
Синей тушью увековечишь?
Увечье каждое делится надвое:
На твоё, а своё я себе оставлю.
За что боролись, на то и на-
До боли закусывая, чем мать родила.
Дела, казалось, доведены до ручки,
До родинки у большого пальца,
Оказалось, не стоило и пытаться,
Потому что не выйдет лучше
По излучине на грудине.
Гляди, мы опять напачкали, наследили.
А помнишь ту притчу о Насреддине?
Она обрывается где-то на середине,
И в этом, кажется, её соль и правда;
Правда, в этом немного смысла,
Но как осмелилась, так и повисла.
А сегодня пришла повестка:
Вроде близко, да не хватило блеска,
И поэтому идти перелесками,
Оврагами, а врагами –
Что ж, одним больше, другим – левее.
На, подуй, чтобы не так болело.
* * *
Лепра
Оплетает, расцвечивает изнутри –
На, посмотри
Там, слева –
Следом пойдём –
Слепленным как стопа,
Как птица-скопа,
Как обделённая кожа,
Слепнущая от твоего снопа,
Теплящаяся у твоего столпа.
Толпа
Разорвёт нас на сувениры,
На сверкающие соверены,
Да и прибудем мы суверенны…
Нет, нет, не так,
Совсем не так –
Здесь не хватит и на глоток!
Ах, если б твои проказы
Могли излечивать от проказы,
Не нужны были бы ни почести, ни приказы.
Прикрой мне спину –
Я разучилась говорить по-собачьи,
И это что-нибудь да значит –
Дознание назначено на послезавтра –
И здесь бы следовало прослезиться,
А на прощанье следует полизаться –
Полезай себе на железные стены,
И, как было сказано выше, в темпе –
Тем-то и тем-то
Повезло чуть больше –
Они оттуда уже сброшены,
Обращены и не спрошены –
Время от времени
Падает недалеко –
Собирай пригоршнями
Талое молоко.
А когда я рисую тебя снаружи,
То себя, получается, изнутри –
Изнурённые руки справились бы не хуже,
Но мы выбираем не их, а штри-
Хи на поверхности плоти,
Её коросту,
Струящуюся бересту –
Постучи по дереву,
И там – в омуте,
В огнемёте –
Что-то ответит на стук.
* * *
Материнскую плату вносят вперёд ногами.
Нагота изнутри неприглядней одежки на.
Света Надёжкика тоже училась с нами,
А куда она делась потом, не знаю,
Но когда всё кругом назовут именами,
То куда потом деваются имена?
Семена спорыньи вызывают споры
В семье и нарекания с выше стоящих мест;
Не уместны речи мои, но поры,
Тем не менее, дышат хлебом, который никто не есть.
Несколько лёгких слов – и голос,
Теряющий голос, но набирающий высоту,
Выпорхнет; и ротовая полость
Не удержит больше его во рту.