Виктор Качалин
Записка побегу
* * *
1
От лета отпала утварь
горящих лесов,
пустимся в ней
по любому наводнению,
пока в облаках меж ног младенца
пролетает самолёт
с запоздалой помощью
памятником будущим
жертвам прикосновений.
2
Гречку перебирали
и пели о маме,
крестиками лет
вышивали окошко настежь.
Выкормленный лучом
заселяется в яме, где режут
за малейшее неповиновение,
чтобы душа
побила прозрачным градом.
Записка шиповнику
Всё возможно, а хочется быть.
Вот и губы расшиты,
и земля пухом легче Пешитты,
свет начинает её нести,
а затем отрицает, чтобы спасти.
Солнца оркестр,
не выносящий соло,
подносит к губам твой крик
до того, как возник.
* * *
Битвой лета
охваченные под дождём,
шли на приступ,
теряясь в отражениях тел,
узнавая в каждом себя,
осушая болота лбов
до невидимого света.
Всё так быстро свершилось,
а шиповник расцветает и дальше,
в неустановленном месте любви.
Записка до встречи
Очевидные чечевицы
на глазах
приближающие вещи
и усиливающие свет
вплоть до полного головокружения
отшлифованные тонкими руками
монотонными движениями
в тишине
Вырвем их или сбросим
жжет от них и пылает сфера
закроем твои глаза
связкой выклеванных подсолнухов
так темно, что круги не плывут под веками
радужным обсидианом
из-под надзора век
вынося море
Записка лодке
Всё пройдёт, и настанет смерть,
растекающаяся утром,
собирание
сердца на остановке дыхания
в тени рыб под водой
или лодки, что давно гуляет в раю
Записка утру
От снега до снега
сверкнуло лето,
океан во рту обратился в камень,
пока фонари с изнанки дождя
обнимались с глубоководными рыбами,
мы уходили глубже
в испарине жемчуга,
вкушая друг друга
осторожно и пылко,
а когда всплываем в пузыре утра,
мир без окружности разрываем.
Записка на исходе августа
Помнишь, к исходу августа
звёзды кричали в саду нам:
- Эй, уймитесь там, на болотине!
Ирисы с гладиолусами,
чеснок и дельфиний ум
не смотрели кино,
снимаемое в нас самих,
и когда мы сливались
каплями на их языках,
они обнимали небо,
отправляя на отдых
время, сжатое бугорками.
И казалось так просто
не-
прикасание,
когда Альтаир смеялся,
Мицар и Алькор сияли.
Записка дому
Ангел встречает душу
с чашкой горячего дома в руках:
- Выпей покрепче покров твоих полей.
Чуть пригубила, и ангел
заново её размешал, дотемна
в неё спустились цветы,
скошенные за лето.
Записка мячу
Пропах сухими листьями
и светом
стал замечать ежей стеклянных
жарой пропахан, и неясно
где жизнь
земля уходит от ответа
отсечена любовью
в танце голова
А день застыл. Несозерцаем.
Записка кардиологам
Что вы режете,
там же сердце,
там же тьма всего нерождённого.
Что вы моете,
там же сердце
островок всего
перевыброшенного из жизни
и кидаемого обратно,
исходящего вон сиянием.
Что вы строите,
там же сердце,
так оно и есть в середине,
в подоснове всех перекладин
и имён,
высоко прибиваемых.
Записка осенней пыли
1
Прощение обид?
Но слышишь, воздух
впивается всецело,
уходит, когда захочет,
его не своровать –
а задержать дыхание
даётся тем, кто сгас
задолго до того, как родился.
Осенний запах пыли чуть тронутого времени
пробьётся мигом.
2
Пыль вытряхивается в окна
в глаза другим.
Коврам, таким прочным,
выбиваться ночью,
горюнам - дым,
на плечах - и свежесть, и гарь,
небо свёрнуто,
стало иным.
3
Очень долгое время
я не знал, где ночует время –
то ли в солнце бессонниц,
в пустотах рябин,
то ли в кабинах пилотов –
а днём в бесшумных прыжках
стрелок метро –
теперь время ночует
лишь у сердца внутри и везде –
остывая, любя, клин клином
гоняя в воде.
Записка в саду
Е.Ю.
Всё может случиться здесь и сейчас,
и всё равно надо ждать бесконечно долго.
Бог стал ребёнком и светит мне в глаз
отблеском духа холода тонкого
прямо сквозь откровения тополя.
Ворота без ангелов и украшений
выводят стрелку обратно к кольцу,
осталось дождаться сжатия тёплого времени.
Я видел на греческом блюде
дельфинов, кружащихся вокруг центра.
Самоубаюкивали они себя
или себя познавали?
От сегодняшнего светлого неба –
самоопустошение или пространство?
Словно стоишь в саду,
где яблоки все посбирали
и одно оставили на земле.
Август – сентябрь 2019