Ксения Чарыева
Delivery
DELIVERY
плыли лодыри
в пыльной лодочке
Пыль пыли дело, бо об одном
Спрятался в прялку и повторял
|Было ли дерево был ли дом|
Что ни день кудель что ни вечер ровница
Монастырь Пор-Рояль
Но если вагончик тронется ах если вагончик тронется
Улыбайся так чтоб не смог не остаться я
*
Что слышно из окна плацкартного;
Чем занят в тряском сне случайный мой сосед,
Когда перестает ласкать его
Негодный разовый вагонный свет.
Он, может, пастушок юродивый
И в нужном месте перекусывает солнечную нить,
А вот, лежит на полочке напротив,
И я могу его убить.
А может, он уже не он, но под себя замаскирован,
Или пришел за мной "оттуда, где меня
уже не ждут, но будут рады":
Вернуть домой, домчать до дна, до крова, -
Но что, если под ним вдруг загорится простыня
(И никогда, подумай, никогда
Не знать всей правды).
*
скользкие лапы скосив, лизоблюд
по переходам под шашками ламп
будто кулак разожму, разлюблю
не посмотрю как мила
улица Фрунзе узнает меня
пальцами в крем [ниже двойки (зло: “ты!”)] –
либо умру на глазах ячменя
кальция, кремниевой кислоты
злак восклицательный
буква, оплыв
черной свечой, перепрятала звук
ласковых цапель прямые углы
смотрят из рук сентября на латук
*
ходит тень по льдам в Амуре
черной тетивой
мама у меня там умер
лучший звеньевой
он презумпцией сновидца
выше всех воздет
сколько ласточке ни виться
с цифрой на хвосте
выколачивают трубку
или подмигнув
утра утлую скорлупку
мнет с изнанки клюв
март внезапен как повестка
но и ныне там
жжет карман одна поездка
ходит тень по льдам
*
всем воробышков взъерошенным хворобам
всем кудрявым ягодам ягнят
по каким она вела тебя сугробам
эта ласковая музыка огня
подозрений что маршрут мог быть короче
звонче и честнее выход вон
так спускается пластмассовый курочек
по стремянке золотых воздушных волн
в песнях тех велосипедных экспедиций
не упоминался никогда
способ безнаказанно светиться
справа или слева от стыда
/если попадешь не передашь ли
призраку капризному пакет
разноцветную пилюлю против кашля
книгу, пропускающую свет/
ДВА ВЕСЕЛЫХ
1
Построй и рассчитай на бис и браво –
И зуб за зуб, а просфоры – в Босфор.
Мы начали иметь на это право
Чуть раньше, чем сомкнулся светофор.
Заблудшему в зеркальной анфиладе
Исходного не вспомнить падежа
(Она мертва, но с нею он не ладит,
Ей весь, как на ладони, предлежа).
Квинтетом «Lego» красное пропели;
Когда придет пора лететь на юг,
Раскручивай усталый мой пропеллер
Вручную, – сколько хватит
рук.
Прах, персть, сухая гниль в квадратной ступе.
Пранн, тхат, чортен, щебёнка, облицовка –
Неистовый камзол ее песка.
Столпившиеся ждут, пока
прощение наступит,
Как нос балетки на нос башмака.
Играют в бытность серой и осиной
Его таблетки в дуле коробка,
Надев костюмы: серый и осиный.
Он внемлет с замиранием курка.
2
Наречия невинны, как игра,
И смотрятся приятно и опрятно.
Свет медленно проходит сквозь экран
И быстро возвращается обратно.
Однажды бывший вытолкнут взашей
Наносит, как об грушу, джеб об сердце.
Рука в руке. Коррозия ковшей,
Венчающих игрушечный абзетцер.
Так зернышко на створке сквозняка
Оставлено. Так холодно. Так ловит
И вписывает в ласковый таблоид
Зеленая, зеленая тоска.
Так ждешь - и сокрушаясь, и круша,
И грудь твоя разомкнута, как руки.
Веленья семицветика и щуки.
Несложно подчиненная душа.
*
живи меня, пока я занят
тригонометрией моржа –
нетерпеливыми глазами
резину за прыжок держа –
где, упражняясь и пружиня,
блестит, умильно неуклюж
приноровляй: как бы машине
не подошедший было ключ,
остроконечную лебедку,
в пол уходящую парчу;
да что свободу - так, свободку
и ту с тобой не захочу
SHARING THE SAME DESK
забирай совсем, у меня их две
для пятницы чересчур
буква за бортом, буква! в тетрадном
межклеточном веществе
таз с шалаш, череп с чум
я ее прочесть не умею вслух
но рыжий круг надувной
взлетает прямо передо мной
и падает после двух
*
опять!
мое, да не при мне –
неповоротливое – тельце, но во сне,
чуть отлетевшем, нынче же и встану
спиной к псише и сделаю плие
семь лет назад на Амет-хан Султана
еще болит добрынинская рана,
еще остра нужда
в ручной пиле –
и ком-то,
могущем видеть жизнь, живущую тайком:
кисть падает, но остается контур
висеть
над хореографическим станком
*
Что ты, висельник, к белой березке моей приуныл?
То ли дело дубы-колдуны.
Темперамент, не равный возможностям. Ветка луны.
[Ветка луны, ветка луны, ветка луны...]
Белый звон нарастает. Перерастает: в длину и в слух.
Пусть. Неохота. То есть, я не желаю знать;
Пусть, то есть, сидит. Есть у меня
шестерка слуг.
Дама бубён, кованая кровать.
Долго ль, коротко проговорит? – истерия, резня
В верхнем регистре, в утвари тварной. После икс на икс на счет «три»
Будет нечто сильнее, оно усмехнется, поднимет меня.
Это нечто сильнее – поднимет меня – изнутри.
Кропотливое осушение алюминиевых супных тарелок с полинялыми рисунками ягод черники на днищах
1
‘черника спросила: «что,
видно ли вам оттуда,
сколько зубчиков
в моём венчике?»’ –
йодль посуды-везунчика,
штопаной-перештопанной,
вечной, –
‘отвечали: «нагоним –
там видно будет.
пока – мигай нам
|вира-майна.
аренды-найма.
умнут – мигай|»’
2
чиркни спичкой, чирикни
обернись черенком черники
у июля за паузой –
полезай, полезай! –
столько уже
таковых оружейных
привоев
[клокочущей Яузой
крадучись,
вежью пазушной
щупать сухменное волшебство их;
большей, нежели эта, не мыслить радости]
3
сходство с маленьким миртом
вот твои документы
ступай с миром,
еще полстолько побудь не мертвым –
но ни тебе ноосферы, ни ойкумены,
ни кола ни пера
пока не спадет жара
ПЯТЬ ЗОЛ В ДЕНЬ
для D.
Безумие кончается на «е».
Никто не отменял того киоска
С мороженым в стеклянной голове.
Взгляни, как сверху зелено и плоско.
Бочком, бочком чубатый банкомат
Пытается протиснуться в автобус.
Его сживают исподволь назад
Коляска и вращающийся глобус.
Он клянчит о подмоге, но приляг
На недр аподиктический антоним;
Когда придет смеяться Шапокляк,
Мы – р-раз! – к ее ногам тебя уроним.
*
фальшивомонетчик на смертном одре
но сломан звонок у руля
фасеточный мячик замер осмотрел
и замер в земле как замля
пока шестигранник рассвета отверст
запомни лучистый скелет
я знаю как дать тебе главный ответ
но это военный секрет
Мне велел обмякнувший вагончик
Смерть, элегию престав.
Дармовым эстонским гончим
Не смотреть в скакательный сустав.
А если кто еще неволит
За телесную тесьму,
Смело распускать улитку боли
Мимо пуговиц во тьму.
И взяла сценический прожектор,
И растратила себя насквозь.
И простаиваю, ровно горе-лектор,
Одеревеневший в результате дебаркации на гвоздь.
Нежно-небывалую отраду
Я снищу себе потом,
А пока – разгадываю горнюю ограду
Тайным макабрическим прутом.
И когда подбрасываю сердце
Над рудой, которой истекла,
Песаху в разгромленном Самкерце
Снится мячик из стекла.
*
в бесчестном тень свободы то ли гноя
откуда ни возьмись мечеть огня
ах весь я поднебесье проливное
кой-где сведенное стена’ми четырьмя
безапеляционный залп циана
из чопорных орудий трескотни
зачем же мне мерещится поляна
коврижное попробуй догони
спаси и сохрани чтоб без обмана
и мой сурок за ним – в твоём альбоме,
едва поющий,
как родник
покуда скряга жжет тавро икоте
чтоб стребовать с Федота за угон
не спрашивай меня что происходит
смотри сквозь разделительный огонь
то на числитель
то на знаменатель
а то весь сразу дробный механизм
вообрази с зигзагов в ламинате
до ультрафиолета сверху вниз
в реальности неумолимо ковкой
я ушиваю зимние штаны
нашедшему себя досадной скобкой
захлопнутой с фигурной стороны
на черством цвете градинки белеют
и звонкий чай размешивает друг
но шарики за ролики болеют
а мышцы сокращаются до двух
константное (ст)роение №
зиму в долг в котоме шилу коротать
в черепашьем супе масло как бы львенок
притворяются большие города
пятистенками на ходунках бульонных
целый день то леденцом а то ленцой
цеппелинам обращают виадуки
|я хочу иметь холодное лицо
помещающееся в любые руки|
номера невест – рассвет, универмаг
в специальной сфере плёс куда как тоньше
умирание роение ума
вкруг одной неумолимо блесткой точки