Денис Волков
Поэма прошлого
Пролог
Лира играла в печальных аккордах.
Город безумен новым столетьем.
Тихое слово.
Тихие смерти.
1.
Были годы темнее забвенья души.
По обоим столицам мечутся тени.
Вот одна потерялась, и с испуга бежит,
Она молится вслух и забытая всеми.
Вот седой педагог, обнаруживший путь
В неизвестных снегах, прячет книгу в кармане.
Корабельный туман! Только в нём и тонуть.
И смотреть на огни на причале.
Государство, в котором не видно конца
Списку способов медленно гибнуть.
Снег идёт и ноша теней тяжела,
И желание – сгинуть.
Всем законам наук поступая вразрез,
Белое видится чёрным.
Вдовы своих не снимают колец.
Год уходит, уходит, уходит.
Что Россию пронзило? Куда заведёт?
Голуби ввысь поднимаются стаей.
Голуби теням машут крылом,
Тени провожают их взглядом.
2.
Уже бесчисленная ночь
Открыла ей ворота бездны.
Наилюбимешая дочь
Луны и Зевса.
Она прокатится волной
По летним лужам.
Всеупрощающий покой
Совсем не нужен!
Не покидает – никогда –
Её волненье.
Единожды придя –
Закроет двери.
– Чурайтесь! Женщина больна. –
Прошепчут тайно.
Невыносимая печаль!
И снов отрада!
Вам всем объявлена война
За низость мыслей!
И выходившие слова
Со словом бились.
3.
Мы стояли у края реального мира.
И такие морозы терпели тогда,
Что дома покрывались коркою льда.
И ломалась под натиском времени лира.
Митинги, улицы, серые шапки,
Век, не взглянувший на то, чем сделались мы,
Гаснущий свет, толстые лбы
И дров поваленных запах.
Под лапами сОртов иных монголов
Путь в грядущее наш занесён,
Мы ходили, не зная, откуда идём
И боялись, и верили в Бога.
Шёпот из толпы 1934 года
Да, редкостная дрянь, ага, пренепременно
Субъект инакомыслящий мне не товарищ, да.
Пусть едет он в Сибирь
Или какой – нибудь Воронеж.
Пилить дрова.
В красном венчике из роз
Впереди – донос, донос.
---
Но он не знал, и слово продолжалось.
И вновь бежит собака по колющим снегам
Мироустройство раскололось пополам
И грустная судьба сбывалась.
Наивно певший греческим размером
И нёсший груз Гомера на плечах
Испытывал античный страх,
По Невскому бредя, благоговея.
4.
Уходим, милая, задумчивая дама.
Я чую запах приблизившейся тьмы.
Творится здесь безавторская драма,
Уходим поскорей, поскольку мы одни.
Мне некого винить в твоём уставшем взгляде,
И в бледности твоей мне некого винить.
Зачем ты среди них сидишь в белёсом платье
И умудряешься им что – то говорить?
Я просчитал в уме все наши разговоры,
Которые могли б произойти,
Я остудил в сердцах все наши ссоры,
И наше счастье я превозносил.
Но мы ступаем разными ногами
По разным поалевшим полюсам
И восхваляем разными дарами
Безумный век по разным сторонам.
5.
Из переписки
***
Любимейшей Ц. от надёжного друга.
Сегодня я чувствую нашу разлуку
Особенно остро. Повсюду гроза.
И я не могу упрекнуть её за
Столь жестокие звуки.
Я бросался к окну, какие – то люди
Шли навстречу аллее, которая будет.
Слушал Бетховена. Сизая мгла
Меня одарила собою с утра.
Суть открывалась за сутью.
Удлинялось пространство, дерева крона
Почти облетела под натиском зова
Приходящей зимы. В этот момент
Я проклял судьбу, что тебя рядом нет.
И вышел скорее из дома.
Говорливые немцы плыли по штрассэ,
Река уносила водные массы
Подальше от нас. Вторя реке,
Я отправлялся поближе к тебе.
Говорил какие – то фразы.
Как ваши стихи и ваша стихия?
Мне не даёт покоя Вергилий.
Напишите скорее, любящий вас
Во веки веков, то есть здесь и сейчас,
Друг из Берлина.
***
Мой любимый, скорей поспешаю с ответом.
Поэзия – это седьмая часть света!
Я так больна ею – так же и ты –
Вчера разбиралась в делах пустоты
Забытого ныне завета.
Прага прекрасна недвижностью камня,
Но чиркнешь его и появится пламя.
Осень – конец – но, возможно, и – сон,
В коем я – может быть – спою в унисон
С паденьем листвы, улечу, словно – стая.
Обопрёмся на Гегеля. Будем смелее,
Музыку ставя верхушкой творения.
Мне виделся ты. И ты был – песком,
А я обнимала тебя ручейком.
Нет – я была моря волненьем.
Двадцатые годы. Новые власти
Уже приоткрыли кровавые пасти.
Звучала цикада, дух замирал,
Уже был расстрелян тот адмирал.
Приглядимся поближе к развалинам улиц –
Кажется, там пробегает безумец.
Ещё он не знает текст приговора.
Храни его Бог, дадим ему слово.
6.
Мне быть ступенью для того,
Что именуется искусством,
И быть оратором, порой,
Слепого чувства.
Что в мыслях ваших, Человек?
Неистребимые годами
Любовь и смерть, любовь и смерть
Шагают парой.
Я видел Африку во снах.
И после пробужденья
Я сразу вспомнил свой Крондштат,
Парадные суженья.
Я видел дворики его
В досель невиданном мне свете.
А дальше я взглянул в окно,
И всё пропало, всё на Свете.
Эпилог
То, что случилось – красиво уплыло,
Что не успело – нам и досталось.
Что с нами было?
Что с нами стало?
***
Рассмотри эту тень,
С ракурсов, выгодных самому;
Но лучше – с позиции уходящего в ночь объекта.
С точки зрения поезда, сокращающего длину,
Следующего из точки альфа прямиком в точку бета.
Её контуры смыты,
Демонстрируя сходство с водой;
С темной массой морей в печальнейшем из ее проявлений.
Рассмотри эту тень беспредметной холодной порой,
Предварительно взяв свечу и корочку хлеба.
Пусть сознательный шаг
В пользу нищих, ничейных костров
Городского массива раздувает едва ощутимое пламя.
Поднеси же его заостренной горячей иглой
К этой тени и вторь её удлинению в тёмные дали.