Андрей Щетников
Гость
Гость
1. Если я считаю себя учеником Платона, почему я так привязан к этому телу? Поиск идей в переменчивых звуках воды и силуэтах облаков. А где их еще искать, не в числах же, в самом деле? Чтобы искать, нужен знак, а знак — это когда замирает сердце. Мимолетный взгляд женщины, невозможность музыки, радость лета.
2. Читаю дочке Хлебникова. Она меня спрашивает: «Папа, а зачем человеку облака?»
3. У Пелевина есть замечательный рассказ: «Гость на празднике Бон». Надо сказать, я его не читал. Откуда мне тогда знать, что рассказ замечательный? Очень просто: я и есть этот самый гость.
Песенка
А у меня в кармане
Лежали три рубля.
И был я капитаном
Большого корабля.
Копеечка лежала
в кармане у него,
он жил себе на свете —
и больше ничего.
Путевые заметки
1. В городе, среди людей, я могу ощущать одиночество, — но не в горах, путешествуя в одиночку. Где каждая встреча — радость, открывающая нам цветок, птицу или человека. Покидая стоянку, я молил духа этого места о благоденствии, я постигал суть язычества с его благородным почитанием предков, озер и деревьев.
2. Повторение, о котором говорит Виктор Iванов: «притворный друг опыта, часовщик сердца, рука в силке». Спеть ту же самую песню, пройти по той же самой тропе, прочесть ту же самую книгу. О прочем не говорю. Что может быть безумнее повторения? Одно только нелепое, иллюзорное желание ни в чем не повторяться.
3. После вчерашнего изнурительного перехода сон, который приснился мне этой ночью, был настоящим праздником. Сквозь многие фантастические детали (я и во сне оценивал их как таковые) ясно проступало ощущение той реальности, которая больше, чем реальность. Так узнаешь, что такое счастье.
В северной столице
1.
Этеру де Паньи
за гостеприимство
рядом с исландскими сагами
буквы кругами
слово стало квадратом
за брата братом
черная гладь залива
. . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . * . . . . .
. . . * . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . красиво!
2.
ставишь 7 вместо знака вопроса
нас просеешь сквозь просо
но живут по-прежнему люди
как выбры на блюде
3.
писано в Петербурге
у памятника Пушкину
скажи куда идти
и где окно
(сибирский бык
худающий европу
на площади предмостной
в красноярске)
но я не лю
и это не оно
Кем ты хотел бы быть
1. Одна моя знакомая, та, что приснилась мне несколько лет назад в красном платье, сказала как-то вскользь, лет двадцать прошло с той поры, а я запомнил, что тело обременяет человека, не дает ему быть самим собой — неужели я еще тогда сравнивал ее с Плотином? Тогда я ее не понимал, но нынче летом что-то произошло: на улице то жара стоит, то грозы, а я уже две недели безвылазно сижу дома, пишу трактат об Анаксагоре и Демокрите. Раньше я рвался в лес, на море, в горы, а теперь не то чтобы не хочу, но — не время. Академик с каждой встречей становится все больше похож на грека; а о себе я думаю, напевая: «Ты до сих пор еще не тот, кем ты хотел бы быть».
2. Живому человеку нужно, чтобы за окном лаяли собаки и раздавался человеческий смех, чтобы по утрам было слышно, как поют птицы. А у меня за окном идут машины. И я все время держу его закрытым, я отворачиваюсь от мира и медленно умираю. Это началось давно, когда мы жили в квартире с окном на перекресток Вокзальной магистрали и проспекта Димитрова. Раньше я таким не был. Я и теперь все еще продолжаю верить, что я не такой. Это — когда я ночую не дома и в открытое окно дует ветер. Разве можно кого-то любить, когда твое окно закрыто? Жить человеческой жизнью, когда можно смотреть на закат, и звук шагов, и скрип калитки отдаются в сердце. Видеть лица, а мысли свои оставить при себе...
3. Я взялся листать «Антологию русского верлибра», по привычке пальцев. Огромная книга, а поэтов в ней, по моему нынешнему счету, всего двое, пусть простят мне остальные несколько, кого не называю сейчас, они тоже хороши, но не тем, что здесь. А эти двое строят дом слов, и можно в него войти и выйти с заднего двора на улицу. Мудрецы у берега ручья со мной разговаривают, на траве лежит вышитое полотенце, а на нем — два куска хлеба и разрезанное пополам яйцо-солнце.
Диван Мирзы Галиба (10)
Хорошо живется тем, у кого за душой нет ничего, кроме печали.
Но еще лучше — тем, у кого и ее не осталось.
Я рисую на боку своей бочки веселую рожицу.
Ты прошла по другой улице, а ведь могла бы и улыбнуться!