Алексей Чудиновских
праздник жизни
* * *
закрытые веки
и телефоны прощаний
засыпают в объятиях
наших будущих детей
* * *
родные твои
жучки́
заползают под листья
соседней
страны
* * *
Выпал первый
молочный глагол человека.
Глаза художника, смешанные
с яичным желтком, обглодала
до щёток ментоловых зубов
Ариадна. Так почерпнула нужду.
Скажите горы
в исполнении слов, скажи осока
и солнечный язык ручья, когда наступит
день, отказавшийся практиковать время. Пейзаж
без видимого зрения. Только ты и бесконечная
скорость рождения смерти.
В коконе сказочной стрекозы, Ариадна, созрел
указательный локон волос, завёрнутый
в тишину ладони. И я подозревал себя
в том, что сдержать не смогу
желание твоей зубной боли.
* * *
Зрение опаздывает к собственным предметам.
Но если
часто пересматривать чужие сны на языке оригинала,
в которых плачут сами слёзы, то вскоре можно
стать холодным — для собственных надгробий.
Всего
несколько слов.
Я люблю тебя белыми перчатками зрачков.
Твой астигматизм становится короче
афоризма лунной плоти. Иначе —
это помесь молчания и овчарки, остальное —
шиповник слезы.
И раньше никто не хотел жить после смерти.
Особенно сомкнутая мать. Но в соломенном ветре
и мы — с тобой — найдём краешек места.
Дальше синекдохи скорби.
За поворотом. Наши дома хлопают.
Как шарики воздуха. Только дыши сверх надгробия слов.
* * *
1.
ты видишь моя рука
похожа на корку хлеба
костью неба рвётся зима
сытостью белой
2.
женские дети
метафору гор
встречают у дома
и слово зима наступает
на детские пятки
3.
поздний сон журавля
ставят на паузу
между мизинцем
и безымянной рукой
слёзы радости
4.
на съёмной странице
миндальное небо
и сердце отмечают
годовщину пунктуации
* * *
холод откроет рот
не ради слов
и не для холода
а чтобы родить ничего
снег упадёт на слово
асфальт ляжет рядом
не ради диалога
а чтобы
создать что-то новое
и я не могу
про это
ещё ничего
сказать
только сказать
молчание
создано
для тебя
* * *
По аналогии с философской прозой я придумал
новый жанр — философское слово.
И написал первое
сочинение: ЗИПУН.
Это политическое, живописное и голодно-домашнее
произведение считаю удачным началом цикла.
В середине цикла будет: ИЛИ —
интертекстуальная вещь, отсылающая
к Сёрену Кьеркегору
и теме двойничества; как будто солёная вода
касается морского дна своими мягкими ногами —
так можно перефразировать ИЛИ.
Следующий текст ещё в наброске: Ы —
образ избранности, индивидуальности
и притягательной непохожести.
Закончить цикл следует комментарием к лёгкому тексту.
Например: МИМОЗА.
В нём скрыто мастерство языка жестов, промах, солнце,
фрустрация
и то, что некоторые называют праздник жизни.