Звательный падеж
Анастасия Палихова
О
1
до чего диалектичен
этот воздух перед ссорой
ты был скользко-закавычен,
ты фальшивил каждой порой
но увидел, как берёзы
тонут в чернозёмной хтони
сжался лес в комок белёсый,
поместился на ладони
и какие птицы свили
этот лес — гнездо печали?
и вдруг ссору мы забыли,
и вдруг оба замолчали.
2
эта нежность такая большая
и как она помещалась
если ей тесны даже силлабо-тоника
и все алфавиты
эта нежность такая беззвучная
но будьте внимательны
нежность легко превращается в теплый ток
нет, не из-за слов (неточных и необщих)
не из-за глаз (несмелых и ненужных)
и не из-за губ (зацелованных и уставших)
она превращается в ток из-за подушечек пальцев
(послушай, как они тихо искрят, касаясь)
и даже без скобок
все равно искрят
но со скобками это как будто такая случайность
3
люби кого-нибудь другого
я препарирую мгновенье
я раз за разом умерщвляю,
вскрывая из-за любопытства,
любое чуть живое чувство
люби кого-нибудь другого
я не умею жить моментом
я вечно вспарываю хрупкость
ветвистых нервных окончаний,
лишь бы дойти до самой сути
но суть теряет много крови
ну почему ты не уходишь
4
и такой тщетой пахнуло
что уже не разобраться
это солнце или дуло
это спазмы или танцы
в мякиш дней всю боль скатало
это гнусное светило
и таращилось овалом
еле-еле укатило
но луна его сменяла
освещала город лица
и таращилась овалом
не пытаясь закруглиться
тот же город те же лица
отупляющая слабость
я пыталась разозлиться
но внутри что-то сломалось
я пыталась разозлиться
но внутри что-то закрылось
тот же город те же лица
плесневелая застылость
и тщетою затянуло
небо снова наудачу
что мне солнце что мне дуло
не смеюсь не злюсь
не плачу
5
Из этой любови так странно и пошло торчали гештальты
Они возвышались костями над полем чернеющих ирисов
Я лучше умру в этом поле, из чрева стихи твои вырезав,
Чем буду смотреть, как нетрезвое время опять крутит сальто.
Взгляни в зрачки этих безногих дворов и пустых переулков
Ты их и меня оставлял, обещая вернуться счастливым,
Но — видишь? — ревут водостоки и стонут плакучие ивы
Им вторят бродячие псы воем жутким на вечной прогулке.
Но боль, что запряталась в трещинках богопотерянных зданий,
Моя боль, рождавшая сотни канючащих четверостиший,
Она истончается, как эндометрий, становится мельче и тише
Ты зря ее плавишь на крохотном солнце своих оправданий.
Из этой любови так странно и пошло торчал глупый случай,
Он высился черепом над этим полем, похожим на сад,
Но вот уже тонкая стрелка часов покатилась назад
Возьми все стихи до последнего, время, и больше не мучай.
6
словно тень
под язык
этот день
мне впритык
и кольцо
что петля
буквой о
ты и я
эта ночь
так кругла
тянет прочь
эта мгла
словно соль
этот снег
светит ноль
вязкий бег
тихий нимб
под луной
только в лимб
и домой
7
Ну что ты опять натворила?
Уже никуда не годится.
В иссиня-дурацких бахилах
Сбежала тайком из больницы,
Зачем-то опять мне звонила,
Читала вслух Дона Делилло,
Рассказывала небылицы.
Карманы набиты тротилом
Из слов «милый», «мы» и «влюбиться».
Просил же: не трогай текилу
И не запивай ей таблетки.
Но вновь, продираясь сквозь ветки,
Иду, куда ты поманила,
Иду возвращать тебя силой
Из леса, из церкви, из ЗИЛа,
Из бара, из чьей-то квартиры,
И сколько бы ты не винила
Тоску, алкогольный делирий,
Январь, запятые, чернила,
И сколько бы мы не делили
Паршивую блажь ностальгии
На две несъедобные части —
Верну тебя к общему счастью.
Верну вопреки и, как будто
Смущенный нелепой игрою,
Тебя одеялом укрою,
Сотканным из фенибута.