Николай Синехог
cтерегущая земля
1.
зажигал на холме свечу, думал: вызову – отворят;
благими намерениями вылощены значки октябрят.
бегут матросы на пристань, санитары бегут в мавзолей –
жить становится веселей.
Господи Боже, зелёны Твои глаза и велик нос;
Ты до пенсионного возраста выгодно не дорос,
поэтому Тебя можно снова поднять на стяг
и сказать: смотрите, крутяк!
на небе ясном восьмиконечно горит звезда.
если ты волхв – будь добр, Младенцу нужна еда.
для улучшения качества обслуживания поставьте нам оценку в Яндекс.Такси;
Богородица, сохрани и спаси.
этот рай потребления давно предсказал пророк,
а потом вышел на пристань и выполнил кувырок.
сидит Иона в китовьем брюхе и тыкву ест
и говорит: нет мест.
Матерь Господня, выслушай жалобы профсоюза:
Иона сидит, не пуская рабочих в китовье пузо,
волхвы далеко с дарами и ускорятся не хотят;
только пули свистят.
тёмная ночь, в Вифлееме разбили уличные фонари,
кто-нибудь, кто-нибудь, кто-нибудь – отвори.
благими намерениями вымощена дорога в ад;
вам позже перезвонят.
Господи, чу́дно имя Твое вовеки по всей земли;
каждой молитвой мы просим: быть по-моему Ты вели.
слова Твои забываем часто, но Ты поверь:
курьеру откроем дверь.
от стебелька отломим последний седьмой лепесток,
повернёмся с надеждой вечером на восток;
не слушай молитву нашу, слушай то, что стоит за ней.
ведь любишь Ты всех сильней.
6.11.2018 — 26.11.2020
2.
алфавит,
алкогольный делирий,
двухаршинный забор на земле.
двухметровая яма — к могиле;
уходи уходить в переле
сок берёзовый,
бычья голяшка,
был и небыль, буран за окном.
на ремне выделяется бляшка,
послушанье приходит с ремнём.
стробоскопная жизнь,
зубоскалы,
ненавидящих надо... (неразб.)
и лампада свеченьем ласкала
всех просящих покой и маразм,
всех мечтающих, чтобы им выре…
затемнение, искры в золе,
алфавит,
алкогольный делирий,
двухаршинный забор на земле.
3.
сокрестье злое: два на полтора.
ты в нём не помещаешься с утра,
и залезать в него не хочешь тоже;
зальёшь проём цементом из ведра,
напишешь на табличке: «буду позже».
восьмёрка цифр впирается в нули.
вольфрамово спряжение кали;
расхожий звук: ключом или отмычкой?
или по льду простёртое шабли
и сигарета, начатая спичкой?
негоже ждать минуты по «дефис» –
ложись скорее. что же ты раскис?
тебя зовёт земля под кресс-салатом,
тебя зовёт плодящий красным тис.
куда же ты, куда же ты, куда ты?
куда угодно. да куда ни гля –
другая, стерегущая земля,
защитница, подённая работа.
ведь каждый нарождается не для
погибнуть за больного идиота.
и меркнет ночь. закрытое окно.
казалось бы, всё сказано давно;
мигает свет, диодом колупая
пространство кухни. глина зёренно
в земле лежит, и молча отступает.
4.
человек вообще консервативен
вот одна живёт психологиня
(или, скажем: «женщина-психолог»),
и она под камеру на запись
высказала мнение недавно,
что ребёнку, в общем-то, и ровно,
к новой маме папа мой ушёл
или, предположим, к папе.
потому что мне вот, как ребёнку,
как бы фиолетово к кому он.
главное, что, впрочем, справедливо,
то, что я всем сердцем ощущаю,
что ушёл он, как бы, от меня.
стоит призадуматься. ведь так же
вырастая, мы же ненавидим
(в детстве мы такое вот любили,
нет, не все, но большинство-то точно)
всякие (любые) перемены:
будь то смена четырёх сезонов,
редкие погодные явления,
частые погодные явления
(знаю даже тех оригиналов,
что не любят солнышко и лето),
отпуск, уменьшение зарплаты
(знаю даже тех оригиналов,
кем, кому прибавят денег
ну вот, скажем, в следующем квартале,
тоже будут этим недовольны
по своим, каким-либо, причинам),
ссоры, расставание с друзьями,
бывших, да и просто незнакомцев,
тех, кто — хоп! — внезапно входит в жизнь.
я примерил на себя все эти
нелюбви к конкретным переменам
и подумал: э, да ты зажрался,
или просто-напросто устал.
или даже, хуже выражаясь,
впрочем нет, не буду выражаться,
потому как в эти словоформы
неприлично мысль облекать.
в общем я подумал: что такого?
даже если мы и предположим,
что растут проблемы все из детства
где у мамы с папой были контры,
где у мамы с мамой были контры,
где у папы с папой были контры,
где у двух (и более) рандомных взрослых
было недовольство через край.
мы, конечно, это наблюдали.
в нас, конечно, это отразилось.
но вообще-то мы не фотоплёнки,
а живые люди, ё-маё.
несмотря на правду утверждения
«человек вообще консервативен»
…
(но, пожалуй, опущу моральный
компонент сего стихотворения,
чтобы никого не поучать).
5.
тучерèз подпирает антенками облака;
вакцинирует башня небо стальной иглой;
кто-то страдает по умирающему апостолу,
кто-то страдает из-за круглого дурака,
кто-то стирает пропахшие пóтом прóстыни,
кто-то вяжет свитер для кошака.
вся любовь твоя сконцентрирована на иголке
тысячепервым ангелом, кудрявым и непростым.
наклонись к земле, поскорей приступив к прополке;
состригай с котовника увядающие листы.
до победы болезнь представляет собой событие,
до победы, бегун – просто движущийся человек.
а сухая земля всё жаждет дождепролития,
а иная земля всё мешает закончить бег.
не могу просить о стоящих зимой на плаце,
не хочу – о тех, кто предавал любя.
скорее вставай, споткнувшийся ван дер Платцен,
мы помолимся за тебя.
6.
ТУНА КОНЦА ФЕВРАЛЯ
Саше
буду ждать тебя на кольцевой,
зарасту бурьяном и листвой,
саженцами, крепким старым садом.
льдинами цветёт Москва-река;
месяц март разлит по пузырькам,
спрятанным под снежной баррикадой.
формируем титры антител;
каждый цвёл не так как он хотел
и цвести не пробовал иначе.
месяц март взрывается внутри.
вырвешься – не бойся, и пари
от Таганки до царёвой дачи;
там не будет страшного и зла.
моя мама в Кунцево жила –
чинно всё, общажно и зелёно.
месяц март, московское ситро
радостью врывается в метро,
тормоша растрёпанных, холёных,
заскучавших, зимних москвичей.
сад цветёт, он всехный и ничей,
он пробьётся к каждому. но ровно
в полвторого вечный бригадир
достаёт смартфон, как палантир,
и уснуть командует перронам.
я уйду на встречные пути,
буду ждать примерно до шести,
чтоб уехать первым же составом –
но не уезжаю, жду и жду.
склянки с мартом прыгают по льду,
раздражая корку ледостава.
7.
РАССАДА
а я задам неверный вектор,
расставлю стопку;
не новый видеопроектор
трещит неробко,
покажет старый кинохром,
кусочек сада
в котором, если мы умрём –
взойдёт рассада.
и много звучных голосов,
от речки блики,
шуршит под тапками песок
тысячекрикий –
но это дальше, у реки.
а мы тенями
и скрипом старой яблоньки
и днями, днями,
взойдём непуганым ростком
числом просодий
звучащим, в общем ни по ком –
но мы выходим,
мы лезем, лезем из земли
всё выше, выше.
на нас родные набрели –
стучат по крыше
дождём приморским, гомоном,
оградным боем –
но стебель рвётся ломанным
живым героем
чужой любовью достигать
полураспада.
но смотришь: вот она – опять
взошла рассада.
8.
ТРИПТИХ
1.
в общем, решишься на страсти – сперва остынь.
помни, что изничтожен Страстной монастырь
и негде поплакаться, отмолить. эй, бать –
помни, что не одно и то же «выждать» и «куковать».
руки перед собой простри, лыжи вперёд навостри:
вострые лыжи лучше, чем острый нож (раза в три),
потому что покуда ты едешь – продавливается лыжня,
есть тебе ещё время вспомнить и про Меня.
2.
прошу, спаси нас, Господи, спаси.
мы все кружим по замкнутой оси
и только чудо вырвет нас из круга.
мы все летим, куда Ты указал.
всё неизменно: поезд – на вокзал;
лошадке – корм, и стойло, и подпруга.
и сад неволен – только отцветать.
спаси, спаси нас, Господи, опять;
на лист а5 не поместиться списку
всего того, что невозможно нам
чтоб радоваться купленным штанам,
благодарить за булку и ириску,
за радость переливчатых дождей,
за всех, кто не оставил нас в нужде,
за то что нам, хотя бы, посвободней.
вот рябь на луже, солнечный денёк
помилуй всех, кто выдохся, прилёг.
спаси нас, Господи. пускай и не сегодня.
3.
встанет же солнышко выше и всех светлей,
вспрыгнет на жёрдочку небесное du soleil.
выйдет пораньше, раскроется на яру,
птиц заключит в игру.
будет затишье. воздух как мячик сжат.
вон на дороге колосья рядком лежат,
дети кричат; шумно – и вдруг тишина,
чиста и для всех ясна.
слышишь, мы помним ярмарочные шатры,
знаем, как птицы умрут от своей игры,
ждём, когда птицы вырастут из птенцов –
выстрелим в них свинцом.
солнышко с жёрдочки медленно соскользнёт,
уйдёт в темноту, совершая солнцеворот;
кто-то, оскалившись, в небо взовьёт летак;
кто-то, оскалившись, выпустит бомболёт.
не помолиться, Господи.
поэтому так:
спаси,
когда час придёт.
9.
садом порастают письмена.
я уже не помню имена,
если помнишь – расскажи позвучно.
мы не знаем, кто куда идёт.
сад стоит как свайный карагод,
держит буквы в слове неразлучно.
из семян, из ягодок тоска;
яблонек замшелые бока;
медленно закат ползёт шершавый.
стелятся бумагой облака,
храм укрылся до четверика
медным светом, и сияет ржаво.
не беги, останься у ворот:
сад вечерний полнится щедрот,
не бери лишь листики салата.
остальное режь до темноты;
окна в доме разевают рты,
тюлями пошевелив патлато.
кто-то выпекает куличи.
тихо всё. не загалдят грачи,
если дело выгорит до знаков.
кладбище похоже на тетрадь,
их не перепутай вдругорядь –
буквенный порядок одинаков.
камни обрамлённые вопят:
стережём надёжно всех подряд
спрятанных под взмахами лопаты.
сад хранит межбуквенный покой;
мягко пахнут пижма и левкой
провожая ржавые закаты.
10.
МУЗЫКОВЕД
музыковед выглядывает
смотрит
как девочка играет в апельсинах
как ровный бок оранжевой кометой
взрывается
как сочные плоды
отдачей жидкой покрывают камни
как тянется мелодия смычковой
бесшовной лентой подле музыкантки
а девочка стоит
и всё играет
музыковед
летит над городами
по тёплым мостовым
раскатисто стучатся апельсины
они зовут лежащих под камнями
и брызжут соком на ещё живущих
и дети радостно крича
хохочут и бегут от апельсинов
и взрослые бегут от апельсинов
а девочка стоит
и всё играет
растут сады для радости далёких
живущих за окном музыковедов
ведь вязким перестуком апельсинов
которые сочатся переспело
и плодоножкой бьются аккуратно
они услышат радостность мелодий
симфонию пролившегося сока
и новые возможности для роста
лети же восвояси меломан
под гомон сладкий
и под стук плодовый
под радостные крики и под всплески
под всполохи разрушенных соплодий
запомни непридирчивые вкусы
укус на мякоти
и косточки горчащей
завяжущийся отзвук
запомни эту девочку конечно
ведь девочка стоит
и всё играет
11.
...и вот спешит возлюбленный дурак
на первый поезд линии Amtrak,
извечная промозглая погода.
двадцатого (примерно) ноября
трясётся в андерграунде добряк,
не видевший родителей полгода.
ему расскажут: третьего числа
твоя соседка тоже померла.
тут ходит злой невидимый колдун,
вычёсывает колдовской колтун
его швыряя в воздух подвенечный.
и от него спасают не всегда
и светит незнакомая звезда,
обходщицкий фонарик на конечной.
не выходи, родимый, из сабвей,
забей, забей, забей, забей, забей.
ты не спасёшь, там некого спасать.
не едь сюда ты без чего-то пять;
Америку не сделаешь великой.
не воскресишь ты вымерший Нью-Йорк,
он нам теперь и кладбище, и морг,
и место застывающего крика.
и тьмой тоннельной отдаёт гудрон;
приходит поезд на седьмой перрон,
идёшь в туман – но падают снежинки.
ловить неаккуратно языком,
идти домой, чтобы узнать по ком
справляют неожиданно поминки.
откроешь двери запасным ключом,
в объятии окажешься – но в чьём?
перестановка множественных чисел:
число объятий и число двери.
и ты идёшь скоре, шаг, два, три,
так, будто всё от этого зависит.
закончим год – наступит Новый Год.
и Яблоко Большое упадёт
даря надежду авеню и скверам,
и людям не гуляющим по ним
и тем и этим, даже тем, другим
и нам с тобой конечно же, к примеру.
12.
давление почвы,
давленье воды,
лежишь одиночно –
весь куш за труды.
лежишь в отдалении
от пеших дорог;
ни счастья, ни денег,
ни воли, ни строк.
13.
Грише Батрынче
Саше
на машины ва́лит мокрый снег.
человеку нужен человек,
он уехал утром на работу.
ты поёшь; внушают по TV:
ты поешь, пути твоей любви
недоступны, в общем-то, чатботу.
снег бывает сер, ненастоящ;
лёд бывает тоже. сломан хрящ,
с красным носом едешь до больнички.
с красным носом едет дет.Мороз.
пациенты: травма, грипп, понос –
«Арбидол» по акции в «Столичке».
———
Санта-Клаус, свéти Николай,
нам подарки ты не отдавай,
мы ведь их вообще не заслужили.
человеку нужен человек.
в дверь звонит повторно Дилшодбек;
наш курьер настырен и двужилен.
он идёт от двѐри до двери́,
говорит устало: отвори,
мне неважно, клоун или пьяный.
наконец, последний был заказ.
выжимает на мопеде «газ»;
тормознёт у небольшой кальянной,
выпустит колечками дымок,
он доставил столько, сколько смог;
Николай, теперь твои доставки.
———
не подарок нужен и не СДЭК –
человеку нужен человек.
каждый день. как воздух. не для справки.
14.
всё происходит по мановению, сгоряча;
самолёт пролетает воздухом клокоча.
напоследок сказать-то нечего. ничего
у меня не спросит падение кирпича.
будет миру мир, на поляне будет пикник,
в сентябре там же гриб соберёт грибник.
в магазине купит бутылку водки и формовой.
вот он выпить сел, вот к бутылке своей приник.
отпусти меня, я читал, то, что там вокзал:
целый ряд независимых авторов так сказал.
я засяду в поезд с билетом, но без еды,
а в окно будет биться небесная бирюза.
пролетают под поездом птицы и города;
видно каждый цветок, спокойно лежит скирда.
все, кого я так сильно любил, сидят у скирды,
и на небе тихо и ярко горит звезда.
ничего в том краю нет, лишь бессчётное множество скирд
и спиртовкой звезда горит, не сжигая небесный спирт.