Елена Севрюгина
никогда навсегда
***
рвём лучшее — пустырник зверобой
не засоряем чакру сорняками
слова пушком над девичьей губой
щекочут наши чувства вразнобой
летят как ласточки над нами
когда б вы знали из какого со...
со-звучия рождается планета
вот белка закрутила колесо
вот светят луны полуночных сов
а где-то где-то
вот ты вот я
вот иволги пестрят
горчично-жёлтым в парке по субботам
у входа в мир томится звукоряд
и надо научиться доверять
его длиннотам
не так легко гореть в немом огне
нащупывать холодные покровы
чужой земли — но ты уже под ней
и учишься дышать на глубине
вселенской ямы оркестровой
Турецкий пирс
металлические лапы деревянных динозавров
мистическая многоножка пропитанная запахом зноя и пота
глубокая безмятежность капсула твоего сознания
за пределами которой остаётся все
что не могло сделать тебя счастливым
супрематизм бытия селекция памяти
синестезия твоих ощущений
таким я тебя буду помнить много лет спустя
таким ты останешься даже тогда
когда состарятся девушки топчущие твою деревянную грудь
пристально смотрящие по сторонам
в надежде что их покатые плечи крутые бёдра
и тонкие ниточки купальников
едва прикрывающие ягодицы
не останутся незамеченными проходящими мимо
мускулистыми спасателями на воде
и вот уже стучит ударяется о кромку жизни
медленно-размеренное
su se si
и стекает влагой по лицу по рукам по фалангам пальцев
su существо твоего параллельного мира
se отсутствующий сегмент гармонии
si сизый дым угасающего солнца
далёкого как твои самые сокровенные воспоминания
но ты знаешь что оно в тебе
никуда не девалось
поэтому времени достаточно
чтобы просто смотреть
***
на улице ветер но снова гулять
иду притворившись живой
по ржавчине листьев куражится взгляд
и кажется кажется твой
вот кажется кажется чьи-то глаза
поймают меня на крючок
движение в осень паденье назад
целуй же меня дурачок
мы вместе пойдём по унылой тропе
куда-то куда-то туда
мое наваждение бред мдп
мое никогда навсегда
а где-то вдали за пределами «я»
сердечный отпустится груз
покажется другом вчерашний маньяк
мою понимающий грусть
посмотрит сквозь узкие прорези глаз
на сонмы сердечных седин
потом заведёт заключительный джаз
в остывшей осенней груди
мою маету понесёт на руках
и я перестану стареть
осенние истины память виска
тревога депрессия смерть
***
памяти скромная мекка
в сердце прольётся легко
дождь на щеках человека
станет рекой
счастье проснётся в сочельник
шепотом в зимнюю ночь
скрипнут цепные качели
те что когда-то но...
и зазвенит у порога
табором громких цыган
жизни степная дорога
падает солнце к ногам
помнишь ли помнишь ли помнишь
прошлое наше скажи
время похоже на корни
вросшие в жизнь
ныне нема и бессильна
вновь обратится она
в темную мысль иггдрасиля
в свет скандинавского сна
***
лебедь бьется вдоль пруда
и на чудо уповает
солона его вода
солонее не бывает
если спрятать облака
небо станет ли синее
лебединая тоска
есть ли что тебя сильнее
убаюкал под крылом
миллионы дерзких пруссий
а вокруг-то как назло
куры куры гуси гуси
им-то господи зачем
слишком важные фигуры
им что сени что мечеть
гуси гуси куры куры
разбиваясь о стекло
словно главного не стало
лебединое крыло
опускается устало
точка точка два тире
а могло бы все иначе
гусь гогочет во дворе
рядом курица кудахчет
***
быт переходит в инобытие
ты знак даёшь из памяти моей
биением часов шуршаньем мыши
и в час когда стирается бельё
и кухонное царствие моё
шумит то даже в нём тебя я слышу
в своём мирке мечтаю о другом
так проще примириться с утюгом
с горой посуды ржавчиной и пылью
и скоро жирных пятен острова
прошепчут мне сакральные слова
пока размеренные капли не забыли
отстукивать твой ритм, твой шаг... весна
на улице... как лесенка лесна
как пена пенится и кружево кружится
и клонит в тихий сон случайный чай
и в мире невозможно заскучать
когда он сам на музыку ложится
ну а пока зовут издалека
то чайник то гладильная доска
то из-под крана тусклая река...
то пены голубые облака
то кара-кумы сахара-песка
и жизнь легка
и вечером легка
на утомленном лбу моем рука
твоя рука...
***
взглядом ласкай утомлённое тело реки
падая в космос особого строя строки
нынче простые слова от тебя далеки
словно зима аризоны
то что порхало на рунах пророческих рук
вспыхнуло светом ушло за невидимый круг
за горизонтом
нынче ветра не ветра – и не встретишь ветров
нынче гора не гора – или ты нездоров
что за нора если норов не норов а ров
глядя на солнце-лицо не
сетью а мыслью лови соловьиную трель
и проливай на прохожих прохладный апрель
цвета мацони
где ты теперь запредельных порогов игрок
где ты оставил свой город и голод и грог
золотом звуков взорвав безответность дорог
будто бы просишь прощенья
в том что земным измереньем ни вздоха не жил
если твой космос внутри – значит ты заслужил
невозвращенья
Goodбайка
баю бай родная не реви
ты попала в город на крови
нет не на крови на тонком тесте
баю бай родная баю байк
я тебе вчера поставил лайк
мы теперь навеки будем вместе
видишь на дрожжах чужих миров
поднялись опарыши дворов
видишь прорастают словно злаки
до чего же классно гой еси
едет едет байкер по руси
вдоль дороги мусорные баки
время вышло завтра новый день
приходи походим по воде
погремим как слон в посудной лавке
кто теперь осудит кто спасёт
знаешь ведь теперь нам можно всё
поиграем в шпильки да удавки
вот опять в такую глушь и тишь
ты со мною рядышком стоишь…
ночь пускает чартерные чаты
кто теперь осудит кто спасёт
знаешь ведь теперь нам можно всё
чья бы ни была – теперь ничья ты
… баю бай родная бою бой
сам приду сегодня за тобой
***
сторож мой восторженный острожник
задрожит ли сердцем подорожник
ива ли помолится ручью
зашумит ли трав речной народец
мой хозяин нем и благороден
словно боль сыгравшая вничью
с памятью вдвоём когда навечно
родниками птичьего наречья
обернутся слёзные следы
ты ко мне привязан миром хрупким
на стволе невидимой зарубкой
золотыми нитями воды
у порога нового обета
свет меня касался сквозь предметы
пальцами ночного камыша
чутких мыслей вспархивала стая
нежностью под кожей прорастая
и душа звенела чуть дыша
это всё услышалось невольно
в отдалённом ливне колокольном
в треске расцветающей грозы
даже если оба не хотели
но не те ли памяткой на теле
обжигают страсти-скоростели
под нездешним взглядом стрекозы
***
так и живёшь — за порогом не видишь вечность,
линии жизни читаешь не по Евклиду...
потом внезапно является человечек —
хмурый такой, глядит на тебя с обидой,
куксится так по-детски: ну вот же, вот,
почему все в жизни такой ерундой кончается?
твоя субмарина всплывает который год,
но от других как будто не отличается.
ты начинаешь злиться по-настоящему —
дескать, нашёлся мне тоже приблудный ментор —
выходишь в подъезд проверить почтовый ящик...
ба – а вокруг человечков число несметное!
и все непрерывно галдят на тебя, орут,
цокают друг на друга в пылу эмоций.
почему-почему не Спиноза, не Кант, не Брут?
почему-почему не Байрон, не Свифт, не Моцарт?
цыц, замолчите! — ты говоришь им. ша!
каждый из вас на чём-то своём помешан –
и каждый из них тут же лопается, как шар,
и сам ты становишься вдруг на порядок меньше...
Repentance
я не смогу настолько ословеть
чтоб разогнать нечищенную медь
с растущих берегов небесной сажи
я не смогу я не сумею даже
взойти вопросом в истине ростка
поскольку на крючке у рыбака
на середине истончённой пряжи
я не умею перьями стучать
вуалехвосто солнце изучать
сквозь слюдяные дебри алфавита
я не могу неявно и закрыто
назвать себя на водяном лице
и выйти к неизьятому в конце
упав в земную мудрость мегалита
я не смогу и не сумею впредь
но голос будет вязнуть и гореть
и ударяться колоколом в спину
туда где речи прячутся дельфины
и гонят сердце в золотую тьму
там аристотель плавится в дыму
земную жизнь пройдя до половины
***
разбив судьбу на до и после,
вчерашний день меж нами лёг
но прошлого седые космы
но звук но оторопь но лёд
но липкий страх идущий горлом
но это робкое не сглазь
сквозь вековой словесный голод
сквозь чернореченскую вязь
за громкой силой звукопада
есть тайнопочерк тёмных глав
когда в телах деревьев сада
томится тёплая смола
уже маячит в дебрях мая
как застекольная оса
твоя немая дымовая.
разведочная полоса
и обезличенной землице
жирней становится на пядь
когда упав в былые лица
я прирастаю к ней опять
***
пляшет солнце пляшет ветер
бесконечны отраженья
зыбких радуг звонких истин
невесомое родство
тонкой нитью маринетти
продолжается движенье
от неявственного смысла
до вселенной звуковой
мне приснилось что у горя
привкус терпко-голубиный
что больнее там где имя
упадёт на дно души
мне приснилось что из моря
в руки прыгают дельфины
и словами неземными
заклинают напиши
эти ласковые фрески
счастье призрачно но близко
если ты умеешь видеть
света хрупкие холсты
на забытом арамейском
на неведомом эльфийском
расскажи что миром правит
безупречность простоты
***
идея завязь свет и кровоток
земли порука
простая плоть неявленный фантом
и эхо звука
ты линия идущая от я
до перегноя
перекрои анапест или ямб
в своё родное
перелатай привычные слова
в сакральность речи
раз светом неземного естества
очеловечен
его в себе навеки повторя
поздравь с почином
твоя неотменимая заря
зари причина исоединиться
Мастер Dante
стальная нить исток истомы
в пружину сердца вбитый гвоздь
на глубине второго тома
под корни масло пролилось
и заскрипело затрещало
во всю длину твоей тоски
не извлечённое начало
прогнившим веком из реки
а ты стоял и не заметил
в пространстве замкнутом до дыр
что искривлённый словом ветер
прорвал прелюдию воды
как разморило розмарина
вечнозелёную строку
как сна степная субмарина
струясь сползала по песку
не верь разбавленному свету
когда торопишься сберечь
огонь стремительной ракеты
на высоте упавших плеч
не разбивайся о дробину
в стволе прицеленного зла
не уходи на половину
не отражённого стекла
реторта жизнь раскололась
но от тебя остался голос
и всплеск дыханья травяного
и dolce novo
***
мы с тобой просты как реперы
разговора тянем нить
у меня остались крекеры
чаю что ли заварить?
ты одет всегда с иголочки
да и я тебе под стать
положу тебя на полочку
чтобы после почитать
докопаться до искомого
и поймать в конце главы
что-то пристально знакомое
с вязким привкусом халвы
да и ты меня наверное
будешь как-то помечать
трогать мысли полимерные
и восторженно молчать
только с виду мы похожие
на людей но там внутри
мы талмуды в папках кожаных
золотые словари
мысль дрожит на самом кончике
непоседы-языка
чай остыл печенье кончилось
мёд не кончился пока