Михаил Токарев
Мать моего одноклассника
Сочинение по литературе
В тридцатой любви Марины
Мне нравится сама Марина,
Ее непротивление
Своей советской природе,
Она, как Сергей Мавроди,
Который раздавал деньги.
Она раздает свое тело,
Потерявшимся мумзикам.
И вот эта музыка,
Музыка, проходящая через
Весь роман о Марине,
Музыкой в романе
Испещрены лица
Диссидентов и пролетариев,
Театралов и продавцов,
На каждом лице отпечаток,
Соответствующий вкусам.
В романе нет персонажей
Таких, как бы грустных,
Потому что в те времена
Звучание было ламповым,
И походило на удары
Живого сердца в груди.
Правда, удары оставляли
Синяки на душе,
Но это не относится к делу.
В романе мы видим,
Что диссидент показан,
Как человек, не способный
Любить никого, кроме себя.
Мы считаем, что автор
Хотел сказать это.
Эхокамеры
В ваших отношениях
Нету искры,
Я с пьяным батей
Дрался самозабвенней,
И это не походило
На вот эти тюленьи
Обнимания после
Совместно нажитого
Алкоголизма,
Который своего рода,
Как бы это сказать,
Признак слабости,
Неспособности
Начинать отношения
На трезвую голову.
Хотя и здорово иногда
Смешивать валерьянку
С боярышником
И дешевой драмой.
Отойдите, вы пугаете,
Говорит женщина,
Чья-то женщина,
Пьяная женщина,
Ее парень спит рядом
В пустом вагоне метро.
У меня обострение
И ничто не волнует,
Кроме донесения мысли,
А вот такой мысли:
Мы все эхокамеры,
И нам не хватает искры,
Чтобы звучать.
Что вы намерены
Предпринять?
Мать моего одноклассника
Мать моего одноклассника
Была очень мрачной,
Они даже кушали в темноте,
В таких перманентных сумерках,
Как депрессивные думеры,
Просто стучали ложками
По дну керамической чашки,
Вбирая в себя перловую кашу,
Похожую на головы
Располневших личинок.
Наверно, причина
Мрачности матери
Моего одноклассника
Была в отце одноклассника,
Наверно, матери одноклассника
Не стоило убивать отца
Моего одноклассника.
Несмотря на вескость причины,
В сущности, мужчины
Бывают разные.
И этот мужчина отец
Поколачивал свою жену,
Он колотил ее каждый раз,
Когда она была мрачной,
И поэтому ей приходилось
Ходить, не снимая улыбку,
Не естественную, липкую.
Однажды она не сдержалась.
Мать моего одноклассника
Стала выглядеть снова,
Как будто она прочитала
Всего Хайдеггера, Сартра, Камю.
И поняла смысл жизни
В перманентных сумерках.
Детское ультранасилие
Познания о Перми
Ограничивались реальными
Пацанами, еще буквами
Счастье не за горами,
Еще теперь стрельбой
Из турецкого ружья.
В целом, вот семья
Того человека родилась
Не в то время,
Как сказал один социолог,
Но до этого я тоже так думал,
То есть причинно-следственные
Цепочки, они меня посещают.
Так вот, родись эти люди
Столетия три назад,
Их сын был бы пират,
Кровожадный разбойник,
И в глазах населения,
Возможно, выглядел
Вполне себе ничего,
При этом реализуя
Свою тягу к насилию,
А не нюхал бензин,
Как я в своем детстве
И сублимировал на ерунду.
Вообще, это страшно,
Как сон внутри сна
Пылинок в желудке
Нашего пылесоса,
Пылинки внутри пылесоса,
Конечно, наша мертвая кожа.
Вся планета земля
Состоит из пылинок,
Не только лишь Пермь.
Веничка Ерофеев
Если есть вождь краснокожих,
То кто является предводителем
Алкоголиков?
Ведь синий цвет это не более,
Чем разновидность главы
Серп и молот — Карачарово.
Алкоголизм элементарно
Предвосхищает разговоры
С ангелами,
Милыми ангелами,
Порхающими над макушкой
Вчерашнего школьника,
Которому сделали больно.
Ведь, кто станет пить:
Боярышник и валерьянку,
Стекломой, дихлофос,
Настойку на купоросах,
Кто станет наматывать клей
На сверло в банке,
Чтобы нацедить выпивку?
Это несчастные люди,
У которых удивительная
Жизнь, даже, если она,
Кажется, все.
Если есть вождь краснокожих,
Тогда предводителем
Хронических алкоголиков
Пускай будет Веничка Ерофеев,
Предводителем тех,
Кто решил бросить пить
В понедельник прошлого года.