Ева Ермакова
Пандора-2
* * *
киты разбивают лёд
не спи
волокна дождя проникли в бабушку,
когда крыша сгорела
в состоянии пожара неприемлемо гулять из окна или между машин
размазанный признак присутствия
угля в вате,
солнца в подвале,
спокойствия в доме
в погоне за кроликом на хлопковой проекции
это было стекло
стекло в ладони
ладонь в молоке
молоко (–) стекло
однажды они мне сказали следовать курсу
курс есть?
а если найду?
небо пропускает страх по сломанным картам брошенным в ухо на пятой ступени ползущей по осени улитки высота олова не предназначена для мяты и прикасаться снова кое-кого заложили под мост и прикрыли дверью это значит что тороп торопки выкусили коробки и кустарники чувствовали но не сказали как девочку поставили на место положив а кистью не выстроишь свист нужно копьё запрещённое на территории раздавленных невидимых динамиков я лента я лента приём ты слишком тонка нам нужна была верёвка но там уже не отвечают на позывной успели привести в исполнение
когда не понимаешь человека ни после кальки, ни после кожуры,
шум сглаживается,
но обретения не возникает
слепого не расплавить светом
* * *
от плеча – запах сладкого хлеба
плечо старается быть родным
или это я стараюсь сделать плечо родным
и пришитым ко мне?
[ты хотела этого ещё ребёнком
ты забыла, когда это было больно
это вредит всем, но ты продолжаешь
гладить по спине, удаляя и отпуская]
не думающий взгляд узких зрачков
слишком узких в этом слишком зелёном
полу-пантерой
полу-пандорой
полудрёмой застелены, но не отпуститься
[ты ловишь кайф и смеёшься, но это не вещества
ты хочешь быть вместе всегда, но это опасно, но это не вещества
ты не хочешь быть веществом, ты не хочешь быть вещью, ты говоришь, что ты не вещь
ты не вещь?
(нет, блядь, сто раз уже говорил)
и об эту спину можно сломать города, но ты продолжаешь гладить
свобода и вечность это не про любовь, по их словам,
в городе Мелакко вообще нет ничего подобного
но в твоей голове иначе, это единственное правое триединство
как на качелях рука об руку]
рука об руку и рукой в не думая
я даю тебе право на сон, но ты выбираешь
влагой по спине, влагой по губам
"так лагідно і не пускай"
такая речь слишком пряма и резка, чтобы быть, по их мнению, искусством
но их мнения не существует между нашими рёбрами,
из которых и складывается лестница к тому самому
[ ]
* * *
стать напротив раскалённой стены,
воздухом вдоль плыть
отражённого стекла,
не касаясь позвонков голоса
в жарком падении
стать водопадом, стать анной
отрезав шаблоны рассудка,
получить немного возможности любить
слепые руки испуганно пьют
когда я не плачу, я не жива
ноги в огне, огонь в ногах
вор возвращается после молитвы,
такой яркий, такой жестокий
на конце клинка наш конец
ты со мной
* * *
море пришло к свинье,
свернуло её позвоночник кругом
и вот уже много лет свинья не может
выйти из холодной постели и позвонить по любви
но телефоны лгут
какое несчастье
велосипед вышел из тюрьмы попить кофе
какой ад
есть ли здесь кто-нибудь?
я стою и не знаю, но не могу забыть
дождь из окна до утра, до тумана
восемь чёрных, чёрных алчностей
сшили платья из кожи песка
если открыть сон одинокого человека,
можно найти цветы в пустыне
видите, клетка пуста? идите и дайте
лейте на землю снег и плачьте
тут всё устало
и кислород устал держать в руках себя и вас
синие
зверь в твоей голове верит в ван гога
я не перехожу черту
во время игры,
но отклоню приглашение
давай закончим
закончим
но
воздух решает за нас —
синие
идеальные золотые цветы
возвращаются в мой разум,
и моя мать теперь добрая
ангел в сухой воде
на короткое время стать
волком у твоей двери
где ты?
и мы синие, синие
* * *
был ли ты там –
в чарующей пасти фламинго,
распускавшего свои первые шипы?
нити новых времён не могут свить норны,
сыпется дряхлость оставленных знаний
держи мою чистую руку,
нас судят за все плохие киноленты последнего года
пока я был жив, я не плакал и был удобен
а сейчас
что со мной не так
что с тобой не так?
ты
отдай свою жизнь как мужчина – идее
и прячься под тёплые камни,
где нет плохих снов
серые берега – наши судьи
отруби вору руку, и он поднимет другую, и станет убийцей
дом золотого берега
дом золотого хлеба
долгая работа
сегодня
это всё
как ребёнок, обманутый волком,
уснувший в пруду
не невинен более
видел ли ты его ноги?
или ты их раздвинул?
– там были стаи, и я
среди
глаза свинца – лучшая улыбка смерти
твой ли кокон, твои ли это крылья?
но это мой тихий голос
говорит: ты напуган
слушай!
слушай
шёпот журавлей, бегущих от леса
плач тёплых камней
и стоны волн
каждый из них знает преступника
каждый из них знает твой секрет
* * *
в золоте самоварном слов твоих
касатки полёт на небо
я красила ногти зелёнкой вместо лака
ты носил меня на руках, в полотенце укутанную,
оставляя смерть за правым плечом
любовь разорванных ног моих прольётся тебе в рот
оставлю на память колтун с затылка срезанный
завтра в восемь утра на линейке меня расстреляют
за наши игры заведомо не
и какая-то первоклассница, внушившись моей историей,
начнёт бояться мужчин, даже учителя географии
особенно учителя географии
предпочтёт пресные женские руки
и решит, что спаслась
но в тридцать пять под почти рассыпавшейся луной её накроет
константы никогда не меняются
эти тысячелетия слишком тверды, словно заснувший мёд
однополая истерия не перебьёт веса
металлического запаха подмышек
силы рук, несущих тебя в полотенце
сквозь взрывы сознания
хрустальный песок памяти
переверни часы
до первого залпа
* * *
девять пуль наперегонки
молитва наперегонки с вечностью
и единственный труп
страх во спасение
танец корицы так наг, так грациозен
ложь льда раздвинула ноги так, что нет сил отказаться
опустить язык в её боль
гори и будь королевой
отсчитай смех назад и умри розой
тони, как будто тебе снится, что ты тонешь
и когда я скажу — приди,
обернись влево
когда ноябрь сливается с маем по любви,
потерять ребёнка это как сломанный прыжок оленя
но когда-нибудь всё прольётся на места свои
когда воды упадут в ночь, как положено,
витки придут домой
и родится дождь,
позвав прошлое, сказав настоящее
за одним преступлением скрыто другое
помни о мёртвой любви, помни о мёртвых детях
если женщина девственна, то она убийца
терпеть, пока луны танцуют
наступает поток плоских птиц
великий океан воет:
приготовься к жажде ненависти
* * *
я вижу, когда внутри меня нет тебя,
ничего не происходит
но ради чего это всё?
взгляд побега сквозь скрытую в почве правду
неизбежен и твёрд словно камень в висок.
нет потерь и нет результата без спора.
по путям тихих богов, сквозь заросли знаков и слёз
ценник на улыбку запределен.
перевернуть санктуса вверх тормашками, и юбка опрокинется
как можно, там же живая плоть
как безрассудно
но когда это мы приходили сюда в твёрдом уме?
замёрзшее время пляшет и сыплет мукой по часовой,
его пёс на цепи хохочет в предвкушении свежих костей
когда он вгрызался мне в грудь, я не почувствовала боли
в том возрасте мне нечем было заплатить, чтобы избежать укуса.
иногда, когда вам дают имя, оно убирает веру.
ничего не меняется ни с размерами лжи, ни с количеством крестов на холмах.
мы ищем каждый своего Иуду, потому что мы жаждем быть съеденными изнутри.
но почему ты всё ещё меня обнимаешь?
моя кожа уже холодна, это же неприятно
мне не стыдно, ты слеп.
повернись, я тоже тебя укушу
а теперь родись заново и
замай нового