Михаил Калинин
СВИДЕТЕЛЬ
Что же должен я делать? Каким образом исполнить слова, обращенные ко мне: «вы же свидетели сему»!? В чем мое участие в миссии Церкви? На вопросы эти не существует ответов в виде практических «рецептов». Ибо каждому человеку дал Бог – особые дары, особое призвание, особое дело, и дар этот есть тайна. Можно провести всю жизнь в пустыне и сделать больше для «миссии» Церкви, чем сделал человек, «специализировавшийся» на миссии. Все это зависит от многих причин и обстоятельств. Но в первую очередь, превыше всего, это зависит от нашего собственного опыта той новой жизни, причастниками которой мы стали в Церкви.
Протопресвитер Александр Шмеман,
За жизнь мира
Доказать веру нельзя, можно только показать живым дыханием правды. Убедить можно только убедительностью своего личного счастья в ней, заразительностью своего божественного веселья веры. Только этим путем передается она, и для этой передачи рождаются слова духоносные. Поэтому–то так трудно «наставление Господне». Надо иметь «власть» для наставления, живую и горячую веру и — еще раз скажу — убедительность своего личного счастья в ней.
Сергей Иосифович Фудель,
Моим детям и друзьям
_______________________________________
ОТ АВТОРА
Едва минула презентация моей первой книги, как я отдал в руки корректора рукопись нового сборника.
Не легкомыслие ли это?
Квинт Гораций Флакк писал в «Науке о поэзии»:
...Ежели что и напишешь —
Прежде всего покажи знатоку — такому, как Меций,
Или отцу, или мне; а потом до девятого года
Эти стихи сохраняй про себя: в неизданной книге
Можно хоть все зачеркнуть, а издашь —
и словца не поправишь.
В самом деле: если в первой книжке большая часть текстов успела вылежаться, а многие прошли «боевое крещение» в журнальных публикациях, то в новой книге почти все стихотворения были написаны за последний год, даже последние полгода.
И все-таки я издаю эту книгу. Причина: очень много было получено свидетельств того, что прочтенные в разных местах и при разных обстоятельствах стихи из нее находили неизменный живой отклик.
Если они оказались жизнеспособными в чтении на экране монитора и с голоса — верю, они не потеряют этой способности и будучи собранными под одной обложкой.
Думаю, необходимо также сказать о содержании книги.Как проницательно отметил поэт и критик Алексей Алехин: «Стихи в ней распадаются на духовную поэзию, поэтическую проповедь и религиозную живопись на евангельские сюжеты». Можно такую неоднородность отнести к недостаткам книги, и тот, кто так посмотрит на сборник, по-своему будет прав. Соглашаясь с такой точкой зрения, все же, поразмыслив, я оставляю содержание в «смешанном» виде. Дело в том, что я пытаюсь нащупать новый способ поэтического высказывания о вере, церкви, Христе, Библии — но не так, как писали прежде, прежние формы выражения не отражают изменившейся реальности.
Однако и новые формы пока не родились. Я ищу их, во многом вслепую. Отсюда и это смешение, этот микс. Он весь шероховатый и шершавый, потому что не прячет свои швы — следы напряженного искания.
Могу повторить слова Бродского применительно к своим поискам:
...Дням грядущим
Я дарю их, как опыт борьбы с удушьем —
духовным удушьем, из которого прорываешься к возможности дышать.
Отобранные для книги тексты важны для меня прежде всего как пластический отпечаток этого продолжающегося прорыва.
Михаил Калинин, 2019 г.
ОВЦА НЕ СЕГО ДВОРА
* * *
ВХОД
«...и мир опять предстанет странным,
закутанным в цветной туман»
А. Блок
зайдя в храм с мороза
в мгновенно ослепших очках видишь сквозь пятна радужного тумана
пляшущие звезды свечей
размытые лица
словно лики ангелов, выполненные плывущей акварелью
но минуты шествуют
и пелена тумана медленно стекает со стекол
взгляд, обретая привычную резкость
видит трещины на штукатурке
пятна сырости на потолочной росписи
облупившиеся от времени крылья серафима
и лица людей вокруг
всякие лица
добро пожаловать в Царствие Божие
видел бы ты себя со стороны —
взъерошенная, крутящая головой, озирающаяся по сторонам
непроснувшаяся, не пришедшая в себя
овца Христова стада
пожизненный интроверт
орех в скорлупе самокопания и себялюбия
но минуты, оставшиеся до начала служения, щелкают
свечи трещат, оплывая
и священник, улыбаясь, глядит на тебя
почему-то именно на тебя
* * *
НА ЛИТУРГИИ
говорить с протестантом о традиции бесполезно
говорю как протестант
не помогут никакие аргументы
никакие ссылки на источники —
это разговор о семейной летописи с беспризорным
усыновленным коммуной очередного самоотверженного Макаренко
сообща возведённые в ней стены —
его дом
его крепость
его ковчег
его спасение
там, за ними
ревущие водные валы давно стерли память о допотопном мире —
еще не поврежденной грехом и расколом первой церкви
и только унесенные оттуда с собой на борт канонические тексты
напоминают о тех временах
читая труды по церковной истории
он словно прыгает за борт с кислородными баллонами за спиной
и зрит там, в глубине, темные небоскребы исчезнувшей Атлантиды
ее могучие мосты и автомобильные развязки —
безответные, молчаливые, недвижные
заросшие водорослями и кораллами
вот ваша традиция! и как тут можно жить?
жизнь — там, на борту судна, в скрипе переборок
в запахе смолы из щелей дощатой обшивки
живая реальность
и что ему доводы и аргументы
термины и определения, таинства и предания?
что ему, не знавшему родителей, повествование об отцах в вере и дедах
о прадедах, пра-прадедах и бесчисленных праотцах
которые для тебя живы не менее чем те, кто стоит вокруг?
как открыть ему, что это одна неразрывная семья
смотрящая с ярусов иконостаса теми же широко распахнутыми глазами
которыми глядят дети на руках у матерей и отцов?
слова здесь бессильны
если что и убедит, то лишь твое бессловесное свидетельство
твое бессловесное хождение по водам там, за бортом ковчега
................................
так я размышлял под нескончаемое чтение поминальных записок
но мысли мои, словно учительский оклик — замечтавшегося ученика
в тишине, нарушаемой лишь треском свечей и монотонным голосом чтеца
оборвал громко, на весь храм зазвонивший
не отключенный мной телефон
* * *
сидя в дальнем углу до отказа набитой утренней маршрутки
пытаешься сосредоточиться, закрываешь глаза
жалея, что не можешь закрыть уши
в которых незатихающим фоном:
НУ ЧТО ВЫ СТАЛИ В ДВЕРИ НЕ ВИДИТЕ ЛЮДИ ВХОДЯТ
ПОСЛУШАЙТЕ ПОДВИНЬТЕСЬ ЕЩЕ НЕМНОГО НУ ЧТО ЗА ЛЮДИ
НУ ВСТАНЬ ТЫ БОКОМ ИШЬ ПУЗО ОТРАСТИЛ
но вот кое-как закрыв двери
неразличимый в общем уличном потопе ковчег отъезжает от остановки
набившиеся в него сонно умолкают, затихая
и в тишине вдруг звучит «Аллилуйя» Рыбникова
как мало нужно для счастья
благодарю Тебя, Господи —
шепчешь, не открывая глаз
благодарю за милость
к запертому здесь, в этом хмуром аду
среди таких же, подобных мне
но тут водитель, не вынеся, крутит переключатель
и твой неподготовленный слух накрывает грохочущее жестью
веселье «Милицейской волны»
от неожиданности открыв глаза, упираешься
в освещенную тусклой лампочкой мозаику лиц
вновь обреченно осознавая
что утренняя молитва обитателя мегаполиса
как и у пустынника, отнюдь не релакс
но усилие, сравнимое с упорством пловца
упрямо выгребающего против течения
* * *
ПСАЛОМ 129
из глубины взываю к Тебе, Господи
сквозь толщу грунта и бетона
пронзенную стальными жилами труб и черными венами кабелей
сквозь столетний наполеон асфальтовых слоев
из глубины взываю к Тебе
притихнув в железной капсуле вагона
что мчит по бесконечным грохочущим коридорам
от окраины к центру
если Ты, Господи, будешь замечать беззакония
я никогда не покину этот лабиринт
заблудившись, сгину в паутине тесно переплетенных путей
но перед Тобой преклонится всякое колено небесных и земных
и преисподних, Господи
тех, кто с закрытыми глазами, откинувшись на жестком сиденье
шепчет слова благодарности и хвалы
не обращая внимания на оглушающий гул
с Тобой и тьма как свет
и этот пласт земли над головой, отделяющий от поверхности
не имеет значения и никакой власти
над творящим молитву в этот полуночный час в полупустом вагоне
и это самое главное
здесь тоже можно молиться — сказал когда-то священник
спустившись под землю и проехавшись по первым открытым станциям
здесь, в глубине, Господь слышит молитву, как и там, наверху
а остальное неважно
ибо у Господа милость и многое у Него избавление
и свет в конце тоннеля
* * *
БЕГИ, ФОРЕСТ, БЕГИ!
Том Хэнкс принял православие —
проплыла несколько лет назад новость в ленте
баян — подумал я тогда, погуглив
но баян, не утрачивающий своей свежести
ведь он в очередной раз всплывает то у одного, то у другого fb-френда
беги, мой возлюбленный
кричала, задыхаясь, американская Суламифь
(не знаю, что влекло меня к колесницам знатных народа моего)
юному герою
своей первой
своей последней
своей единственной любви —
беги, Форест!
будь подобен молодому оленю на горах бальзамических!
и Форест бежал
и бежит по сей день
фильмы с ним могу смотреть бесконечно —
говорит жена, рассеянно щелкая после работы пультом по каналам
и зависая на случайно нажатой «Зеленой миле»
подойдите ко мне, босс —
хрипло шепчет громадина-негр за стальными прутьями решетки
что мне нужно? я хочу помочь
и начальник на негнущихся ногах, сжигаемый огненной болью в чреслах
подходит к заключенному Кофи
беги, Форест, беги
странные дела, думаю про себя, зайдя в зал, где включенный телевизор
раскрывает с экрана бескрайнюю водную гладь не раз пересмотренного «Изгоя»
H E L P! вычерчивает там огромные буквы на песке
уцелевший после падения самолета в океан
и зажигает в ночи костер, вслушиваясь в ночную мглу
странное дело, зашел в зал
и забыл, зачем зашел, взглянув на мерцающую отчаянной надеждой плазму экрана
беги, Форест, беги
рядовой Гамп! зачем ты здесь?
чтоб исполнять ваши приказы, сэр!
чёрт возьми, Гамп! ты гений!
самый лучший ответ, который я когда-либо слышал!
ты что-то понял о смирении, сынок
а значит, ты сможешь бежать без устали, в отличие от тех, остальных
они слишком много думают о себе
и у них не было такой матери
которая учила тебя не проповедями и не наставлениями
но каждым днем, прожитым вместе с тобой
принять православие в стране
пропитанной протестантизмом как пирог ромовой настойкой —
это что-нибудь да значит
сказали бы Толкиен и Честертон
и приподняли бы свои кружки, с негромким звоном соприкоснувшись ими
вы, американцы, просты как оглобли
и если уж что-то втемяшилось в вашу американскую башку
не вышибешь и обухом, как сказал один русский
так что беги, Форест, беги
мы оба поставили на тебя, парень
на то, что ты добежишь до финиша, не отдав противнику мяча
оцифрованные в хорошем качестве кадры твоих фильмов —
то, что ты поднесешь к колыбели Младенца, неловко склонясь перед Ним
сжимая в потных ладонях заклеенный скотчем рождественский пакет
с набором компакт-дисков
* * *
сотрудник, сидящий напротив, спрашивает, что можно есть в пост
но, не дослушав, через пару минут сворачивает тему
вспоминая про выборы на Украине
кожура от банана, подобно спруту, отпавшему от жертвы
нехотя сползает на дно корзины для бумаг
Отче наш, Сущий на небесах
дай недостойному сыну Твоему, рабу на галере
надежно прикованному проводом USB-мыши к рабочему месту
этот краткий обеденный отдых
внутреннюю тишину и сосредоточенность для уединения в гуще людей
дай пищу на сей день
благослови разогреваемую в микроволновках снедь
принесенную из дома
или купленную по пути от метро
благослови, освяти
и умножь ее в доме сем по молитве раба Твоего
насыть гомонящие, беспечные как птицы небесные Твои творения
ожидающие, что Ты накормишь их в свое время
пошли дух Твой
обновляя и созидая тех
кто, укрывшись в паузах найденной тишины
шепотом или про себя возносит Тебе благодарение
пошли им сил, просвети и освяти
дай целомудрие, смиренномудрие, кротость
так что же можно есть в пост —
переспрашивает сосед, возвращаясь к теме
но через пару минут вновь переходит на рост тарифов ЖКХ и развал медицины
* * *
Господи, даже если вопросы к Тебе были откровенным троллингом
Ты все равно отвечал на них —
не ради того, кто спрашивал
сжимая в руке связку испытанных цитат-отмычек
но ради слушающих вопрос и ответ на него в общем доступе
Господи, прими от обитателя соцсети посильное подражание Тебе
даруй решимость и силу каждый день, едва проснувшись
начинать вычерпывать спам, вирусную рекламу
очищая реестр от нечистых ссылок
Доктор твоего тела — пел Бутусов
Доктор моего духа
посмотри, окончив осмотр, мне в глаза
и улыбнись
а я с дерзновением попробую еще раз
зайти с обретённым миром туда, где мира нет
в эту бессонно мерцающую матрицу
напоминая себе поминутно:
кротость, кротость и кротость —
вот девиз для каждого спрашивающего
и отвечающего
мягкий язык переламывает кость
кротость твоих сообщений заставит умолкнуть
язвительные никнеймы нечестивых
и обличающие аватары законников
(у которых вместо лиц — изречения и цитаты с повязок над лбами
зашифрованные в пиксели иконок)
все они имели ее женою
чьей женой она будет по воскресении?
ничьей — с миром печатаешь ты ответ
и улыбаешься
глядя на беззвучно ползущую перед глазами
дергаясь, словно бесноватый, ленту форума
где эпитеты, междометия и знаки восклицаний —
словно сноп искр из костра, летящих тебе в лицо
не обжигая его
***
По лестнице Иакова
Карабкаюсь с утра.
Забава не для всякого,
Опасная игра.
Вот день, и ты на этот день
Покрепче обопрись,
Как на еще одну ступень
По направленью ввысь.
Ах, стать бы ангелом, молю,
Чей легок каждый шаг.
Но я крутой подъем терплю
Как стоптанный башмак.
На каждой из ступеней ты
Решаешь все с нуля.
И все сильней страх высоты,
Все тяжелей твои мечты
И неподъемней, как киты
Под килем корабля.
Но если соскользнут ступни,
Как сказано в псалме,
Тебя наверх, продев ремни,
Потащат на спине.
* * *
СЧАСТЬЕ ПРИСУТСТВИЯ
Боже, благодарю Тебя
за повседневное ощутимое счастье пробуждения
что с того, что в момент выхода из забытья
все мои немощи шепчут мне «доброе утро»
прибавляя в конце неизменный вопросительный знак —
есть все основания не прятаться от бытия
я нужен в этом мире
нащупываю тапочки, беззвучно проговаривая слова благодарения
за то, что отсчёт моих дней не прекращен этой ночью
за то, что, не проснись я сегодня
образовавшуюся пустоту ощутили бы многие ближние и многие дальние
мои слова и мои объятия, мои выложенные в сети тексты —
их исчезновение внятно и осязательно напомнит:
есть то, что не заменить ничем
то, что мы дарим друг другу самим фактом присутствия здесь
встав от сна, я благодарю за счастье присутствия
помогающее ребенку и взрослому говорить с Тобой и друг с другом на одном языке
наполняющее гимнами звездные гортани бессчетных участников небесного хора
счастье присутствия
дарующее необъяснимую силу воспевать и славить Тебя
не повторяясь и не уставая
как не устают в своем славословии птицы за окном
которое утро самозабвенно поющие в предрассветной мгле
опьяненные внезапной оттепелью
МОЛЕНИЕ КАМНЯ
* * *
Ты сказал, что воздвигнешь детей из камня
я тот камень, Господи
вот я, возьми меня
смотрю на себя спустя десятилетия после того, как впервые услыхал о Тебе
после того, как впервые увидел Тебя
придя туда, где двое, трое
десять, двадцать, собранные во имя Твое
сидели в набитой битком съемной квартире
за день до того некто дотронулся до плеча в метро —
не хочешь прийти на беседу о Библии?
тут передо мной шумно раскрылись двери подошедшего поезда
я замер, глядя на протянутое приглашение и на ожидающую меня внутренность вагона
ты, верно, думаешь — войти или остаться и дослушать? —
простодушно спросил обратившийся ко мне и улыбнулся
и это было как улыбка Мышкина в кабинете Епанчина
мгновение истины
четверть века назад я остался на перроне
(и это решило все остальное — сказал Роберт Фрост)
и вот, оглянувшись на пройденный путь и взглянув на себя
говорю —
тебе не надоело тащить этот камень, Господи?
знал ли я
читая в детстве греческие мифы под редакцией Куна
что Сизиф — одно из Твоих имен?
сколько раз, с грохотом сорвавшись вниз
я катился туда, откуда Ты всякий раз начинал катить меня вверх
по одной и той же тропе раскаяния
упрекая Своих детей, Ты сказал —
отвергну вас и сделаю детей из камней
мой разум не вмещает это
как можно оживить камень?
что можно вдохнуть в камень?
все, что он понимает — это закон тяготения
использует любую возможность, чтоб скатиться на уровень ниже
все, что он выучил, — это формула ускорения
ощущаемая всем его существом в момент очередного падения
Ты создашь детей из камней?
вот я, возьми, меня
еще один раз, Боже, возьми меня
начни мучительный подъём со дна рва, в котором я оказался
ведь за все эти годы камень начал, наконец, что-то с трудом и медленно
(будь снисходителен к камню)
понимать в той превосходящей понимание любви
что незримо, таинственно, упоенно
бесконечно-терпеливым неослабевающим усилием
претворяет камень в плоть
* * *
ОТ ИОАННА 15 ГЛ.
я ветвь в Твоем винограднике
и я же работник в нем
всякую ветвь, не приносящую плода, Ты отсекаешь
всякого возроптавшего работника вызываешь в кабинет
для беседы по душам —
такую картину когда-то я увидал в зеркале Твоего Слова
Господи, сойди в дом души моей
хотя он пуст и разрушен
и останься
и сотвори в нем обитель Твою
а я буду Тебе помощником
не боящимся черной работы
буду выносить мусор, отскребать многолетние нечистоты
отмывать непристойные надписи и уродливые граффити
чтоб напрочь убитое, чёрное как сажа жилье
наполнилось светом
если ветвь не приносит плода, ее отсекают
но мои терпеливые повседневные усилия по расчистке
мое из раза в раз обновляемое решение
продолжать реставрацию погубленной ценности, однажды доверенной мне —
это и есть плоды для Тебя
все остальное Ты сотворишь Сам
ибо жертвы Ты не желаешь, к всесожжению не благоволишь
количественные показатели сделанного мной Тебя не радуют
лишь сокрушение духа
лишь моя приобретенная на сегодня возможность зреть себя таким как есть —
вот то, что идет в зачет
принято — говоришь Ты
и смотришь мне в глаза тем бездонным взглядом
который я встречаю на иконописных ликах
и у жен из Твоего народа:
пациент скорее жив, чем мертв
но даже если он мертв, его можно оживить
* * *
...как-то в поздний час
сидел я на развалинах абсиды.
В провалах алтаря зияла ночь.
И я — сквозь эти дыры в алтаре —
смотрел на убегавшие трамваи,
на вереницу тусклых фонарей.
И. Бродский. Остановка в пустыне
...как будто внутренность собора
Простор земли, и чрез окно
Далекий отголосок хора
Мне слышать иногда дано.
Б. Пастернак. Когда разгуляется
какие онтологические аргументы и какие нравственные соображения
способны оживить душу?
вокруг нее — мир, утративший цвета и краски, как после ядерной зимы
там все по-прежнему движется, звучит и совершается
но по эту сторону неодолимой пропасти всё — фантомы, видимость, театр теней
прячься от невыносимого зрелища, подобно праотцу, за деревьями
вот и средство для еще одного исчезновения булькает в стеклянной или бумажной таре
любые доводы бессильны для отказавшегося от первородства
для того, кто стремится забыть о том, что когда-то он был живым храмом
и что душа была внутренностью собора
славословящий хор, тот, что наполняет звучанием весь мир, отзывался во внутреннем храме
и трепетная ясность сознания пьянила сильней, чем вино
купола давно сброшены, стены осквернены, окна выбиты
в алтаре ворохи смятых бумажек, туда ходят по всяким делам
а снаружи ликует весна
славословие зелени, прославление птиц звенит в торжествующей синеве
но здесь, в полумраке — молчание
как глухой, ты не в силах, даже прислушавшись, отозваться
можно ли восставить сей храм? вопрос из вопросов!
если и есть ответ на него — то лишь у Того
Чей живой храм был разрушен и непостижимо восставлен в три дня
таинственно наполнившись жизнью
на нем остались следы разрушения
но это — чтоб свидетельствовать: восстановление возможно
единственный из аргументов, способный перевесить все остальное
* * *
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАРКА
душа моя, почему ты не теща Симонова
что лежала в горячке и, будучи исцелена, встала и начала служить?
разум мой, отчего ты не один из друзей расслабленного, что, не в силах пробиться сквозь толпы
разобрали кровлю и спустили страждущего к ногам Того, Кто дарует прощение грехов?
душа, ты — вечный больной из купальни:
когда в хорошем расположении — молишься
когда находят смута, тяжесть, искушение —
сдаешься (плетью обуха не перешибешь), плывя по течению вниз
так и не научившись сражаться до крови
разум, ты — дерзок, как тот прокаженный:
если хочешь, можешь меня очистить, говоришь ты Ему
но отказываешься размышлять над тем
почему так строго и пристально Он смотрел на тебя во время встречи
эти короткие главы!
ваш мучительный лаконизм вновь входит в меня
так и не научившегося за эти годы стучать, пока не отворят
в меня, излеченного от проказы, очищенного снаружи
но так и не неочищенного внутри
* * *
ДОРИАН
грех смеяться над слепым — но ты не слеп:
просто давным-давно закрыл себе глаза ладонями
что толку рвать свои старые фото —
лицо отражает то, что у тебя внутри
какой смысл желать вернуться, чтоб изменить ситуации
о которых не можешь вспоминать без мучительной боли?
переиграй их заново — тотчас случатся такие же:
ведь ты не способен поступить иначе
как же ты медлен на подъем, мой возлюбленный
пока ты не устанешь носить в себе Чужого, пока не захочешь выгнать его
трезвенно согласившись на долгий и непростой курс лечения
(операция не поможет, она лишь умертвит
ведь он давно уже стал твоей частью
пока не примешь решения повернуть обратно, к тому месту
где ты надел маску, приросшую потом к лицу —
ты будешь и дальше рвать фото
(а с чего они будут иными у того
чей светильник внутри плотно, во много слоев, укутан грязной тканью?)
и сокрушаться об очередном падении
оставившем еще один безобразный след на когда-то чистом лице
что смотрит с холста, надежно укрытого в дальнем чулане
* * *
ОТ МАРКА 5 ГЛ.
«человек есть то, что он ест»*
я всю жизнь ел нечистое
то, что мы съели, становится нами —
об этом не задумываешься в процессе поглощения
легион — давно уже мое имя, а не количество съеденного
нестерпимый огонь осознания утраченного
вспыхивает внезапно, словно кинули сигарету в канистру с нефтью —
таково воздействие Света на обитателя дна
выйди от меня, Господи, зачем Ты пришел мучить меня?
зачем напомнил об иной реальности, к которой не пробиться вовек?
попробуй вытащить на поверхность жителя глубин —
его разорвет изнутри
но ты хотел бы подняться туда? — спрашиваешь Ты
да, Господи!
и слышу в ответ:
это возможно
на это уйдут годы, может быть — десятилетия
путь к Свету — труднейшая из работ
возвращайся к тем, кто запомнил тебя таким, каким ты был всю жизнь
и ходи перед ними, начав все с чистой страницы
подъем из глубины нелегок
плоды изменений будут нескоро
отныне только опресноки- — твоя еда каждый день
пока новая пища начнет не менять тебя изнутри
ни кусочка закваски, входящей в глаза, уши, рот
в помыслы, слова и желания
срывы будут, и много
но не останавливайся до выхода в Свет —
полный, бесконечный, окончательный, неотменимый Свет
где ты прочтешь свое новое имя
(на самом деле — давно позабытое старое)
и, засмеявшись, спросишь — легион? что есть легион?
воинское подразделение — подскажет кто-то из ангелов
но тебе это ни к чему
___________________
*Гиппократ
ВСЕ ЭТО БЫЛИ ЖЕНЩИНЫ
* * *
читая о Богородице — в который уж раз —
я не вижу ее безответной и тихой
а вижу ее схватывающей с полуслова
в чем-то похожую на Ревекку, что, едва выслушав незнакомца
хватает ведро и бежит к колодцу
пришедший спрашивает —
ты хочешь принять участие в блистательной авантюре?
меня послали сказать —
ты выбрана на главную роль
опасности будут бесчисленны, испытания тяжелы
еще там будет беременность
муж тоже будет, но позже
блаженной тебя назовут все, кто услышит впоследствии
про этот немыслимый квест
все, что в договоре мелким шрифтом —
отложим на следующий раз
а я согласна — сказала избранница
и что-то подсказывает —
пауза между предложением и ответом
была коротка
у девушки в горсти, сказал после один из ее народа —
начала и пути рождений и агоний
я вижу в ней Ревекку, жену Исаака
Скарлетт о‘Хара, Мэгги Клири, Джемму из «Овода»
и множество прочих женщин
чьи образы впитались в память с отрочества —
рассыпанные паззлы, осколки разбитой мозаики
доносящие что-то о Той, Кто сдвинула землю
без всякого рычага
всем им чего-то недоставало
таинственного элемента, оказавшегося у нее —
абсолютного доверия к написавшему этот сценарий
которое не повернется язык назвать безоглядным
но нет нужных слов в языке
лишь домыслы, предположения, намеки
стоя перед страницами повествования
немногословного подобно иконе
осознаю —
того, что показано, вполне достаточно
для тех, кто с Ней на одной волне
кто сумел в этом безумном серфинге встать на пенящийся гребень
с той же всепобеждающей верой
* * *
БОГОРОДИЦА ПРИХОДИТ К ЕВЕ
и откуда это мне, что пришла матерь Господа моего —
сюда, в края вечных сумерек?
когда-то меня назвали Жизнью —
но в ком из нас жизнь?
моя рука неуверенно ложится на твой живот
как когда-то ложилась на свой
легкими прикосновениями ощупываю его, словно полную чашу
не веря, но явственно ощущая ответные прикосновения изнутри
твой живот, моя владычица —
словно хрупкий и нежный сосуд с живым светильником в нем
я прикасаюсь к нему — и твой Сын отвечает мне
безмолвно, однако же ощутимо
я Тебя чувствую, Господи
но как именовать посетившую меня? кто в силах дать имя
той, что словно живая свеча в ночи ожидания?
ты пришла сюда
и твоя босая ступня наступила на плоскую хищную голову у наших ног
вдавив ее в каменистую землю
моя рука недостойна лежать на твоем животе, госпожа
я чувствую живую морзянку тайны, сокрытой в нем —
послание, чей язык для меня недоступен
и от предчувствия того, что будет сообщено, перехватывает дыхание
* * *
Мария, дочь Иоакима и Анны
таинственный свет для помраченных душ
спотыкающейся лексикой неуверенного, недоуменного ростка
выглянувшего из трещины асфальта
перекладываю на разговорный язык славословие тебе
читая тропари как уличный рэп
ты как всегда немногословна, молча слушаешь
твои глаза не смущают
не побуждают отвести взгляд
как и глаза твоего Сына
вы так похожи с Ним
страшен тот суд, куда ангелы вводят людей
где открываются книги
дела исследуются и помыслы испытываются
но там, где Он встречает каждого, мнилось мне, один на один —
как не зайти туда и тебе?
да и кто, кроме Матери, сможет войти к Царю
говорящему с тем, кто должен Ему 10 000 талантов
которые должник сгноил, закопав в землю
и уговорить Царя простить его?
ваши отношения —
тайна за семью печатями
но трубы трубят, печати падают
и я вхожу туда
где ты с Сыном пьешь Чашу
прочитанное в далеком прошлом
в жестоком языческом отрочестве
как кусочки утраченной мозаики
как осколки изображения в разбитом зеркале
доносит напоминание о великой тайне
а ты смотришь еврейскими глазами
на славянском лице
с крохотных софринских иконок
и с настенных календарей формата А3
здравствуй, я — тот, из-за кого пронзили твоего Сына
и тебя вместе с ним
я — тот, ради кого ты чудесно зачала и чудесно родила
и не чужой я для тебя, как и для Него
не фигурант в следственном деле
не безличное имя в тексте приговора
прими же мое косноязычное восхваление
ведь я учусь, о Преблагословенная
я только учусь
* * *
ЖЕНЫ-МИРОНОСИЦЫ
женщины быстрей принимают решения
это они пришли с ароматами к гробнице
в то время как мужчины отсиживались взаперти
напряженно вслушиваясь в каждый звук шагов за стеной
и это они стояли у Креста
не думая о том, что подставляются
«я послан Богом мучить
себя, родных и тех
которых мучить грех»* —
будет сказано впоследствии
да, Я мучил любящих Меня —
Своей близостью и отдаленностью
Своей доступностью и недосягаемостью
Своей простотой и неразрешимостью
и продолжаю мучить их великой мукой любви
о, ты, носившая Меня под сердцем —
каждый удар молотка по гвоздю, загонявший его в тело
отдавался в твоей плоти
одно и то же железо пронзало тебя и Меня
женщины всегда быстрее на подъем
это у них
длинные волосы и приготовленное миро в сосуде
кроткая настойчивость просящих
которые не уйдут, пока не получат просимое
только у них —
забота о чужой нужде и чужой беде, чужой боли и чужом позоре
«вина у них нет, Сын Мой»
«что Мне и тебе, Жено? Мы здесь гости»
«вина у них нет, Сын Мой
посмотри на жениха, на невесту
посмотри же на них!»
крепка, как смерть, любовь
стрелы ее — стрелы огненные
женщины знают это как никто
я встречал их на своем пути —
прикасавшихся к Нему
позволивших Ему прикоснуться к себе
все они свидетельствовали мне о Нем
но я, медлительный и несмысленный сердцем, плохо слушал их
говоря себе — это женщины
просто женщины
живущие в своем женском мире
их язык был непостижимым для меня
их радость была недоступна моему пониманию
так я ходил среди них
пока Он не был узнан мной в преломлении хлеба —
двенадцать легионов ангелов стояли у Него за плечами
и всё это были женщины
____________
*Борис Пастернак
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
* * *
ОТ ИОАННА 13 ГЛ.
перед тем, как возлечь
Он, сняв верхнюю одежду и взяв полотенце, препоясался
налил воды в таз и вымыл всем ноги
отныне омовение ног и преломление хлеба
до скончания веков неразрывны
Он сейчас не сверху, а снизу смотрит на тебя
склоняясь пред тобой
обертывает твою вымытую ногу чистой тканью
(так, теперь вторую давай)
как мать закутывает ножку сына чистым полотенцем
и слушает, внимательно слушает
Господи, да всего меня
с ног до головы простирай и выполоскай!
пропусти меня через стиральную машину, Ты же знаешь про меня все!
успокойся, чист ты, чист
ноги запачкал, бывает
не дергайся, взгляни какая очередь за тобой
только не повторяй Мои слова —
«чист, чист, мне только ноги сполоснуть»
опасны эти слова, когда они звучат не из Моих уст
и, глядя на других чад Моих
в чем бы они ни извалялись
не забывай —
каждому из них Я мою ноги, как тебе сейчас
так же склоняясь пред ними
а теперь иди, прими Чашу
* * *
Двенадцать ветхих мехов
Сидели перед окном.
Двенадцать ветхих мехов
Полные новым вином.
Вот бы Чашу не пить
Вот бы не знать ничего.
Прежний мех придется сменить,
Чтоб не разорвало его.
Как мучительна новизна!
Как волнуется старый мех!
Скоро утро, но не до сна.
Здравствуй, истина.
Здравствуй, грех.
Дух истины —
это боль.
Дух истины —
это свет.
В каждом слове
живая соль.
Словно уголь
любой ответ.
Вот бы уши зажать
Не слышать бы ничего!
Когда Он придет опять,
Пройти, не узнав Его.
Одиннадцать новых мехов
Сидели перед окном.
Одиннадцать новых мехов
Полны новым вином.
* * *
Отец Мой!
трижды Я приводил их в этот город, стоящий на камне, песке и крови
трижды мы преломляли хлеб, пускали по кругу чашу
и дважды Я оставлял их и выходил в сад, прося Тебя:
не сейчас, прошу, не в этот раз
они еще не готовы
они еще не смогут остаться одни
Мой крест раздавит их
они упадут и не смогут подняться
и Ты отвечал Мне —
хорошо, не сейчас
Я дам им еще немного времени —
по молитвам тех, кто, будучи поставлен в заслон, прикрывают отход
до последней молитвы, до последнего удара сердца
но сегодня Ты говоришь:
время пришло, Сын Мой
найди в Себе силы, чтоб это принять
пришла пора отпустить их
эта мука разрыва знакома каждому, кто рождал детей
так протяни же им Свою Чашу, сказав —
пейте из нее все
примите тайну Креста
она в том, чтобы стать святым для этого мира
а значит — взять и нести свой крест
как величайшую драгоценность, оставляя его лишь в конце пути
идущим за вами следом
* * *
ОТ ИОАННА 17 ГЛ.
что я хотел бы сказать Тебе, лежащему на земле во мраке?
Ты пастырь, но не Ты выбрал Себе овец
Твой Отец привел нас к Тебе, тех, кто, услышав Твой голос
в храме, в собрании на квартире, в безлюдном уголке парка
будучи остановленным на уличном тротуаре
(«можно пару минут? хотел задать вопрос»)
застыли, встрепенувшись
узнав что-то очень знакомое, наконец-то названное по имени
А потом в саду Ты сказал:
Отче, вижу, что они — Твои
Вижу их сердца, привычки и предубеждения
Отче, Ты знал, кого привести ко Мне
вопль Моисея, слуги Твоего —
«я устал носить их, они тяжелы для меня!» —
сколько раз он рвался из Моей груди
и Я уходил подальше от них, спящих
чтоб накричаться Тебе вдоволь
и после, вернувшись, взглянуть на ожидающие лица —
«с чем Ты пришел, Равви?»
с миром, дети
его хватит на всех
и я, глядя на Твою вздрагивающую спину
взирая на Тебя, лежащего ничком, слыша Твой шепот и стон
говорю едва слышно —
прости за упрямство
за медлительность сердца
за этот монтаж — мы вырезали все, что сочли ненужным
вычеркнули самое трудное
то, что не вмещалось в наш слух
мы сказали — конечно, выпьем эту чашу
не задумываясь над тем, что сказали
и Ты, не отрывая лица от земли, произнес —
да, вы будете пить ее
не молю, чтоб Ты взял их из мира
не молю, чтоб уберег от креста
молю, чтоб Ты собрал их, рассыпанных как пшеница
не потеряв никого
из тех, кого Ты, Отче, знаешь
из тех, кто откликнулся на Мой голос
кого Я кормил, направлял и берег, сколько было отпущено времени
да будут все едино
и они, и те, кто услышит Мой голос
из их уст —
Мой, а не их голос
ВСЕ НОВОЕ
* * *
сидел Мышкин, мучаясь желанием закурить
сидел камердинер
пытаясь представить себе, как падает в смазанные пазы нож гильотины
и сидел меж ними Предтеча
со своей головой на коленях
тайна, все тайна —
говорил он, хотя и знал, что не слышат его
миг, отделяющий свет от тьмы, невыносим
все решается на этом острие
узок путь и мучителен вход
но праздничны тропари и радостны иконы
торжествуют песнопения
стекающая в ведро кровь претворяется в вино
судороги души, отсчитывающей мгновения до нажатия на рычаг
не труднее тех, что были прожиты в ночи
на расстоянии броска камня от уснувших спутников
а в остальном — прогресс имеет место
мгновения падающего лезвия не сравнить с теми
когда тяжелый гвоздь пробивает ладонь и входит в дерево
до безболезненной эвтаназии осталось уже совсем немного
но главного вопроса это не снимает
потому я сижу меж вас
поглаживая голову, лежащую на коленях
как драгоценный плод
Предтеча Того
у Кого я недостоин, склонившись, развязать обувь
потому что свет во тьме
объявшей после короткого лязга над головой
включит Он, а не я
* * *
ДЕНЬ КОСМОНАВТИКИ
никто не восходил на небо, как только Сшедший с небес
только Он может поведать о том, каков подъем и каков спуск
только у Него — знание о смертной тяжести
ожидающей идущих за Ним — Пастырем и Проводником, Первым из Первых
была отдана команда «старт»
и нажаты кнопки
удары перегрузок обрушились на Меня
гвозди немыслимой боли пронзили руки Мои и ноги Мои
5g
8g
10g
это невозможно вынести, Боже!
все кости Мои рассыпались
Я пролился как вода
сердце сделалось как воск, растаяло посреди внутренности Моей
«поехали» — прошептал Я
черными от запекшейся крови, прокушенными насквозь губами
«в Твои руки предаю Дух Мой»
домой, Отче, домой
через ад одиночества, через тьму и безответность орбитального склепа
и через возвращение обратно вниз, на землю —
ведь Я должен всем оставшимся там
ждущим Моего возвращения
Моего обязательного возвращения
и Встречи
ну, а потом — потом можно и домой
уже без боли, тьмы и ужаса:
ведь дверь теперь открыта и замок сломан
дверь теперь открыта
* * *
смерть очевидна, воскресение — не очень
во-первых, Тебя не узнают
когда начинаешь говорить — Тебя слушают как чужого
Тебе задают вопросы как постороннему
Тебе втолковывают как тому, кто не в теме —
«ты вообще знаешь, что произошло»?
все, что им нужно — найти Тебя снова
таким, каким Ты был до смерти
нового, пришедшего к ним, они не замечают
смерть очевидна, воскресение — что это?
«садовник, куда ты унес Его?»
«кто ты, что спрашиваешь, отчего мы печальны?»
«а мы-то надеялись, что...»
«были, конечно, странности и прежде, но чтоб так...»
«странный чужак, но почему так горели сердца наши на дороге
когда он говорил?»
«закинуть сети по правую сторону? кто ты, дающий совет рыбакам?»
Я никто и звать Меня никак
не прикасайтесь ко Мне — пока еще нельзя
прежде, когда Я был другим, вы обнимали Меня
передавали Мне еду и питье
сейчас все иначе
смерть уже была
сейчас — новое небо
новая земля
и Я нов
вы не вмещаете Моей новизны
ощупываете раны в тяжком сомнении, словно отходя от похмелья
смерть приходит сама
к воскресению нужно приблизиться через усилие
и Я, любя вас, не могу освободить вас от него
ибо с сего дня Царство Божие среди вас, невидимо, но явно
(дети видят его!)
и только употребивший усилие сможет прорваться к нему
и узнать Меня —
как избавленный от катаракты, осторожно, со страхом открывая глаза
* * *
уже все свершилось
уже бежали к склепу, срывая дыхание
стояли с колотящимся сердцем, вытирая рукавом пот
(воды бы — пересохший рот полон едкой горечи)
но не входя
не в силах заставить себя сделать шаг и заглянуть туда, во тьму
в которой после яркого света ничего не разглядеть, кроме радужных кругов на ослепленной сетчатке
чтоб, наконец, словно оттолкнувшись от входного шлюза
выйти в открытый космос
держась, как за тонкую нить спасательного троса, соединяющую с кораблем
за безумно-отчаянную, сумасшедшую надежду
привыкая понемногу к окружающему полумраку
оглядываясь, всматриваясь изо всех сил
и видя лишь пелены да плат, свитый на другом месте —
оставленная подсказка для тех, кто туг на подъем
то, что свершилось, происходило таинственно-трепетно
так раскрывается бутон в ночи, затаенно и неторопливо, нежно и твердо выходя
из исполнившего свое назначение, уже ненужного плотного саркофага
без суеты и шума, уверенно, осознанно и терпеливо
бесконечно прекрасный в каждом из мгновений освобождения от сковывающей погребальной оболочки
для потрясенных свидетелей происходящего
что все еще сидят, приходя в себя, упрятав крылья в складках одежд
там, где лежало Тело
лежало? или все это было лишь мучительно давящим сном?
но ты уже дотронулся до Его рук и ступней, до входных почерневших отверстий
ты протянул руку и коснулся рваных краев раны меж ребрами
(но кожа тепла, уязвима и мягка!)
все это было, да
но вот опять нет Его — и ты как в пустыне
и что дальше, и что теперь?
идёшь ловить рыбу? — говорят тебе
иду — отвечаешь, словно очнувшись
да, иду, конечно
нужно работать, добывая хлеб насущный
я с вами
ведь мы рыбаки, это наше дело
идем ловить рыбу
* * *
Он войдет в комнату сквозь закрытую дверь
и упрекнет за неверие, напомнит о жестокосердии
и каждое слово Его будет вонзаться, как скальпель
от которого не отстраняешься
но молча терпишь
не выдерживая, в конце концов, боли
с набухающей огненной влагой в глазах
Он встанет утром на берегу
на костре будет шипеть рыба и лежать рядом разломанный хлеб
и спросит
глядя в глаза тебе, оставившему Его
«Ты любишь Меня?»
а потом повторит Свой вопрос
и повторит еще
и тогда, не выдержав, ты ощутишь
как предательски мокры твои щеки
а потом кротко напомнит о чем-то
от чего сердце сожмется, как от внутреннего ожога
словно в нем мгновенно раздули уголь
казалось, погасшего костра
...............................
Он стоит перед тобой и остальными
молча преградив вам дорогу
стоит и смотрит на вас
обхвативших Его ноги
не могущих поднять голову и взглянуть Ему в глаза
и говорит:
«не бойтесь»
и еще — «радуйтесь»
и еще — «мир вам»
мир, надежный и несокрушимый
мир вам
ЛИК НА СТЕНЕ
* * *
ОТ ИОАННА 14 ГЛ.
видевший Меня видел Отца — сказал Он
читая эти слова, я вспоминаю рассказ о том
как актер Михаил Чехов ездил к Анне Сниткиной, вдове Достоевского
прошли десятилетия с его смерти, и она была в преклонном возрасте —
Сарра, надолго пережившая своего Авраама
войдя к ней, он замер — он увидел Достоевского
верней, он увидел ее, но на ней был его отпечаток
и этот отпечаток был живым
в ее мимике и словах, жестах и выражении глаз —
во всем была она, и во всем был он
видевший Меня видел Отца
потому что Я в Отце и Отец во Мне
и если для вас это слишком сложное построение —
пойдите к детям, и они объяснят вам все это на пальцах
иначе с чего бы они, видя, как обнимаются их родители
стремятся подлезть поближе, всеми силами стараются протиснуться меж ними
став частью этого манящего единства взрослых?
спрашивайте о Троице у младенцев, не у схоластов
спрашивайте у жены Достоевского
о том, что такое единство, не зачеркивающее ни одну из личностей
спрашивайте у актера Михаила Чехова —
он что-то понял об этом, его паломничество не было бесплодным
спрашивайте у апостола Филиппа —
он задал столько вопросов, снедаемый недоумением как огнем
ему есть что поведать об этом
* * *
ОТ МАРКА 4:1-20
разъясни мне притчу о почвах, попросил я Его, когда мы остались одни
что же тут объяснять, удивился Он, все просто:
почва у дороги — это ты
каменистая почва — это ты
и почва в терниях — тоже ты
слушая притчу, ты вертел головой, смотрел на передних и задних, думая:
вот это сказано про того, а это — точно подходит к тому
любимый Мой, все это, от первого до последнего слова — о тебе, только о тебе
слыша Слово, ты входишь в Мое присутствие
где уже никто и ничто не имеет значения
кроме тебя и Меня, смотрящих друг другу в глаза
все осталось там, за дверью
которую ты плотно закрыл за собой
ты вошел ко Мне — падший, уставший, больной
от темени до подошвы ноги на тебе нет здорового места
так слушай, что было сказано о твоем сердце —
о почве, на которой тебе работать отныне и до конца:
вся в камнях, она будет ломать зубья плуга
терния и волчцы произрастит она тебе
со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей
в поте лица твоего будешь есть хлеб твой —
хлеб Моих откровений, трудно посеянный, тяжело взращенный
с великим терпением собранный
........................................
а что есть добрая почва?
.........................................
сейчас Я не буду говорить об этом
скажу лишь одно —
по величайшей милости, по неизъяснимому промыслу
об этом судить не тебе
* * *
НЕДЕЛЯ О СЛЕПОРОЖДЕННОМ
нашедший клад на поле не должен никому говорить об этом
из соображений безопасности
прозревший слепой должен делать вид, что он по-прежнему слеп
если не хочет услышать обвинение в том, что все это время обманывал окружающих
но было сказано — даром получил, даром давай
а потому входи в круг света, будь уязвим и беззащитен
доверившись Тому, Кто тебя исцелил и теперь незримо сопровождает
будь готов к жалобам и гневным смайлам
к предупреждениям о блокировке и внесению в черные списки
бессонные службы защиты, те, что прячутся в пшенице
готовы появиться в любой момент со стандартным вопросом —
почему ты нарушил правила администрации ресурса?
там написано, что нельзя в субботу срывать колосья
они скажут — ты виновен в том, что Исцелившего тебя ищут все поисковики
получив от Него зрение, ты стал одним из Его френдов
если хочешь сохранить свой статус и свои права пользователя —
соверши отфренд, напиши жалобу, мы рассмотрим, мы войдём в положение
взгляни, как лихорадочно отправили тебя в бан сотни твоих друзей
чтоб не быть помеченными маркером связи с тобой
из века в век одно и то же
я сравнялся с нисходящими в могилу, я стал как человек без силы
брошен в ров преисподней, в бездну оффлайна
я стал отвратителен для знакомых моих, заключён и не могу выйти
что сказать мне требующим у меня ответа?
я — маленький человек, простой юзер
сидел, читал ленту, ставил лайки
печатал безобидные посты и комментарии
и если меня неожиданно выдернули в топ скандальных строк таблоида
если могущественные службы века сего приперли меня к виртуальной стене
предлагая сделать необходимое признание —
скажу просто и бесхитростно:
я был слеп, а теперь вижу
вот все, что я знаю
а все остальное вы знаете лучше меня
ведь вы владеете банками данных и паролями к серверам
я не спешу с оценочными суждениями
не нужно давить на меня — говорю я кротко
я ничто в сравнении с вами, но то, что скажу, повторю снова и снова
потому что это единственное, в чем я глубоко и твёрдо уверен
то, что напоминает о себе каждое мгновение:
я был слеп, а теперь вижу
* * *
СПАС
итак, видишь благость и строгость Божию?
что с того, что остались трещины, утраты красочного слоя —
взгляд остался неповреждённым
глаза в глаза — вся благость
глаза в глаза — вся строгость
лесковский архиерей, честный служитель Божий, знаю, что сказал бы
глядя на галереи фотоизображений, всплывающие в поисковике по запросу —
там, где лица лучатся радостью, переходящей в экстаз
(зайди на любое харизматическое собрание
увидишь множество прототипов, бери любого в модели)
что сказал бы и об иных, без тени улыбки
своих сослужителях, глаголющих о грехе, о правде и о суде
в бесчисленных роликах youtube:
одно стоит другого
глядя на лик, писаный, что с тех, что с других
молиться было бы сложно
(н е у д о б н о, как выразился Лесков)
и я, немощный из купальни, соглашаясь, киваю:
если хотите добить расслабленного в Силоаме
оставьте его один на один с теми
что ни на секунду не отводят пристального сурового взгляда от лица
но и те, чьи лица полны эйфории, как мехи — молодого вина
также бессильны поднять меня:
не все могут, проговорил Иа
веселиться и плясать под ореховым кустом
что уксус на рану — то поющий веселые песни печальному сердцу
где Тот, Кто заговорит со мной на моем языке
о том, что значит пролиться как вода
о том, что значит ощутить, как рассыпались все кости?
Кто скажет — да, Я знаю, что это такое
и потому встань!
встань, ведь Я встаю вместе с тобой
хотя стоять на пронзенных ногах — как стоять на раскаленных углях
а теперь осторожно, шаг за шагом — вперед, туда, на свет
(нет в тебе ни мужества, ни стойкости
но выбран ты, а значит, тебе придется идти)
не отводя взгляда от Моего Лика
в котором есть все для тебя
чтоб, проснувшись, выйти из матрицы
МОМЕНТ ИСТИНЫ
проснулся, словно разбуженный толчком
вскочил и стою, сжимая в руке светильник без масла
вокруг — такие же, как я, но в белых одеждах
в их руках — огни
а я — такой, какой есть
ведь было масло! и белая одежда была
но я использовал содержимое светильника
как Урфин, сыпавший горстями живительный порошок
для оживления очередной сокровенной мечты-голема
как и он, постепенно уверовав, что масло никогда не закончится
мои одежды тогда сияли белизной
это видел я, это замечали окружающие
мои в прошлом мутные глаза
блестели, когда я подходил к зеркалу
раньше я ненавидел свое отражение
а теперь смотрел, не веря — это действительно я?
отчего же так чисто лицо, отчего оно светится изнутри?
и это было
словно с похмелья, стою с тяжелой головой
одежда — несвежая, вся в пятнах
светильник пуст, не вытряхнуть ни капли
глухая полночь
(кто говорил, что будет светло?)
думал ли я, что это будет так? что тоска и отчаяние захлестнут с головой?
хотя бы немного масла на дне лампы, смочить фитиль!
все, что могу, все, что осталось —
прошептать помертвевшими губами:
знаю, что не в брачной одежде
знаю, что без огня
но по состраданию Твоему не оставь во тьме
главное — суметь это выговорить
хотя бы беззвучно прошептать
(Ты все равно услышишь)
а после упасть у Твоих ног и лежать, веря, что не отшвырнут —
входные отверстия на ступнях, схожие с пулевыми
оставляют эту надежду
* * *
Твое царство, Твоя слава и Твоя сила —
Хотел сказать, но одежда меня обличила.
А ведь гладил ее! И она не измята, хуже —
Стою пред Тобой, словно выполз из грязной лужи.
Сиял как пятак — стал бледен и гол как поганка.
Ну, душа, так и будем играть в молчанку?
Ты стоишь, потупясь, что время тянешь?
Поздно, уже не помогут ни тайд, ни ваниш.
И Он тоже молчит и ждет, и пауза длится.
До Чаши пара шагов, вот бы чуду случиться.
Так скажи что-нибудь, не молчи, надеясь на чудо!
Бывает, в игольное ухо проходят верблюды.
* * *
ПСАЛОМ 115
я веровал и потому сказал —
я сокрушен, как срубленный ствол
рухнул на землю, лежу, как мертвый
говоря себе в помрачении —
всякий человек ложь
и я первый среди всех
никто не тянул меня за язык —
ни там, за пасхальным столом
ни во дворе первосвященника, у жаровни
о, эти мерцающие угли
эти огненные всполохи в глазах смотревших на меня и говоривших:
«и этот был с Ним»
чем воздам я Господу за все, что Он дал мне?
скажу — я не знаю Его
и повторю
и еще повторю
всякий человек ложь, и я первый из всех
чем воздам Господу я, трижды отрекшийся от Него?
Чашу от Него приму
сидя у огня с Ним, как и в ту ночь
любишь ли ты Меня? – спросит Он
всякий человек ложь, скажу я в помрачении
держа Чашу в руках, с трудом поднимая голову
глядя в Его глаза
но Ты знаешь, что люблю, Господи
любишь Меня? паси овец Моих
паси овец Моих
И СТОНЕТ АД
* * *
ад состоит из отчаяния и похоти
больше в нем ничего нет
взглянув на себя, вижу —
вся внутренность моя состоит из ада
но и в аду может зажечься свет
даже погрузившись по горло в неотпускающую темноту —
сделай усилие, зачем отдаваться ей?
так жюльверновский герой дрожащими руками, под вой ветра за стенами грота
с колотящимся сердцем тихонько чиркнул единственной уцелевшей спичкой по камню —
и время остановилось, услышав тихий живой треск язычка пламени*
цепкая как паутина тьма, кажется, объяла свою жертву
ей не вырваться
но пламя разгорается
лишь успевай подкладывать щепки и лучины
затем веточки потолще
………………………
в аду нет ничего, кроме отчаяния и похоти
но всегда есть спичка, внезапно нащупанная в подкладке
доставай ее осторожно, чтоб не сломать
ничего, что одежда вымокла —
этим спичкам влага не страшна
-----------------
* "Таинственный остров"
* * *
ЕЩЕ ОДНО РАССУЖДЕНИЕ ОБ АДЕ
несбывшееся — один из синонимов ада
это давно понял Грин, крымский затворник
непознанность себя самого — вот тьма, где плач и скрежет зубов
она внутри, как злокачественная опухоль
метастазы проникли во все, что ты делаешь и говоришь
во все желания и помыслы
везде и во всем — отсутствие ответа
куда ни взгляни — куча ненужных, лишних слов
вместо одного-единственного, необходимого
так и не найденного
ад — это вечная пытка деменцией
когда, глядя на самого себя, мучительно пытаешься вспомнить — кто это?
и, устав от бесплодных попыток соединить разорванное
шаркающей походкой плетешься на кухню, к заветной дверце
где ждет в пыльной емкости средство для временной анестезии
ад — не сковороды и не крючья, как правильно сообразил Федор Павлович
это коньяк, который неумолимо забрал у тебя твой первенец
и запер на ключ в погребце
холодно глядя на тебя сверху вниз сквозь пенсне
только и остается, что изучать мерзкий профиль Смердякова
пока тот, пряча глаза, собирает грязную посуду с залитой липким и красным скатерти
да вспоминать сводящие с ума формы Грушеньки
разбитые на осколки, словно на полотнах сумасшедшего испанца —
одержимого бесами иконописца грядущего века
они пытаются соединиться в одно
и не могут
всякий раз слепляясь во что-то неудобовыразимое
***
ГАДКИЕ ЛЕБЕДИ
согласно братьям Стругацким, ад —
это когда в окружающем тебя мире вдруг что-то неуловимо меняется
и ты, не в силах понять, что именно
встревоженный и испуганный незнакомым ощущением, спешишь успокоить себя
как обычно, плеснув в стакан и, сделав глоток
обнаруживаешь, что в стакане вода
вода во всех емкостях со спиртным, где бы они ни находились —
в домах, магазинах, подвалах и погребах
Тот, кто соделал воду вином
с легкостью сотворил обратное
вино —
символ Царства Божьего, как известно
не нужно быть раввином или богословом, чтоб догадаться
что символ тьмы внешней — вино, превращенное в воду
для тех, кто с той стороны невидимого барьера, вино — символ праздника
а для тебя спиртное всегда было средством заслониться от жизни
и если начистоту — от самого себя
мир, в котором все, что использовалось для отстранения, невозвратимо исчезло
становится адом
даже если в нем по-прежнему светит солнце, шумят птицы, слышна музыка за окном
все, что нужно —
плеснуть на два пальца очищенной, как сказали бы братья
так в чем же дело — наливай и пей
самую чистую в мире воду, лучший из напитков
* * *
5 МАРТА
разгадай загадку:
на пне сидит, по-грузински говорит?
кругом одни пни, до горизонта
у мертвых корней тлеют негасимые угли, здешний вечный огонь
раскурить трубку не проблема
хочу — на этом пне посижу, хочу — на том
свобода выбора
и милость —
одеяло из углей дышит теплом
защищая от холода, идущего изнутри
Туруханск, вечный мой Туруханск
сижу, бормочу свое давнее стихотворение из хрестоматии
про весеннее утро и птичку
а ведь мог бы стать поэтом
или не мог?
как там сказал американец?*
«то, что внутри нас, заставляет выбирать дорогу»
молодец, американец, соображаешь
не зря хлебал тюремную баланду, что-то понял о жизни
я выбрал то, что выбрал, взял то, что решил взять
Верховный Хозяин справедлив, Он дал мне все, что мне нужно
а сам я ни о чем Его не просил и не буду
сижу, затягиваюсь, вспоминаю
то ли табак, сгорая, чуть слышно потрескивает
то ли где-то, в другом мире, настойчиво идут едва слышные звонки
этот полоумный все названивает мне
как человек в притче (помню, не забыл!), что ломился ночью к соседу за хлебом
так стучали голодающие в чужие запертые двери слабеющими руками —
откройте, Христа ради! —
так и он, этот не тронутый мной небожитель**
звонит и звонит мне всю вечность, все названивает
все хочет поговорить
о жизни и смерти
____________________
* О’ Генри
* Б. Пастернак
***
БЛУДНЫЙ СЫН
как Наполеон на Москве
огородившийся, понастроивший укреплений, засек и волчьих ям
из непобедимых доводов и оправданий
ощерившись батареями ссылок на первоисточники
с чугунеющими на морозе пирамидами ядер
авторитетных цитат и выписок —
лобовым штурмом вовек не взять
а попробуй, возьми правильной осадой
когда-то еще возьмешь!, —
сиди себе, плотно закутавшись в одежды из звериных шкур
укрыв наготу и срам от жестокого мороза
глядя со стены на безлюдные заснеженные поля
хмуро простершиеся там, за кирпичными зубцами
под свинцовым небом
поджигатели — беззаконные мысли-смутьяны «а что, если...»
давно пойманы, забиты залпами контраргументов
валяются в переулках у изрешеченных стен
сиди, тяни время, солонины из лошадей хватит надолго
когда же захваченная столица станет тесна как склеп
когда ты начнешь задыхаться подобно астматику, глотая ледяной воздух —
кроткий, исхудалый, заросший мочалистой бородой по глаза
(а глаза-то огромны от голода, словно с икон!)
мужичок в изодранном зипуне
со скрученными за спиной руками
скромно кашлянув, скажет —
ступай, возвратись, государь, туда, откуда пришел
тебя там помнят и ждут
только не гневайся, но возвращаться
придется той же дорогой, по которой ты пришел сюда
идти назад по своим следам, смотреть на свои плоды
такой дар нелегко принять
выйдя из сожжённых ворот наружу
но это дар жизни, выводящий из смертного сна
как бы ни было страшно проснуться
* * *
от сумы и от тюрьмы не зарекайся, говорят в этой земле
и не без основания —
шансов оказаться там, где голубизна неба и зелень травы становятся полузабытым сном
куда больше, чем, к примеру, попасть под колеса
сколько не читай дневники и отчеты Ион, оказавшихся в китовом чреве
все равно не подготовишься к тому
что, как ночной тать, приходит без предупреждения
где-то в параллельной вселенной тюрьма есть отнятие свободы
здесь задача тюрьмы — отнять у тебя тебя самого
здесь нет особой разницы между порядками администрации
и неписанными законами камер
ну, что, какую наколку будем делать?
если без этого нельзя — наколите мне на запястье стих из евангелия, я продиктую
как повязка на руке, он будет перед глазами
ободряя, укрепляя, вселяя надежду
Боже, подвигни к себе дух мой, принижаемый бесами —
буду шептать каждое утро
не дай осквернить самого себя изнутри
а внешняя скверна — это лишь морок
тусклое, закрашенное грязной краской стекло оконца под потолком
сквозь которое ничего не разглядеть, как ни старайся
но вот твое запястье, и на нем:
«ничто, входящее в человека извне, не оскверняет его» —
напоминание, что ад не снаружи
он только внутри
вооружись и выгони его из себя хотя бы на сегодня
потому что, раз уж сюда не проникает свет снаружи
светить придется тебе
* * *
В аду нет крючьев.
Чертей там нет.
Есть что-то лучше —
В аду есть Свет.
Тот, что не зная
Себе преград,
Во тьме сияет —
И стонет ад.
ЦЕЛЬНОСТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
* * *
много лет назад, остановив на улице, меня привели на квартиру
где открыли книгу и зачитали
что пожелавшему идти за Ним нужно отречься от себя и взять свой крест
ты готов быть арестованным за свое свидетельство? — спрашивали меня
ты готов бросить работу, если она неугодна Ему?
ты готов оказаться в другом городе, иной стране, среди народа, которого ты не знал —
если Он пошлет тебя туда?
все это — твой крест, который придется взять
я слушал и говорил «да» —
иногда сразу, иногда после паузы
да
да
да
да
......................
годы спустя вновь перечитываю те слова
тогда, на той квартире, все было сказано верно
есть ли она сейчас, или старый дом давно уже снесен?
(я живу в другой стране)
четвертая часть столетия — серьезная мера
иных уж нет, а те далече, как верно было сказано
но вот я, Господи
открываю Твое Слово
и читаю там о Твоем Кресте
тогда я понял букву сказанного
и, как мог, жил по этой букве
но что есть Дух, Боже?
кто способен удержать Его?
я слышу Его дыхание, как Он приходит и уходит
затверженные наизусть строки, хранимые в уме и сердце
так и оставшихся ветхими
Крест означает смерть для этого мира —
вот все, что нужно понять о Нем
тебя не обманывали на той квартире
тебе сказали то, что ты мог вместить
но четверть века ты жил по букве
пришло время не читки, но полной гибели всерьез
столько лет я пробовал это умирание на вкус
сколько можно пробовать, его есть надо — говоришь Ты
и показываешь мне, что это такое
изогнувшись на перекладине
Господи! да не будет этого с Тобой!
да не будет этого со мной!
но Ты говоришь:
все, мира больше нет для тебя
просто нет
а крест —
твое ежедневное умирание
что так долго не могли вместить ходившие с Ним
отводя Его в сторону, прекословя, споря, выясняя меж собой, кто больше
кому сидеть по правую, кому по левую руку
спрашивая — мы оставили все, что будет нам?
пришла пора сжигать архивы
потому что быть знаменитым некрасиво
это и значит —
понять о Кресте главное
в прежних заветах оно всегда шло мелким шрифтом
* * *
ОТ ИОАННА 7 ГЛ.
каждое Твое слово они сверяют с Писанием
у нас все по Библии, скажут они
только по Библии
не передвигай межи, установленные отцами
но тот, кто давно ощущает пустыню в себе
кто изнемог от необъяснимой мучительной жажды
перебирая давно затверженные наизусть текст за текстом, стих за стихом,
тот отыщет Тебя, уйдя за барьер
тот, кто хочет, чтоб из его чрева хлынули реки живой воды —
да оставит он то, что вселяло в него уверенность
мы сохранили все, до последней буквы
а то, что Ты говоришь, ускользает меж строк
как вода, набранная в ладони, неудержимо просачивается меж пальцев
Твои слова словно ветер, что гладит лицо и уходит, его не удержать
Твое учение — как речь на ином языке
пропущенная сквозь сети, она уходит сквозь них без следа
с Тобой что-то не так или с нами?
все упование наше лишь на это — мы охраняем границы
до прихода Мессии
мы стоим на границах того, что мы поняли
они-то и есть обетованная нам земля, за которую мы сражаемся
как за самое ценное, что у нас есть
говоря себе — только Писание
у нас есть Писание
у нас все по Писанию
* * *
контекстный спам, с утра до вечера проползающий в ленте —
послания для тебя, но не для других
сеть подстраивается под любого, заходящего в нее, сканируя его запросы в поисковиках:
картинки, цитаты, изречения, видеоролики
с разным уровнем профессионализма смонтированные в графических и видео-редакторах
еще один день в паутине, в буднях электронного муравейника
а где твои послания обитающим в этой реальности, спросят меня на переправе
покажи-ка свои картинки, цитаты и изречения, произнеси-ка «шибболет»*
в чем была твоя проповедь, что ты сеял в эти мерцающие глубины
с неослабевающей надеждой, что кто-то заметит, оценит, прочтет?
покажи, где твоя вера в этой матрице, дай нам пощупать ее пиксельную мозаику
я не сеял
эти зерна я не сеял
цитаты, упавшие в сеть, теряют силу
и даже речь на иных языках — ничего не говорящие звуки для тех, кто еще не проснулся
будить спящих — непростая задача
нужны пророчества и толкования
нужны вопросы и притчи, нужен скандальный акционизм
и многое другое, необходимое, чтоб донести хотя бы одно слово
до уснувших в Армагеддоне, заставить их вздрогнуть —
неважно — от укола, ожога или от ласкового прикосновения
главное, чтоб по подергиванию нити ты понял — наживка взята
теперь ожидай предложения о дружбе или даже вопроса в личке:
«где живешь?»
вот что я отвечу я тем
у кого за плечами тысячи репостов, похожих на оперение стрел в колчанах
в этом моя проповедь
в этом мой шибболет
_________________
*Шибболе́т, шиббо́лет (ивр. «колос» или «течение») — библейское выражение, в переносном смысле обозначающее характерную речевую особенность, по которой можно опознать группу людей (в частности, этническую)
(Вики)
* * *
«…Жажда спокойной жизни, жажда безответственности... Станем травой и кустами, станем водой и цветами...»
© «За миллиард лет до конца света»
...........................
все мечты мои о покое, только о нем
(но этот неотвязный, как хроническая усталость, голос внутри —
«Родион Романыч, а настанет ли для Вас покой?»)
мы будем ждать —
год, два, десять, двадцать лет, сколько потребуется
пока ты привыкнешь, наконец, к этой мысли —
что покоя нет
а есть Свет
и есть тьма
и однажды тебе надоест садиться и писать один и тот же текст песни
о людях, живущих под высоким давлением
и ты сам — сам, а не понуждаемый кем-то! —
выйдешь из тени и встанешь под объективы камер и лучи софитов
и скажешь имеющему сухую руку :
«именем Того, Кто исцеляет в запретные дни
для Кого сущность определяет форму
для Кого структуры и схемы служат Жизни, а не наоборот —
протяни руку свою и да станет она здорова!»
но это будет потом, когда-нибудь
сейчас ты и сам в это едва веришь
пока что твое послушание —
с утра, встав на молитву, говорить:
Отче, не дай мне покоя
удостой меня на этот день уберечься от вожделений о нем
помоги бороться с этой зависимостью
приучая упрямого ученика к реализму, тренируя его зрение
побуждая прозревшего каждый день чуть дольше, чем вчера
смотреть на солнце, не щурясь
____________________________________
ПОСЛЕСЛОВИЕ
не доводы, не проповеди, не метафоры — сказал Уитмен
цельность впечатления
поэт или пророк
афонский аскет или остановивший тебя у входа в метро
протянув приглашение на воскресную службу
да, не доводы, не ответы на вопросы
не глубина познания, не отточенность навыков
не выражение лица, не интонация голоса
никакие иные детали и подробности
(ты заботишься и суетишься о многом, ненасытный адепт анализа)
а нужно только одно —
заставить тебя остановиться
не отвести свой взгляд
не захлопнуть обложку, поставив книгу обратно на полку
но оборвать на полуслове уже готовое слететь с губ «спасибо, мне это не инте...»
неожиданно для самого себя соглашаясь слушать продолжение начатого
цельность впечатления —
единственное, что заставляет отрешиться от прежних богов
согласиться идти два поприща вместо одного
отдать верхнюю одежду и нижнюю рубашку
это чувствует подросток и знает взрослый
цельность впечатления невозможно приобрести нигде и никогда
это дар, который можно только принять
и которым можно делиться
с тем, кто, пронзенный, словно обоюдоострым лезвием
полнотой и необъяснимостью узнавания
так же, как ты в свое время
бросив сети, последует за Ним