Виктор Качалин
МОЛНИИ НА КАРМЕЛЕ
***
Мир - как специи, выныривающие из пакета,
каждая нота - перчинка, изюм, горох и шафран -
липнет к другой, вертит за ухо, боится ран,
музыкой слепнет ум и прозревает комета,
пока на коже, где их собрали,
письмена не проступят, словно Осирис, не знавший стали.
* * *
1
Шепчется Суламита в душном саду с полуночным светом,
львами лепечут левкои и звёзды окрепли чернильным летом:
"Завтра хочу на море, поближе к башне, где рыбу солят,
там подарю тебе мои ласки, и нас никто не оспорит,
радостны будут твои глаза, очищено сердце,
и незаметно я прыгну в лодку, закрою дверцу неба - собой.
Открой - любой!"
А в это время свет развернулся
свитком, одеждой, царевичем -
ей всё мало,
хочется вновь отбросить последнее покрывало.
2
Невдомёк Суламите, что мир безумен,
ведь прекрасны нити и свод лазурен.
Невдогад Ионе, что мир бесстрастен -
в корабле и в кибитке гудит, как в пасти.
Не собрать Соломону всех идолов в храме -
в доме хлеба Дитя играет, как пламя.
Атлит
У солнца есть три луча,
у серафима - шесть крыл,
у крестоносца - печать
и замок, который не срыл
никто из иных богов,
пьющих свой дым и чай;
есть окна, но нет оков,
он отдан грозе под начал,
а мыс, не смыкая рот,
подводной лодкой плывёт.
* * *
На Фаворе тает римский гарнизон, о нас предупреждён -
так давай ещё куда-нибудь пойдём,
тоньше ночи и черней обсидиан,
не обрежь ступней на Арарате, отдых нам не дан,
туфом розовым лицо не опали
в круге темени и тени жаркой Тимны, лишь взгляни -
там кристаллы меди, как зелёный сыр,
и гранатовыми зёрнами целуют мир,
от Сиона до Хермона алый снег
снится нам, не спящим на Кармеле - из пещер и нег
катится в море, прыгает вода, свежая без колотого льда.
* * *
В сагах слепец,
в телескопах - спящий,
мгновение - в гимнах,
частушек вЕртел,
слёз обилие
из горной Ламары,
камнями - в реку,
язЫками к нёбу,
гроза ноябрём
ночным измеряет,
сминает время,
а финики - ранит,
летят хребтины,
араукарий,
молотят молнии
на Кармеле.
* * *
Пятница попугаев, суббота горлиц,
воскресенье пеликанов,
високосный рой ангелов в понедельник,
вторник фламинго,
среда пустельжиная,
четверг орлов, слетающихся на ужин,
в пятницу пустота,
сверкающее на горизонте распятье,
занятие всех высот,
кроме кратера в Галилее:
гусь под созвездьем Орфея подругу не кличет,
просто высматривает на юг дорогу.
* * *
Птичья аритмия араукарий
и луна, подкатывающая к горлу -
молнией пронзенные на пАру,
падают туда, где ты простерла
тучи, расточенные над морем,
где дельфин смеется над каплей смысла,
цапля улетает, мир спроворив,
гусь гаганит шеей-коромыслом.
* * *
Стены, стены, слова и стены,
воздух земля огонь вода,
сова Афины, Сиони Атени
даже уничтоженные, запомнятся навсегда
данные днем отпечатки пальцев,
темени глаз, прозрачности языка
Тело отвергнутого страдальца
пылает ныне и спит пока
* * *
золотые гроздья гнева
аисты в полях сарона
журавли в сапфирах моря
цапли на полях холона
без подмигиваний молний
без луны и крошки хлеба
мне протягивает чашу
свет небес литое небо
* * *
Пилигримы юга, изгнанники севера, восточные серафимы
с закатного моря идут в дождях, молнии кинув
поезд свой след не расскажет - то молчит, как шеол, то вопит
Кейсарию дивя скачками или высвечивая Атлит
неторопливо тлеет море в мутном окне вагона
слой за слоем снимает камни с сердец и бросает в сердце
мигающий в сумеречье садов купол, как апельсин
солнце не больше моей стопы, проснись, Гераклит
* * *
Солнце, испаряясь из моря,
снова становится Кармелем,
виноградиной полдня,
срезанной беглым месяцем -
и идет на дно средиземной схватки,
достигая до сплетений
сфинксов, целующихся смело
посредине столбчатого неба.
ПОЛШАГА
Кто изучал перебои ритма в персидских ситарах, в столбах самарканда,
запахи мирта мешал с полынью и мазал мёдом земли лепёшку,
кто исчезал в скучном дантовом аде и на горе чистилища снился бодрым,
бегал от края до края, от рая до рая, как геометр,
кто гонял туманы на шикотане, прилив и отлив в сен-мишеле,
забирался в каверны льда и с ними таял и рос как митя-мотя из местечка изюма,
кто на белый парус и бедный делос променял тайгу затопленных истин,
обнимая зверенышей, заеденных добрыми псами под блумфонтейном,
тот навряд ли расскажет о терзаньях иова, о нетерпении иксиона,
колесом по солнцу не вдарит, льву не перечит пастью,
с пеликаном он рыба, с захарией – серповидец,
до родной галилеи ему полшага в последний полдень
2
Помнишь, когда мы выходили в море – оно было пусто, как стол,
И кто бы подумал в бывшем жерле вулкана рыбу искать, как симвОл?
Мёд засахарен в стоиках, засахарен в сотах, на печень похож и шербет,
а забрус – тонкий, словно маца, и дразнится на просвет.
Такого много не съешь – а рыба: солона, солона,
кругом пахнет горькими травами, а сады – как верблюжья спина,
Мозаики в Табхе – конечно, красивы, но это придет потом,
нильское чудо не мне измерять, я просто построил дом.
Лодка иль птица – что там крылами бьёт в темноте?
Станет парус под животом?
Он научил нас давным-давно метить лоб лишь одним перстом.
Октябрь – ноябрь 2014