Ольга Баженова
Каждой вещи
каждой вещи
*
Живет ли кто в заброшенном зданье?
(Какой еще вопрос здесь?..)
...умеренно казенно-
прочном.
А кто ходит мимо
и катается на этой тарзанке?
Здесь трава и кустарник еще строят
невозбранно
между воздухом и зреньем
и обратно
страгиваются.
Как таковая.
Здесь трава катается.
До жилых домов
доносится
петушиный крик:
под утро – из-под земли,
днем –
из петушиных шей,
с колесиков,
с рельсов –
прямо в пыль
вылетающий
и горячий.
Спеет виноград:
зеленые виноградины
впереди синих
(первые или последние,
прежние или первые
вырвавшиеся вперед –
это клад,
жаркий, жалкий,
из слов, сросшийся,
разросшийся,
из слов, кто куда грядущих;
те же круглые жители
винограда
над двором
не уйдут по своей кисти),
зеленый виноградный шарик,
выравниваясь,
затмевая собой
шар чернильный,
виднеется пока в чернильной короне,
на чернильном шаре,
толпятся и клубятся,
не толкаются,
на фреске, по которой пройдет взгляд сторонний.
Джипинг по Пшаде?
На тарзанке –
на той стороне улицы, среди радующихся сосен? –
на тарзанке без свойств
ты катаешься? Тебе не скучно?
29 августа 2016
*
Пред замусоренной улицей море
(предпоставлено всей длине).
То ли это глухой гигантский забор,
то ли отрешенное что-то
внизу как вверху.
Глухими, как синяя слива,
мелкая желтая алыча,
как рыжие иглы,
ими,
как кучки, трупики,
вещи, вечки здесь,
обертки опять же,
дни притворяются.
И твои шаги по этой дороге
притворяются.
Чья-то белая раковина.
И шаг в одну сторону,
в одиночное глухое имя –
так у каждой вещи.
Белое, неразборчивое, заглохшее.
Одна сосна всегда Хиросима
или Нагасаки
(то или это? –
все равны бобры,
а я –
соболек):
ствол, клубящийся вьющимися растениями, столб
дыма и пыли,
совершенная шапка.
Слегка печалишься, когда забудешь
отвести к ней глаза
от земли
(выбирая, куда наступить),
от моря,
умаленного далью
чего-то еще.
Август – ноябрь 2016
*
Джипинг по Пшаде?
<так пишут>
Где вода –
чистые пряди
истой седины.
Там, в лесу.
В горы на танке?
Трудно – кормить диких кабанов в загоне,
заказывать обед,
всегда фотографироваться –
и в машину вновь,
проводить ритуалы красоты,
мед, вино, дольмены –
не в подъем.
(К чему-то на языке:
трудно и чудно,
а ни к чему
все они там – да? на языке? –
на площадях? –
кто есть).
Так вожатые и экскурсоводы
тащат тебя долиной Пшады в вечности,
и она тебе недоступна:
лишь мед и вино
вечности,
мед и вино,
а надо бы воду
и лес.
Так остается море.
Август – ноябрь 2016
*
проходит холодом и теплом
всё проходит
овчинка выделки
нетканого текста
простирается далеко
ненаходимые границы
лежат воздушные глав
ы
на дне прохладной головы
так будто г
оловы облак
разворачивать для чтения
круглый житель
начать бы смог?
нет слишком долго
их видеть или читать
это другие
намного намного дольше
бездонней
невидимей
легче
2015-2016
*
Звери неведомо какой зари,
рыщущие, и сада густой брикет.
Что-то над ними так близко к пустой звезде? –
прозрачный вал лишь мельком темным лицом воззрит –
и мимо – по раскатывающейся реке.
Всего-то взгляда. За грань, на которой разваривается продел
гречихи, –
и то – время.
...
Лежат воздушные глав
ы
на дне прохладной головы
воздуха,
и время
берет
и волосы бездонные им чешет.
2015-2016
*
То ли это плоты на реке...
Арсений Тарковский
Еще остались древесные рыбки –
все на весу, земли не касались,
те потемнели, сухи и зыбки,
спали с лица, а те разбросались
и осенились пустою сенью
солнца, соломенного свыше
Солнца, – но темному ветвей везенью
еще вс
е служат, слышат
глухое лип змеенье
потоком сплошь, раскинувшийся сивый
американский клен – где менее
ветра самой слабой силы,
соломки ветра самой хилой,
ветер.
Лист – плотовщик? – Как перед такою
тихой корой, древесной рекою?
Прежде не всё еще встретил?
Сентябрь 2016
*
каждое
идет к краю карты
и структуры
на белое небо
начинается
на белой бумаге (пергаменте) земель
дальше
исток новей
устье полнее
а там
в земле карты
знакомится
с кормом корней и веток
наконец
исчезает
(из чего?)
домашние растения
тянут свои томные морды
порнофоточка на почту
мол от знакомого знакомой
(без лица
домашнее садо-мазо
следы
на неизвестной
в общем идеальное что-то)
и что там еще ходит
тянется
мао
морсы
игрушки из самого мира на гримау
как древле
транспорт
гелиос
силос
и горы как тени жАра
как жар тени
куски светло-сизой темноты
сфотанные под солнцем
пришли с той стороны земли
вот за горами
ветвь черной земли
и почти
зима
из земли
взявшейся в дерево
октябрь 2016