Алексей Чудиновских
Пересказ пьесы Последняя ИРГА
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ
Ночь. Огород. На веранде раскладушка. Приятная июльская прохлада. На раскладушке под простынёй лежит ЧЕЛОВЕК. Он такой волосатый, что о его половой принадлежности можно только гадать. ЧЕЛОВЕК похож на водоросли в ночной воде, по которой плывёт, как простыня, дорожка лунного света. Во сне ЧЕЛОВЕК начинает разговор с самим собой с приятного дневного воспоминания.
ЧЕЛОВЕК:
на кухню входит, как в духан
стереотип со стрижкой «ёжик»
во рту навозный жук, трава
жук цвета спаржи утром ожил
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. СЦЕНА ВТОРАЯ
Действие переносится в пищевод ЧЕЛОВЕКА, лежащего на раскладушке. Скрежещут ЗУБЫ, но скрежет слышен только первым рядам. ЧЕЛОВЕК двоится, переворачиваясь на другой бок. ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК отвечает ЧЕЛОВЕКУ не менее приятным воспоминанием.
ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК:
мы ели из него салат
калач натёрли нёба тёркой
его мозолями украсили батат
хрустели вафельной скатёркой
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ
Сопение ЧЕЛОВЕКА доносится чуть дальше, чем скрежет ЗУБОВ, но не доносится до галёрки, которая и не догадывается обо всех этих звуках, тщетно высматривая раскладушку в кромешной темноте сцены. Видимость раскладушки распределилась на первые ряды и чуть дальше. Видимости не хватило на галёрку. ВТОРОГО ЧЕЛОВЕКА перебивает МУДРЫЙ ГОЛОС ОГОРОДА, где-то в глубине сцены стучащий деревянными котурнами.
МУДРЫЙ ГОЛОС ОГОРОДА:
ваш друг на брокколи похож
зелёный, лёгкий и богатый
с ним смысла сытость ходит врозь
он кормит словом из карманов
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. СЦЕНА ВТОРАЯ
Под сценой, шебурша, друг за другом гоняются огоньки фонариков, как грабители в тёмной комнате. МУДРЫЙ ГОЛОС ОГОРОДА не одинок в своих мыслях, его поддерживает ПРОЗОРЛИВЫЙ ГОЛОС ИЗ-ПОД РАСКЛАДУШКИ, весь в пыли и с конфетным фантиком на голове.
ПРОЗОРЛИВЫЙ ГОЛОС ИЗ-ПОД РАСКЛАДУШКИ:
но он когда-то запоёт:
«друг, ты заня́л чужое место…»
на выселенье намекнёт
плюя в очки слюной из текста
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ
На русской печи наставлены глиняные горшки, тарелки и деревянные ложки. На дубовом столе огромная бутылка с мутной жидкостью. Всем, кроме галёрки, из печи слышатся матюки, вылезающей из печи КОЧЕРГИ. КОЧЕРГА ставит точку в размышлениях АВТОРА ПЬЕСЫ о стереотипах. Нарушая логику рассуждения, губами, вымаранными в саже, КОЧЕРГА морзянкой выстукивает о кирпичную кладку печи свои слова.
КОЧЕРГА:
тогда ему поддай ногой
пусть познакомится с приправой
хоть правой бей, хоть головой
играя скверно, нападаю!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. СЦЕНА ВТОРАЯ
КОЧЕРГА нападает на ЧЕЛОВЕКА и принимается колотить по простыне. В это время ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК, вправду имея личные дела, ретируется со сцены никем не замеченный. На сцене шумиха и возня.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ
ЧЕЛОВЕК просыпается, размахивая кулаками, сипит пересохшим ртом, при этом умудряется поставить своей репликой ещё одну точку в мазутном пространстве сцены, точку, больше похожую на пятнышко крови на подушке. ЧЕЛОВЕК пафосно смотрит в зал и, шепелявя, произносит свою речь.
ЧЕЛОВЕК:
ирга, я не боюсь тебя, смешная
я с молоком рассвета жизнь
твою в тарелочке смешаю
в себе ты голод мой хранишь!
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. СЦЕНА ВТОРАЯ
ИРГА молчит из ночной и страшной темноты сцены. У ИРГИ, оказывается, есть вкус к трагедии, но нет вкуса к шутке — ИРГА закалывается ножом, тем самым довершая шутку про многоточие, начатую КОЧЕРГОЙ, а могла бы, между прочим, не обратить внимания на безвкусицу.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. СЦЕНА ПЕРВАЯ
На сцене ничего не видно, хоть глаз выколи. Зрители таращат глаза. Им не видно, что над ними гроздь точек свисает с потолка. Нервное шевеление на галёрке. ЧЕЛОВЕК с головой закрывается простынёй, но зрители так и не успели распознать пол ЧЕЛОВЕКА — такая темнота на сцене, и так выразительна была смерть ИРГИ. С галёрки доносятся шёпоты домыслов: «Голос, как у ИРГИ…» Но этим домыслам верить не стоит — им и зубовное скрежетание не было слышно. Первые ряды сидят в катарсическом молчании. Дальние ряды в треморе восторга мнут ягодицами поролон кресел.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. СЦЕНА ВТОРАЯ
Панихида. В истерике бьётся на своём месте старик, причитая: «Да на кого ж ты нас, Государыня императрица! Да на кого ж ты нас, безродных, бросила. Да нешто дать совет, как жить одним теперь…» ЗРИТЕЛИ, играя похоронный марш, несут венки на сцену — у ИРГИ сегодня день смерти… На ЗРИТЕЛЯХ трагические маски, из-под которых выходит сигаретный дым. По стенам ползут тени ЗРИТЕЛЕЙ, сделанные свечением на них керосиновых ламп. ЗРИТЕЛИ со злобой смотрят на ЧЕЛОВЕКА. У всех чешутся ЗУБЫ, а ЧЕЛОВЕК мирно спит. На сцену взбираются ЗУБЫ без ЗРИТЕЛЕЙ и съедают человека.
Опускается занавес, на котором вышит портрет ИРГИ.