Тимофей Дунченко
последние стихи До
***
Всепожиратель сомкнул глаза - золотилась
орда. И мне в этом ласковом действе привиделись
долгие времена, песчаные берега, отрывочные
люди.
О сто пят прошла, косой
мучала, трагивала ресницей. Где ты был
когда весь твой век не зная за что браться и на чем
остановиться.
Счастливая и слепая. Без удач, на живом мясе. Вытерла
свой брутальный кусок о рукав.
Были сопельки, были ясельки. Ну и
как прошло оно.
Ну и как.
***
Cтрашная усатая женщина подходит и
говорит
улыбни меня переспи со мной.
Вот так выглядят мои взаимоотношения
с этим миром
и с этой страной.
***
Наша грелка самая горячая, самая
уютная. Маховый мальчик выстрелил из рогатки в стекло
на первом этаже. Нечто в ночнушке показало сквозь
дырочку - пантомиму.
А мальчик бежал до речки, читал про
скворечники, про другое.
Ему сквозь подушку за деньги рвет зубы
и горе луковое
и оле-лукойе.
И незримое в нем жаждет покоя, сквозь
бешенство жаждет покоя.
И думает про загадки. Борется
и кладет.
На него, на важное,
на лопатки.
***
И попробовать. Неуютные эти ваши
гробы.
Но зомби здесь умные. Про свободу думают
и говорят что говорят
о свободе только
рабы.
И попробовать. Неуютная
идеология. Но зомби уютные, их уверенней шаг.
По статистике - зомби немногие. Много дебилов,
ошибающихся в падежах.
***
Ты же прекрасный и умный. Почему
твое тело с этим не считается. И потихоньку
тухнет.
Жизнь высосанная из пальца мечтает
о треснутой скорлупе.
Как зима придет и снежинка на куртку
рухнет.
Так слово слюной останется
на губе.
***
Загонять их в рамки, как в шашки
в дамки.
Определить победившего
по щелчку.
Выходя во храм, бередя свои
засохшие ранки.
Стоять со свечками. Думая
и кучкуясь.
***
Бередила совесть, и гуси-лебеди. Птицы-мутанты
и человеческие люди.
Эка мужчинку колбасило, эка невидаль.
А он яблочком - помогите тошнит
помогли на тарелочке он
лежит - студнем.
***
Сердце только болит. Ни о чем
важном - сердце не говорит. То волны и падают на песок
лучше их - никто рассказать не смог.
Следы смоет. Словно вычистит кожу пробудит
и явнется чересчур.
Всем свое оружие или дай бог орудие. На колени своей головой
неожиданному палачу.
И дальше будет. Будет то - что казалось мертвым
ручным.
Будет яркое пикачу.
Странная емкая глыба в себя уберет и какие рамки. Шваль
сдавливает и уже.
Бог висит и трепещется в
неглиже, как бабочка.
Где его куколка. Я играл в нее неужель. А теперь
я в тапочках.
Я кружусь. Мне кажется - на душе.
***
Самые лучшие подыхают и мрут. Их бог и мой
увлекся и крутит свой
хулахуп. Он совсем металлический - неживой. Но игра
забавит и его.
Схема небытия разбираться игрок где я и какая пешка. Создатель
ее замешкался, а она сама на клетку прыгнула.
Главное - дать стимул.
Е3 - взял элефанта. Дерьмо под ним вытер, запер клетку. Жил
и делал заметки, кто я, кто он.
Самые лучшие проигрывают и мрут. В другой жизни - их приютят
улыбчивые люди.
Трогаю свой язык, не высовываю. Он прилипнет к любому металлу
зимой. А друг ударит. Потом утонет - умрет.
И нет друга, в расчет его не бери. Жизнь подвинется на пространстве,
и больше ее не считать.
А сам выживи и попробуй
дух залатать.
Раз была клеточка довольна, я перо
взял, ткнул в торт. Брызнул крем, зазвучали в ушах барабаны.
Лучшие подыхают и мрут, а я выжил. Чтобы ничего не мешало
мешающее - уничтожил.
И остались лишь я да звук, и дыханье зимних старух, и весенних
капель.
Пользовался и растратил. А наступило
не море - ил. И покатит. Пока главный не утвердил. А пока
чего ради.
Самые лучшие умирают. Их бог - их тратит. Как мне
со своим быть.
Окопаться и укрепить. И забыть катышки, корзинки для бабушки, вообще
посыл для родных.
Прилипнет к любому металлу и двинет под дых. И так радоваться
что распластало.
Потому как мы им отдали дыханье, они его
нам вернули.
Доказав что дыша этим воздухом мы не они ебанулись. Доказав
что у нас нет шкафа. Где бы спрятались и нашли.
Так, на работу шли. Проработали, оказались дома. Но и там
ничего не нашли.
И сдались. И целуем колени тем, кто
еще не сдались.
***
Из бога я вывел такую вот формулу -
счастье всегда налегке.
Он, бог, хомутал - он чертям в этом омуте
выдал красивый букет.
И лямки спадали, и злые скрижали
читали читали но.
Все эти скрижали - глиняное говно.
А тут мы еще поднажали и по средствам
пришли к цели квеста.
А там обнаружился жирненький шар жирующий
безвозмездно.
А тут еще с факелами орали местные били в дверь
длинная шерсть - ты возможно зверь.
Ты, возможно, тот зверь из бездны.
Рычали и вожака подталкивали - проверь.
Из бога - формулу, самое легкое
их проходит жизнь, и в конце их она торкает.
А там и ярость и жалость.
Невысказанное сказалось.
Будут дети - не будет детей.
Нам бы нас рассказали, а мы не те,
кем расстались с маревом.
И вошли в сырость.
И очнулися на луне.
***
Сердце покажет за щур и прищур,
и останемся мы с чем.
Длилось и приспособилось, очертило страну,
как область.
Обеспечило хлебом свои тыщи.
Жизнь и мир оканчиваются, как полость
и немного ядра.
И вытащивший из себя голос - сидит и лает.
Силы странные сдвигает к краю,
и когда они рухнут за край.
Лающий видит свой рай. И по небу потом
летает.
За страну в которой родился,
где не сбылся, но осуществился.
Летает, летает, но.
Жизнь - глиняное говно.
Через знаки расскажет, что ей все равно,
где погибли все эти злаки.
Где росток обуял восторг.
Где всех нахуй,
пошли их нахуй.
Где был бог в это время,
ну где был бог.
***
Бряцало - говоришь васе и бедрами
потушить мой пожар ведрами.
Рассекаешь на лодке по морю.
Укоряют, как будто
ты в сговоре.
Бряцало - говоришь мите
ощути молоко
в титьке.
Всоси это дивное молоко.
Очень много клыков - огого.
А там главное разрушает твою жизнь.
И попробуй и удержись.
И попробуй и вкусно и неужель
от картинки от самороста
принять решение.
Бряцало - бьют барабаны бьют.
Сироты свой приют разрушают. И хотят
оказаться дома.
И повернутые на счастье все дальше и дальше
от дома.
Там где бьют барабаны все дальше от дома,
чтобы выжили дальше от дома.
Придут на порог - убьют.
Было шаром, а стало комом.
Бог им в помощь и хуй в подарок.
И на почве уже невесомы,
не пройдешь - не выпустив прах.
И пара.
***
Силы бьются. Моллюски смеются.
Все разверсто.
Подошел и сказал на червивом глазу
очень поздно.
Ну и чем дорожил, ну и что, чем они
смеются.
Словно груша глупая катится
по золотому блюдцу.
И показывает прошлое, а там
срам и стыд, стыд и срам.
И покажет такое, что все они
поперхнутся.
Ярости и любови ошарашенные
наготове.
Я пережил и думал, как прожить,
чтобы жизнь свою совершить.
Капельки и ручьи.
Потеряв кучу нервов и немного
крови.
***
Что ты дергаешься и метелишься.
Прорастет деревце и выпадут яблоки.
Они думают нам тут холодно.
Они думают мы и их аналоги,
что ты дергаешься.
Через мор и явь
всех возглавил и подмахнул свой чуб.
Никакая любовь проступившая чересчур.
Слышен визг и лязг, и учительская указка по лбу -
теорему бога.
И ударило. Выглянув так убого
на солнце падающее за море.
Нет истерики волной по пятке следующей
на повторе.
Что сотрет. И мой код в мешке
дует в мои кишки.
Выживем самые мужики.
Выживем самые - на донышке.
Потому, что и мы божки.
Потому, что и мы по матушке.
А излишки сжечь. Ты их яростный все пожги,
ты попробуй их всех оставить в своем
вчерашнем.
***
Древо себя говорил нельзя. Обуять мои корни.
Много влаги - во в ней утонут мои друзья.
Я попробую их плечо укусить на поклоне.
Очень вкусно и древо себя обует.
Верхняя полка дует перемещения по границе,
сквозным через их лица.
Спит. И зябко спать я и
мать и тать.
Я и пешка и царь горы. Марь серая и золотой рыцарь.
Я готов метать и рвать. Я готов уже
осуществиться.
Я готов заснуть и спать.
Заснуть и спать.
Долго и муторно спать.
Долго и муторно спать,
и не житься и не тужиться.
***
Несколько раз стирать
свою жизнь под корень, буде и он доволен.
Вычистил все сакральное и - ату его -
недолго осталось, а мы же их все уволили.
Переломать.
Несколько раз - и слабеет преграда.
Растение приоткрытого сада
растет - и на ранку свою зеленку.
Думать так тонко, как будто в расчет.
Переломать несколько раз.
Мозговую свою перепонку, опасные как иконки,
слабый - один из нас то есть свой.
Он любит и этой гной. Он трепещется всем вдогонку,
прыгает, колется - он босой
наизнанку.
Переломать. Рассказать. Пережить не тужить,
что я делаю - повторю и умру.
Хуй на все прекрасное положить.
Я вхожу с глазами закрытыми в черную,
принимающую с радостью
дыру.
***
Малехонькие свернулись. Порешил.
Их очень жевал, а свое выжил
И нямочки белых скатертей к вашей ядреной глуши
очень мало осталось. И жил не тужил.
Выбирая несколько раз - полюбив свой тот третий глаз,
свой тот третий.
Тот дворец постижимый, тот изумрудный палац. Последний
лемминг.
Любит вас. И попробует уничтожить по определенной схеме.
Но я то в теме.
Я прыгаю радужно - против своего.
Жизнь натягивается тугой и лопается. Не смотрю - на куда попало.
Полотенце - под ним нагой.
Я проигранный. Ну и не было.
Ну и стало.