Мария Лобанова
стихи 2020 года
//
рага о теплых воспоминаниях
вьётся дымком щиплым кружась и волнуясь
корнеплоды нежности сложные и полые как мосты над темзой
ты стоишь закрывая ладонями комнату
такая красивая
такая красивая
такая красивая
самая лучшая
самая лучшая
самая лучшая
тьма на свете
//
считать дни
гладиолусами
нежно набухшими
на черных поверхностях
гидрофобного неба
//
вылизывает родина-рысь
женщин
яблоневых
пожилых
в платках посадских
ранах ножевых
с отливами пурпурными
на плечах
наматывая на кулак
родную речь
//
чужие стихи
читаю как читатель
потом как писатель
не настоящий
синдром самозванца
выкатывается монетой
и кружится по оси
перед тем как застыть
смотрю на
серые упаковки
изящные ленты
пока птичий клюв
выклёвывает нечто
хранит в зобе
чтобы в трудные времена
как партизан
среди черно-белых берез
стоять
//
если я буду сравнивать тебя с чем-то
подбирать дыхание поплотнее
чтобы выдавить капельку
алюминиевой красоты
почувствовать облегчение
то пусть ты будешь сохраненной
эсэмэской в допотопном сони эриксоне
от мобильного оператора
"Этот абонент звонил вам 5 раз"
прежде чем умереть на полу
//
я – жирный кот виктор
я – безымянный иностранный агент
я – женщина, убитая арматурой
я – всё что попрано, унижено и убито
каждая новость об этом
каждая картинка, каждое слово
это я стою во всю френд-ленту
и примеряю чужое горе на себя
как колготки, натягиваю на голову
выхожу из дома будто на смерть
сживаюсь с насилием
засыпаю с мыслями о насилии
я маленький маленький маленький
по воскресеньям, когда верующие уходят на службу
я иду к таким же маленьким маленьким
мы достаём свои смартфоны
и начинаем читать про опыт страдания
почти каждый плачет и не может спокойно произносить текст
мы слушаем друг друга как исповедь
а потом курим внизу, улыбаемся
и расходимся на неделю
добавляя друг друга в друзья
чтобы ставить сердечки
чтобы лайкать картинки
чтобы комментить общие фотки
не так как обычно, а по-особому
будто говорим друг другу –
подожди, давай я прочитаю за тебя,
если больно
//
мы лежали в гробу
и придумывали рай и ад
нам пела афроамериканская
женщина о том, что жизнь
это бутылка спрайта
я сказала тебе тогда
что люблю колу зеро
и дотронулась до твердого
насекомого
мысль – тупой пирожок
а должна быть прямой и лоснящейся
особенно мысль о смерти
как волос породистой лошади
из которого делают смычки для альта
чтобы Бах звучал отчетливо
расчетливо и рассветно
чтобы я подыхала от счастья
Вишенка
я не знаю, что такое настоящее стихотворение
мне хотелось, чтобы среди говна и палок было хоть одно светлое пятно
мне хотелось украсить смуту вещей и хлам моей жизни
порядком
мертвые тексты, которые остывают через день и мне неприятно их читать
это всё – неправда
я пыталась вообразить собственную смерть
но кроме депрессивного настроения и удушья не было ничего
я ненавижу ложиться в гроб
в эту грёбаную фантазию из фанеры и бессмысленных ангелов
я не желаю никакого обмана самообмана вишенки хуишенки
меня мутит от желания приукрасить суть своего убогого мира
я не знаю в чем цель написания стихотворения
я уже утонула в Оби, разбилась на жигулях
разрезала свой труп, вынула внутренности
и вот я сижу и ем пельмени и запиваю черным чаем
я не буду вам интересна
у меня в трусах прокладка полная крови и черно-красных сгустков
вот это моя вишенка на сегодня
и я подыхаю от этого стихотворения
выхожу на балкон курю курю курю
мне постоянно пишут и звонят, и я не хочу этого
мне нравится просто лежать и читать чужие некрасивые стихи
такие же неинтересные скучные и убогие, как и я
такие же полные как я, такие же потные как я
у них невымытые волосы и обгрызанные ногти
это мои ангелочки-цветочки и это мой дом
тексты, которые расскажут правду обо мне
я не уверена, что ритмизованный текст это зло
нет это чудо
я плачу от таких текстов, в этот самый момент
я ник вуйчич только без языка и с пятью глазами
и бог шелестит усиками возле меня
я не уверена, что я знаю, что такое поэзия
может это гора посуды в раковине
может это головная боль, рассекающая меня
может это одиночество, которое я люблю
больше, чем домашнее партнерство и секс
который я никогда не ощущала как что-то настоящее
как ваш бутафорский гроб
даже когда я хотела я быстро переставала хотеть
словно это ловушка или сон
или огромная ледяная рыба
которой бряцают на стол перед собой
это не для того, чтобы вы узнали про меня
здесь нет новостей
я просто хочу заполнить это белое поле
тем что есть, а не тем чего нет и быть не может
//
Будто точка
Не обнять
ты
Могила
Во мне
Провалилася, дура
Во мне
Ты лежишь
Во мне
Во мне
И он во мне
И он во мне
Буханками снега
подтаявшими
Поэтому
Не хожу туда
Не приношу яйца крашеные
Не кладу сигарету
На лавочку штырями
Идущими в кости твои
Гниющие
Потому что
не там
Потому что во мне
все вы голые и замерзшие
бьётесь о ребра
как в рефрижераторе
встаю утром
вижу:
брови, нос, что-то ещё
в зеркале забрызганном
говорю:
брови, нос, что-то ещё
ну, здрасте, –
слышу в ответ – дратуте!
//
с балкона лезут тени ламантинов
их вымыло на воздух нежеланный
дождь затяжной и шевелится море
щекастое ушастое большое
смотри, любимая, как страшно
умирает
ливень
по капле
так и мы с тобою
оставим эту влажную утробу
и вылезем на том конце вселенной
чумазыми лохматыми ветрами
заранее прости меня за холод
и поцелуи с пустотою нежной
//
Текст умрёт вместе со мной, радуйтесь!
Все вы умрёте вместе со мной, радуйтесь!
После отсутствует, радуйтесь!
Не бойтесь змей, пауков и голоса пьяного отца, радуйтесь!
//
я помыслила себя человеческим телом
и ужаснулась
обычно я осознаю себя наблюдателем
но не собранием клеток, о которых я мало что понимаю
есть ли у них свой голос слышат ли они друг друга
может они сплотились и протестуют против
может они не едят полезное
миллиарды маленьких ртов
они вынуждены быть моими глазами
они – мои рабы
мои бедные немые рыбы
//
возьму и сниму для тебя прозрачные небеса
через утреннюю Москву выползу
глиняными стишками
тук-тук
и увижу тебя котлетой
с луком, белым хлебом и молоком
на открытой веранде среди неверующих дураков
с прокуренными губами розовыми щенками
длинными длинными лимузинами
летящими из облаков
прямо на синее лето
Последний раз
её мама оказалась лесбиянкой
ни с того ни с сего ни с того ни с сего
никто ничего не говорил
никто ничего не говорил
тайный язык, на котором живут молча
а свидетели отводят глаза
то ли от неловкости, то ли от зависти
это случилось в одно утро
она проснулась и поняла, что ей нравится
как та женщина смотрит на неё
своими бледно-голубыми глазами
как пантера перед прыжком
вызывающе гордо и спокойно
будто говорит ей – принимай меня такую
другой здесь нет и не будет
она не почувствовала ни страха ни тревоги
и поняла, что может оставить своё прошлое
словно подвешенный кофе
любому желающему
когда она стригла отцу ногти на ногах
большими изогнутыми ножницами
он сказал, – что ты в гроб что ли меня кладешь
ногти были похожи на сухие твердые стебли
торчащие из снега
//
ни рек
ни гор
ни равнин
только стены
вдали бахает
красное месиво салюта
будто взрываются боевые снаряды
смертность у нас липовая
написано на заборе
а гарант-то что говорит?
говорит, что надо пройти
между сциллой и харибдой
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah