Ян Кунтур
К утраченной медовой густоте…
Эгер
1.
Длинным острым
само-резным шурупом
последнего турецкого
минарета
привинчен я к твоему куполу
прямо за шкирку
как щенок
в зубах родительницы
И мне хорошо
болтаться в таком состоянии
А внизу
ольховые переплетения барокко и рококо
идут от быстрого мелкого потока
на штурм
знойных наветренных склонов
Но не решаясь пересечь
святую линию укреплений
путаются в замешательстве
И только каштаны бросают
свои невинные искры
за неприступную стену
2.
Подзорные трубы
пушечных жерл
Сквозь них вечные защитники
и вечные штурмующие
жертвы обоюдоострой гордыни
прикрываемой благочестием
пристально всматриваются
в поглощающих цветные сладкие ядра
праздных зевак
И только прохладные вздохи тех теней
шуршат у спуска в казематы
и все ищут другой выход
давным-давно замурованный
каждым из нас
Хэвеш, область
1.
Поблекшая от солнца
черепица сирени
на зеленой кровле
старинного садика
Аквила 2-го Вспомогательного легиона
тяжело пикирует из-за Дунайского лимеса
прямо на черный столб ограды
ярко-желтой заплаты
на зеленой измятой скатерти
жаркого обеденного стола Хевеша
по краю которого
подземный пекарь
выставил для своей строгой матроны
пышные караваи Матры
с голубою глазурью по верху
Жерла градирен далекой ТЭЦ -
последняя возможность для облаков
возвращения на родину
2.
Обнявшиеся лозы
стройными рядами
под крутой буковый наигрыш
отплясывают кариказо-коло
наступая со всех сторон
на рубежи-предместья оранжевого Эгера
разбрызгивая с епископской важностью
на его
асфальтово-средневековых перекрёстках
святую водицу "бычьей крови"
Морщинисто-бородавчатый
руст основы
Растрескавшиеся осыпающиеся
редуты памяти
Вертикально-спиральный взлет-портал
последнего минарета
Яркий румянец
чешуи новых соблазнов
***
Это утро -
благообразный господин
окруженный клюющими голубями
около задремавшего
ковша экскаватора
Смуглые торговки
со своих привычных мест превращенных в стройку
хрипло выпевают как поп-дивы
одна за другой:
"Лэвэндула-а-а-ат!"
и голоса их тянутся и тянутся
от одной к другой
и сплетаются как бечевки в шершавый канат
которым вытягивается на свет солнца
засиженный мухами
и обросший раковинами
летучий голландец полдня
Маячок аромата
твоих цветущих лип
Проведет ли он нас
сквозь штормы туманы и штили
к мишени с липовым листком в центре
и к утраченной
медовой густоте
Missa in Angustiis. Nelson-messe
Утомительный красный
будапештского перекрёстка
действующий всегда по закону
падающего бутерброда
Только лишь
осенние солнечные лужи
способны рассказать
всю правду
до самого своего замусоренного дна
и асфальтовых трещин
А голос леди Гамильтон
кажется таким радостным
из прозрачного облака
похожего на сотовую трубку
Все мы
каждый листок этого дерева
ожидаем своего Трафальгара
и бочки бренди
Мошонмадьяровар I
Они светятся среди этих темных листьев
под утренним натиском лучей
алеют изнутри
словно само слово "szeretlek"
с его кисловато-сладким привкусом
и легким причмокиванием
Они светятся как маленькие светофоры
дающие запрет унынию
Я украдкой целую тихое солнце
в загорелое плечо
И небо над нами
как фисташковая мороженка
в вафельном стаканчике
XVII столетия
Мошонмадьяровар II
Маковая ретошь
старинного австро-венгерского центра
накрученного вокруг четырехугольной крепостной начинки
знакомой лично не только Наполеону
но множеству наполеонов
целому ад-флексиумскому легиону наполеонов
искавших здесь не только переговоров
Но все эти крутые рвы и песочные бастионы
словно прямое воплощение лозунга Исаи
отданы в вечное сельскохозяйственное пользование
для вербовки и муштры
новых рекрутов
вооруженных до зубов орудиями труда
Перекуем мечи на орала!
Только мрачное неодобрение
мёртвого никому не нужного
дворцового комплекса порохового завода
взорванного не динамитом
но сменой политической власти
нависает
над черепичной мозаикой
А Дунай
в своей динамической медитации
распадается на несколько тел
идущих каждое своим особым путем
через
колосящиеся поля битвы за урожай
крайнего северо-западного уголка
распластанной овечьей шкуры
Мошонмадьяровар III
Какой же чугунной
или бронзовой
(не разглядеть)
выдержкой необходимо обладать
эрцгерцогу Фридриху Габсбургу
вальяжно развалившемуся на садовой скамейке
(плоть от плоти его)
чтобы так флегматично переносить
домогательства венгерского карапуза
севшего ему на шею
и свесив ножки хлопающему ладонью
по шляпе
(добродушная демократичность смерти)
Городок опутанный мокрым узелком Лейто
а может быть Леты
разделяющей тот свет и этот
как Австрию и Венгрию
и охлаждающей во время зноя ноги
у сбежавшей в конце жизни от хозяина
скрипичной души
Николауса Ленау
вечно ведущего отряды
альбигойцев и индейцев
на штурм Вены
"...Взгляни в ручей, где все дрожит
И, зыблясь, исчезает..."*
----------------
*Цитата из стихотворения Ленау в пер. В.Левика
***
Внезапный зной
снова возвращается к нам
как Устим Кармелюк из сибирской каторги
в свое горькое Подолье
День пышет жаром
горящих панских экономий
Бабье лето стоит в белой косынке
как крепостная крестьянка
на пороге ветхой хаты судьбы
и прищурившись всматривается
с надеждой и тревогой одновременно
в приближающееся
полдневное
ослепляющее
будущее
За какие-такие заслуги
мне эта счастливая и горькая пауза
в приближающемся финале...
Mammut
Супермаркеты
вырастающие из мамонтовых зубов
посеянных последним кроманьонцем
Наступают плотными рядами спартов
на стены сецессиона
Тревожные ядрышки конских каштанов
щелкают под их подошвами
Но достаточно лишь одного камня
чтобы они
начали сражение друг с другом
на поле Ареса
а может быть
на поле австро-венгерской политики
не так давно бывшего
московским полем
Но если и дальше
вспоминать мифы
то последние пять выживших из них
построят семивратный город
еще один город
***
Нагнало с Австрии дождей
как зависимых вассалов
на никому не нужную войну
за чьё-то наследство
Купол из многотысячных ударов
капель о ткань палатки
похожих во тьме на звездные пунктиры
крепнет над тобой в один шершавый
монолитный звук
Вся ночь становится
этим долгим пульсирующим водным Allegro
которым дирижируют по переменке
два призрака
в белых напудренных париках с косичками
состязаясь в изощренности
импровизируя
и похохатывая от удовольствия
Тамбурин палатки
Пляшущие водные зерна
украденные с мельницы бессонной ночи
***
Позолоченный олень
уже не одно столетие
не может стряхнуть
двух вцепившихся в бок
охотничьих шавок
и несет меня
через ресторанные стойки
на север
А юный но уже поблёкший Шварценеггер
всё рекламирует электробритву "Филипс"
еще такой невинно-стерильный
но в тайне голубоглазо-мечтающий
о проклятом губернаторстве
хотя бы где-нибудь
в богом забытой Ламанче
И рыцарь Печального Образа
едет навсегда прощаться
с зубом
который был ему верен с самого детства
и хорошо помнит его родителей
Он служил бы еще не один год
но его переплетенные загнутые корни
слишком цепляются за нервы
стоматологов
Вянущие розы и опавшие лепестки
на щите его рыцарского герба
и раскрытая ладонь
с горстью вишен
***
Ряды крестов
разной формы и цвета
быстрым маршем
от рассеченной небесной шашкой
наполняющейся голубой кровью
перемешанной на две трети
с золотым вином
смертельной раны Дуная
Ряды крестов
от взорванных старых крепостей
и черных многоногих колонн
выплевывающих на обочины дорог
великих поэтов забитых насмерть
с исписанными блокнотами
у сердца
Ряды крестов
двумя необъятными волнами
двумя приливами и отливами времени
быстрым маршем
между двух великих рек
двух великих степных ран
двух мотков колючей проволоки
заслоняющих небо
«Do"rgo" fellegedben...»
***
Моё сердце
это распахнутое утреннее окно
в которое врываются твои солнечные лучи
Гребень расчесывает это золото
А может быть золото струй
теплого грибного дождя
с запутавшимися в них
радужными соломинками
В это распахнутое
окно моего сердца врывается
приподнимая занавеску сомнения
твой освежающий ветер
с запахами
скошенной травы
заблудившихся облаков
и исчезающих в береговом песке памяти
речных отражений
которые на нем оставляют
свои вечные артефакты:
нитки прежних привязанностей
бусины порванных чёток
какие-то засохшие листья-цветки
позеленевшие бубенчики-медяки
и улыбчивые фантики
чьи буквы стремятся
снова обрести свое
первичное состояние
в звуке
\2013-15 гг, Венгрия\