Пётр Шмугляков (Петя Птах)
МАЛОЛЕТНИЕ
* * *
чисто, уютно и хорошо –
из автомата стрелять, как поесть манной каши
холодно, страшно и трудно –
я с удовольствием ощущаю свой героизм
в супермаркете люди,
но я проявляю долженствующую суровость
вот уже мчится
заказанная мне сыном на юбилей
вооружённая сердцем
фея-философ
*
восемь утра –
я стою и описываю собаку
такая, понимаете ли, рыбка-собачка
если кто видел – такая корзиночка
плачу и плачу,
никак не могу отойти от пятна на асфальте
что-то внутри кличет старость
все меня ободряют
и терпеливо ждут
* * *
ножницы будут смотреть телевизор,
очки – мыть посуду
с победившей поэзией
восседают лемур и куница
вот низвергнуты институция
и возлюбленная-палач
сразу в квартире и прошлое с будущим
и настоящее время
циркуль будет играть на гитаре,
термометр – подметать
предки уплыли в круиз по островам Греции –
свет забыли
Тузик расхаживает на задних лапах,
а я смотрю
* * *
мальчик стоящий голым на крыше школы –
все перед ним извиняются
не буду есть ваши злые мухи –
уверенно произносит младенец
(ему тоже кланяются)
одурманенный мальчик – его куда-то ведут
кто простирается перед детьми
на границе легального?
кто зловещую
о мальцах городит бессмыслицу?
дома у нас есть министр и профессор –
Эдик и Марик
чёрный вихрь в переулке, случайно заснятый на плёнку
дома у нас есть рояль и аквариум –
буду плакать
буду плакать – заплаканный говорит –
но не буду есть ваши дурацкие сюсекомые
гул в телефоне, непрекращающийся и тревожный
толстого мальчика не берут на ретрит,
потом извиняются
бабушка с дедушкой оборотни,
злые дети
заплаканный объясняет гостям:
на иврите меня зовут Борич
* * *
даже у маленьких середина поля
(я шёл один)
даже стыдно писать –
любая оказывается вдруг вестницей
Катя обозначает другую Катю
клинит, расслаивается
совершенно теряет смысл календарь:
у двух таких разных Маш в один день именины
Миша Красивый становится Миша Продвинутый
два вида водки – «Финляндия» и апельсиновый «Абсолют»
(сплюну в одну из бутылок – потом допью)
с мамой сиделка теперь и любовник сиделки
весело было бурундучков мучить,
но готов ли ты повторить это
на глазах у всего автобуса?
кто же будет теперь моей совестью?
кто-то должен теперь быть вдовою
кормящей котов,
кто-то должен быть пёсиком
пиксели состоят из любви,
но готов ли ты очищать сосуды от воска?
даже у маленьких середина рабочего дня –
это знают все
середина затмения в два человеческих роста
(стена поперёк пустыря)
за кем ты ухаживаешь теперь, тётя Зоря?
клинит, расслаивается
* * *
с инфантильным восторгом: стихи всё лучше и лучше
с инфантильной жестокостью: буду тебя вспоминать
за зиму я искуплю все грехи
за весну наконец-то построюсь, в уме не погрязну
одновременно четыре храма, поэтому медленно
«тигры вцепляются» – это такие стихи
равноденствие: та же самая реактивная бездна,
не по сезону презренная
скоро придёт идиотский успех (я уже зван на ужин)
девушки в венчиках, но не поэтому оптимизм
летнее солнцестояние: здравствуй, Ксюша!
я хочу извиниться за то что я умираю
(или не умираю – какая разница)
с инфантильным забвением, с нежностью:
самообслуживание
с неутомительной ненавистью: привет!
летом попробую все наркотики и похудею
(или на радостях потолстею –
какая разница)
кони: самообслуживание
от чудесного исцеления старым веет
ходит по мозгу учитель и что-то лечит
время вращается спазмами горького бреда,
но всё не выблёвывается
в каждом храме особое наказание:
вот и осень опять
* * *
среди фашистов,
оказывается,
много очень приятных людей
но вот я что-то не так сказал
и тревожная тень пробегает
между мной и фашистами
настроение портится, ритм теряется
ритм теряется, не удаётся удерживать концентрацию
сцена со «слюнками»
вроде нормально общались,
как говорят теперь молодые,
но расфокусировались
(бормотание)
я как будто упал за какой-то порог
(бормотание)
я не вижу еду – конец связи
* * *
угреподобная рыба с большими глазами
есть другие такие же,
но только эта – мертва
сначала она распадётся на части,
потом ненадолго воскреснет –
вот она поплыла
* * *
детская тайна:
в соседней комнате росомаха
Чехия, Польша, магический реализм
честное слово, сидит марсианин в подвале
давайте снесём марсианину молока
двое лежат на полу, потом – пятеро
то ли барсук, то ли скунс
* * *
детские скрипки и флейты
несколько ранцев
техпомещение музыкальной школы
спиздить может быть инструмент
или пару сапожек?
нет, пожалуй нехорошо
* * *
селекторы –
до того как я позабыл весь язык –
любят курящих детей,
но не впускают влюблённых
на пороге фантазматического мерцания
разлучают овец и козлищ
как в серьёзном журнале:
котёночка публикуют, а сучку не любят
(помню друг жаловался),
хоть теперь и наоборот
я восхищаюсь селекторами
надо того кто кричит
«здесь не клуб, а концлагерь, бля*ь!»
выловить и наказать
буду в очереди блистать и курить
что твоя малолетняя демонстрация,
а целующимся взасос пожелаем
приятного аппетита
селекторы –
до того как я позабыл для чего пришёл –
научите меня танцевать!
* * *
в дельте огромной реки доска объявлений
будем читать её с вертолёта
что бы такого поделать пока всё можно?
будем читать с вертолёта
между возвышенными сосудами облака
тени качаются на волнах
присмотришься – перевёрнутое имя божье
в русле огромной реки доска объявлений
надо халву поделить между абонентами –
так там написано (или, может, хвалу?) –
плещутся гладкие и наверное вкусные рыбы
ходят колониальные пароходы
меряем в разных местах – в ширину, в глубину –
но никто здесь и слыхом не слыхивал
о приключившейся с нами беде
в истоках огромной реки доска объявлений
пропавшие без вести, требуется уборщица
дневники экспедиции – что, конечно, сюрприз – уже там
пропасть и сцена над пропастью
между божественными ходулями горизонтальный экран
не первозданные, а неухоженные –
почти окончательно вросшие в дикий пейзаж –
неуклюжие тени
в устье огромной реки побывай перед смертью
что бы такого поделать пока ещё можно?
скоро здесь будет индустриальная зона
что бы ещё почитать? – помочись в эстуарий
смотришь-смотришь в бинокль, а за ухом вдруг говорят:
вас оперировал и зашивал пятилетний ребёнок,
а видите, как хорошо получилось –
теперь ступайте