Мария Скаф
Страшные добрые бесы
Чудо рождения в каждом пластиковом колпачке,
В каждой лампочке, листочке, веревочке,
В зубной щетке – твоей и его – поселились страшные добрые бесы
И по этому поводу
отныне и впредь
всё прогрессивное человечество может отправляться лесом.
Первого беса зовут Яскучала и второго зовут Яскучала
И еще их зовут Я ходила по городу, весь день по городу
Выбирала шляпку для бабочки, что поселилась в наших тяжелых шторах
Люди сказали, что этих бабочек они называют молью
Я назвала её Красной шапочкой.
Это как Дафнис и Хлоя, как Ромео с Джульеттой, как Взяли и Умерли.
Как выщипали, выпотрошили, сшили заново, обманули
А ты стоишь – пустой и голый, обманутый – и твердишь спасибо,
Либо тебя убьют
Либо
Тяжелые шторы, изъедены бабочкой в шляпке
Красная бабочка, красная шапочка, пирожки с капустой
Галстуки на бельевой веревке, в холодильнике холодно, в прихожей пусто
Первого беса буду звать Небоюсь, второго – Итынебойся
Вместе их буду звать Скоро кончатся последние деньги
Я буду плакать за тебя по ночам, только ты спи спокойно.
Даже когда облысеют наши волшебные зубные щетки
Руки и ноги у бесов останутся целы
***
Что же ты, прячься скорей в мой домик,
на улице дождик, сильный радиоактивный дождик
на улице поливают дороги йодом,
не бойся, я всегда буду рядом.
ты умрешь первым, я стану держать тебя за руку и улыбаться,
повторять, все хорошо
я обязательно стану взрослой, вылечу зубы
стану сильной, нацеплю каблуки и пойду в город
тонут рыбки в сказочных заводях, в тихих омутах,
берутся за руки шагают в воду и тонут
мы купим тебе такие же плавники, станешь подводной лодкой,
подводной рыбкой
чтобы хлопать глазами и прятать в жабрах улыбку.
Станешь плавать в горных озерах – белый и влажный
Неспящий, невеющий, может быть, только вещий
От слова – вещь
Самая важная
То есть почти настоящий
Весь
***
1. он говорит, видишь мое колено: я натер сустав, мои руки в трещинах, моя голова в огне а во мне - только и осталась, что маленькая женщина на коне в горящей избе один словом - устал, говорит мне мне бы встать и пойти домой, типа к святым местам
...
(перестать водить шашни с местными выпивохами нюхать кокаин с американскими журналистами с немецкими галлеристами пить сухое белое с французскими проститутками читать бродского вслух наперебой "я любил тебя больше чем ангелов и самого" я как будто бы очень хочу домой)
...
2. как только его подведу к дверям отвернется, дескать, пусти меня верните как было, сделайте меня зверьём отведите в сарай, к врачам к киоску, к началу начал
...
(здесь следует монолог о том, как ему дороги токийские геи, британские путешественники, нью-йоркские программисты, маленькие московские девочки с тонкими пальцами)
...
и вообще вы приняли меня не за того.
***
Тиль Уленшпигель сидел на стене,
Тиль Уленшпигель свалился во сне
Что ему снилось, нашему Тилю?
Мертвые хоровод водили.
говорит мне по телефону: мобильная связь дешевеет, хлеб дорожает,
потому что люди дешевле хлеба, потому что сначала хлеба, уже потом – зрелищ,
потому что нам и так хватает капищ и кладбищ,
потому что мобильных телефонов много, а ты пойди, найди человека.
Вставай, Фландрия, император Филипп подавился ржавой Горошиной
В его гадюшнике появились честные принцесса и свинопас
Его лучшая борзая сломала ногу о пятое колесо
Вот он перед тобой – сидит огорошенный.
Вставай Фландрия! Пепел Клааса снова стучит в твоем сердце.
Пишет мне смс: если бы ты видела, что тут происходит, нет, лучше тебе этого и не видеть
А я все равно вижу: у меня возле дома побитый кот – дети играли.
Сидит и плачет.
Не может облизать лапу – больно.
Больно мне, матушка, дети меня побили,
схватили палку и дубасили, пока их ужинать не позвали.
Что же я – совсем рыжий?
Это ведь то же самое.
Это ведь то же самое.
И что ты думаешь, Фландрия? Пора тебе нацепить шутовской колпак.
У короля Филиппа ослиные уши, его инквизотры ушли в оперу
Его римский папа гуляет в саду с фройленами
Пьет в дорогих пабах
Отпусти ему, Фландрия, прости ему, Фландрия
Хватайся за эти уши, Фландрия, вытащи себя за уши.
Пепел Клааса еще не остыл в твоем сердце.
Тиль Уленшпигель упал со стены
Тиль Уленшпигель забыл свои сны
***
это тебе не занимательная геополитика и не карманная картография. он не пошлет знака тебе, весточки, вещего сна тебе не пошлет– тебе заданы все ориентиры.
безымянная чехия,
немая прага,
как горькая правда.
желтая дорога
туда и обратно.
твои контурные карты,
твои изгибы
моя страна смеха,
моя страна страха
с опухшим ухом
раскладывают в пасьянсах.
и пусть твоя земля тебе будет пухом,
красное твое сердце тебе будет ядом.
твои карты уберут в колоду,
спрячут подальше,
скажут я ничего не трогал,
так и было.
и не останется на тебе ни тени божественного присутствия,
на чело твое не ляжет его ладонь
не прикажет тебе забыть, что ты сжигаешь мосты, по которым сюда мчишься, не имея других доказательств своего движения, кроме воспоминаний о запахе дыма и предположения, что он вызывает слезы.
Для всех компасов на свете есть только одно направление
***
Моя приемная дочка сидит на печке,
моя родная, кровь от крови, сидит на кочке,
мой сыночек ебашит меня по почкам.
Вы мои маленькие капризные дочки,
не нужны вам храбрость и живое сердце
они оттянут живот и натрут сухожилия.
и еще, оставьте солому на месте:
мозг станет давить на черепную коробку,
портить зрение, секс, процесс потребления пищи
и главное: он совсем не красит хорошеньких детей, вроде вас.
Шагающих по желтой дороге в натирающих рубиновых башмачках.
Но вот свои башмачки, отобранные у злой ведьмы,
Берегите. В них нет ничего волшебного,
но они вам еще пригодятся.
Когда вы увидите что-нибудь настоящее,
что-нибудь удивительное, чужое и недоступное,
посмотрите на свои башмачки, и, не стесняясь ни разу
давите своим фургончиком конкурента,
поливайте водой сахарных старичков и старушек,
разрушайте репутацию волшебника изумрудного города.
Потому что вам, мои дети, все можно.
Потому что вы, мои маленькие, все можете.
А я, я стану читать вам сказки, вертеть шарманку,
кормить с ложечки собственной кровью,
тереть на мелкой терке в салат свое сердце.
Потому что мне от вас никуда не деться.
все равно не спрятаться.
в любом случае - не отвертеться.