Борис Херсонский
ХРИСТОС РОДИЛСЯ ВСЕГДА
Христос родился всегда
***
что говорить не живем в парадизе мы
свет сжимается в жалкий комок
невыносимее власти гнет
но должно же что-то случиться сейчас посреди зимы
что выдернет нас из постели и к жизни лицом повернет
например новогодняя елка или сосна
со всеми огнями гирлянд и зеркалами шаров
ребенок проснется и разогревшись со сна
шарит под елкой но не находит даров
потому что даже родителям нужно жить
засиделись в компании выпили что скрывать
и не успели под елочку свои дары положить
доплелись домой и не раздевшись в кровать
раннее утро они и сейчас беспробудно спят
а ребенок плачет и никто не утешит его
никто не утешит его как и других ребят
оставшихся без подарка на Рождество
мама проснется и шлепнет чтобы не плакал зря
она уже взрослая ей хватает своих проблем
но Звезда за окном сияет и три царя
свои дары несут в городок Вифлеем
***
все как всегда сияла Звезда вдалеке
указывала волхвам место рожденья Христа
кто песнопение ангелов пересказал Луке
как долго оно передавалось из уст в уста
был ли жив в те времена хоть один пастух
который слушал с небес великие эти слова
и где была та Звезда свет ее потух
был ли жив хоть один из свидетелей Рождества
кто знал имена царей пришедших издалека
вправду ли их вели или просто так повелось
ходит по Иудее старый апостол Лука
собирая по крохам сказания о том как все началось
как качала Мария рожденного от Отца
как сидел в сторонке печальный Иосиф святой
Луку изображают на иконах в виде тельца
хорошо что этот телец не золотой
* * *
...так Всевидящий взгляд из под сморщенных старческих век,
из надмирной Вселенной, январской заоблачной дали
упирается в ясли, где маленький Бог - человек,
и к тому же - Младенец. Его спеленали.
Так Всесильный глядит на Бессильного - как в отраженье Свое,
Так Бесплотный взирает на плоть, бессловесное Слово,
на Марию и старца Иосифа возле нее,
на вола и осла, на волхвов и на Ирода злого,
на вертеп деревенский с колядками, на купола и кресты,
на заснеженный лес и на белое поле под снегом,
На старушку со свечкой , что в щепоть сложила персты,
на бесплодную землю, что ныне встречается с небом,
на солдат, что в окопах проводят холодную ночь,
на обвешанные шарами полумертвые ели.
Так Всесильный глядит на бессильных, которым не в силах помочь,
а помог бы мгновенно, когда бы они захотели.
***
Где родившийся ныне Царь Иудейский?
Ибо видели мы Звезду Его на Востоке!
Где Ирод, издавший приказ злодейский?
Впрочем, на Ближнем Востоке все приказы жестоки.
Где Рахиль, которая плачет, и нет ей утешенья?
Где дети ее, которых нет, как не бывало?
Где Древний Рим, его победы, его свершенья?
Где корабль социализма, где Сталин стоит у штурвала?
Где Иосиф, смиренно сидящий у входа в пещеру?
Где пастухи скота, где вожди восставших рабочих?
Где Мудрость-София, воспитавшая Веру,
Надежду, Любовь, не говоря о прочих?
Да вот они все, под елочкой в каждой квартире,
в витринах - раскрашенные, упакованные в коробках,
в песнопениях Церкви, в непорочном непрочном мире,
в нескольких артефактах, обнаруженных при раскопках.
След злодеев, конечно, более материален,
всюду на теле Истории кровавые отпечатки.
Все равно - товарищ Ирод или товарищ Сталин
убивали не позаботясь надеть перчатки.
Но где вы, ангелы? Пастушки смиренные, где вы?
Где Благая Весть. которую вы разнесли по округе?
Ночь темна, беззвездна, и пенье Марии Девы
едва различимо в гудении зимней Рождественской вьюги.
***
в новостях наперебой говорят о проблеме
террора беженцев шансах правых на новый успех
а в перерывах поют о Младенце родившемся в Вифлееме
Он тоже родился беженцем он тоже беднее всех
Его рожали в хлеву среди домашних животных
Его искали солдаты с саблями наголо
Его охраняли полчища сил небесных бесплотных
пение это звук но от звука бывает светло
слава в вышних Богу мир на земле на которой
мира не сыщешь ни во сне ни наяву
на страницах истории немного таких историй
как сказание о Младенце рожденном от Девы в хлеву
***
самый короткий день и вот он солнцеворот
человек на земле тот же подземный крот
вроде все видит а двигается вслепую
роет воздушные норы повторяет маршрут
одолевает подъем который обычно крут
а там и спуск и ад дверь распахнет входную
предварительное заключение камера до суда
оставь надежду всяк входящий сюда
ты оставишь ее но она тебя не оставит
день получает прибавку по копеечке но
весна неизбежна и лето предрешено
что испорчено то к Рождеству Бог рожденный исправит
утро туманное утро седое из прежних времен
старый отпетый романс и мотив затаен
отцвели хризантемы в саду но любовь остается со мною
день на минуту задержится прежде чем кануть во тьму
сердце скорбит как царевна в высоком пустом терему
но Звезда освещает вертеп и ведет за собою
Сонет
так Бог говорил с человечеством понятным ему языком
землетрясений потопа египетских казней
столетья сменяли друг друга одно непролазней
другого смеялось творение над стариком
но Он не сдавался вынашивал планы тайком
как все изменить как Вселенную сделать прекрасней
как вытащить нас из трясины ведь Он не вчера с ней
столкнулся впервые Он с ней от рожденья знаком
и вот на изломе времен Он предвечное Слово низвел
в глухую провинцию в хлев на охапку соломы
и вот на Него изумленные взгляды овец
уставлены и как положено ослик и вол
склонились над яслями где же вы храмы хоромы
но смотрит с любовью на землю Предвечный Отец
***
представляю себя богомазом в украинском дальнем селе
все еще по старому стилю снег плотно лежит на земле
я рисую иконы Рождества одну за другой
продаю соседям товар не лучший но недорогой
овечки бычок и ослик получаются лучше людей
Иосиф с мясистым носом как никак иудей
Мария над колыбелью хоть какая там колыбель
охапка соломы для Господа замечательная постель
я рисую все это в сотый двухсотый раз
я живу в отдаленном селе я маляр или я богомаз
в рулоны свернуты прориси поистрепались листы
все под рукою доски кисти краски холсты
я никакой художник я маляр я богомаз
дело движется к Рождеству вот и новый заказ
на этот раз нарисую пастухов и царей
и Звезду чтоб Рождество наступило скорей
ночью выйду на двор повсюду белеет снег
двое мужик и баба просятся на ночлег
женщина на сносях время пришло родить
делать нечего холод придется в хату впустить
***
Те, кто служили звездам, как прилежные ученики
учатся у Звезды петь щедривки-колядки
Спасение на расстоянии вытянутой руки.
Ангел дьявола уложил на обе лопатки.
Но бес- не дурак - вскочил и всем показал язык -
мы еще повоюем, с нами - великий Ирод.
С нами - древний отлитый из золота бык.
С нами - злодеи, обидчики вдов и сирот!
А с астрономами - мальчик, который лежит в хлеву,
пастухи, теленок, осел и шерстяные овечки.
В универсамах скидки к Николе и к Рождеству.
В церкви поют старушки и зажигают свечки.
***
три царя собрались в одном золотом саркофаге
в кельнском соборе уцелевшем при бомбардировке
царь на царе волхв на волхве или маг на маге
мощи последний дар от святых в изукрашенной упаковке
совсем недавно здесь развевались нацистские флаги
и облатки лежали в сосудах как пули в винтовке
а собор и тогда стоял ко всему равнодушен
он смотрел на вагоны увозившие евреев из Кельна
ведь еврейский Храм до основанья разрушен
а этот стоит как стоял и камням не больно
иногда мне кажется этот мир безвоздушен
тут невозможна жизнь но живем об этом довольно
неужели Звезду созерцали эти пустые глазницы
неужели сухие кости ступали за нею следом
неужели Евангелия золотые страницы
о высохшей плоти вопрос но ответ неведом
между тленьем и святостью не провели границы
и это добавка неверия к нашим обычным бедам
***
Их рисовали втроем, спящих в одной постели.
Спали цари, корон и мантий с себя на снимая.
Звезды в окошке светили так, как умели.
Но среди них нестерпимо сияла Звезда иная.
И Ангел, как мама в детстве, стаскивал с них одеяло,
пора собираться в путь, не поднять лентяя!
Звезды в окошке светили неряшливо, как попало.
И на них с укоризной Звезда иная смотрела, сияя.
И жизнь была проще миниатюры средневековой,
подробней Евангелия от Луки, узнавшего все от начала.
Звезды Вселенной вращались в толпе бестолковой,
и их нестерпимым сияньем Иная Звезда встречала.
Второй адвент
Когда родился Христос? Христос родился всегда.
Где был распят Христос? Христос повсюду распят.
В декабрьском морозном небе Рождественская звезда
сияет так, что если смотреть, глаза заболят.
А если смотреть под ноги, не преткнется о камень нога,
а может быть мелкую денежку увидишь и подберешь.
Вселенная в эти дни, как учительница, строга.
Коснется плеча рукой - и тебя пробирает дрожь.
***
Звезды всего лишь мелкие золотые гвозди,
ими ткань небес приколочена к неведомой нам основе.
Румяные ангелы к людям приходят в гости,
будят их, чтоб рассказать о Родившемся Божьем Слове.
Кстати, земля это плоскость с синей каймой по краю.
А земная ось - это вера, расположена по вертикали.
А рядом лестница, ведущая к Божьему раю.
Вы ее не нашли? Вероятно, плохо искали.
А если б искали лучше, не знали бы вы страданья.
не учили бы ни астрономию, ни физику в средней школе.
Как люблю я средневековую механику мирозданья!
Признаюсь - и в детстве любил. А теперь, под старость - тем боле.
***
Рассужают осел и вол:
как видно, Господь не слеп,
если Марию привел
именно в наш вертеп.
Сын Божий родился там,
животных Господь не забыл,
если в кормушку к скотам
Младенец положен был.
Великая честь скоту,
если вдруг, из-за туч,
в стойло, сквозь темноту
звездный пробрался луч.
И вот, пастухи сюда
сестер-овец привели.
И нас почтут навсегда
во всех уголках земли.
Мы будем глядеть на людей
со всех икон и картин.
на стенах музеев, церквей,
молельных домов и квартир
И будут нас вспоминать,
садясь за рождественский стол,
как помянут Младенца и Мать -
рассуждают осел и вол.
***
Кто эти трое? - удивляются люди -
в драгоценных одеждах и золотых коронах?
Они сидят на коне, слоне и верблюде,
величаво, как будто цари на тронах.
Так они и есть цари, пришедшие к нам с Востока,
будто нам мало своих, плюс еще император Рима.
Еще говорят, что придет Мессия, но не ведают срока.
Но, конечно, придет - эта истина неоспорима.
Так Он и пришел - смеются цари, а вы и не знали!
Родился в пути, лежит в хлеву на соломе.
Загорелась звезда, нас позвала в дальние дали,
а вы сидите, насупившись, каждый - в собственном доме.
Включаете телики, ждете выступления президентов,
боя курантов и экстрасенсов, новостей из горячих точек.
Перечень катастроф, терактов и инцидентов,
мелькание красных лиц и белых бегущих строчек.
Сидите, бедные! - смотритесь в телеэкраны,
как девушки в зеркало в ночь гаданья.
Вас поздравляют сердечно выродки и тираны,
отребье местное - лучшие вам пожеланья.
Кому-то вручили орден, называется - Знак Почета,
кому-то Железный крест за боевые заслуги.
На слоне, коне и верблюде странствуют три звездочета.
А за ними толпою тащатся толки и слухи.
Нелепые слухи о том, что Бог - выдумка для наивных.
Что материя не исчезла, и энергия постоянна.
Что получать зарплату лучше в долларах, а не в гривнях,
Что вечный Свет нисходит на землю с телеэкрана.
***
Беги из Вифлеема, Мария, спеши,
ослика оседлай, Маледнца прижав к груди,
ибо враги Младенца ищут его души,
спеши, Мария, в Египет, смотри, не сверни с пути!
Это древний путь, по нему Иаков с детьми
шел за хлебом в Египет к Иосифу на поклон.
А потом потомков в Египте били плетьми,
рабами были они, повсюду был слышен стон.
О Египет! Страна корзин и глиняных кирпичей,
на которые десять казней Господь наслал.
Ночь Рождества позади. И сколько иных ночей
прошло с тех пор никто так и не сосчитал.
Рабами в Египте были наши отцы.
Что они пережили узнать Господь нас не приведи!
Иосиф ослика ведет под узцы.
Мария сидит на ослике, Младенца прижав к груди.
Видно судьба Спасителя побывать на чужой земле,
и из Египта Сына по Писанию воззовут.
В Иерусалим Он войдет перед смертью на молодом осле.
А пока, Мария, беги, не оставайся тут.
***
поредел хвойный лес сваленный на углу
остались худшие не везет недотепам
тела ощипанных шествуют к праздничному столу
последние дни декабря идут по проторенным тропам
этот узкий зазор между двух календарей
одно Рождество позади, впереди - другое
дни растут по минутам погода добрей и бодрей
суетятся все ибо праздники не оставляют в покое
на то и праздник что ты шевелился шел за звездой
как когда-то цари со своими дарами куда-то
впереди зима то ли спячка то ли застой
но в ларцах положены смирна ладан и злато
ибо царь и Господь даже Он обречен умереть
и будет гроб как вертеп огромным камнем привален
а сколько товаров в витринах есть на что посмотреть
есть что отпраздновать но человек печален
***
Под сенью разряженной ели
Младенец лежал в колыбели,
вернее, в кормушке скота.
В пещере, а надо бы в доме,
спеленат лежал на соломе,
а елка торчит из креста.
Вернее - из крестовины.
Так взор проникает в глубины,
где вечно царит пустота.
Под сенью разряженной ели
детишки, как ангелы, пели
про славу во вышних, про мир,
про добрую волю в народе,
о том, что Звезда на подходе,
Рождественский ориентир.
О трех экстрасенсах с дарами,
об Ироде - все по программе,
злодейский Рождественский пир.
И смотрит ребенок печальный
на шарик стеклянный, зеркальный,
и видит там облик чужой,
смешной - на поверхности сферы,
и отсвет надежды и веры
сияет над странной душой,
как комнате смеха советской,
душой перекрученной, детской,
озябшей душой небольшой.
Под сенью разряженной ели
Младенец лежал в колыбели,
вернее, в кормушке, и вол
с ослом над кормушкой склонялись,
а рядом эпохи сменялись,
где Царство, и где - произвол?
Придет ли эпоха другая?
Мы, стулья отодвигая,
садимся за праздничный стол.
***
в калейдоскоп осколками переместился витраж.
ржавая техника - из металлолома в винтаж.
из жизни вырезан автогеном производственный стаж.
капает пенсия, как когда-то из крана вода.
в окне сияет Рождественская звезда.
мертвые пчелы молчат. вместо них гудят провода.
это тяжесть ночная. на спину -- и полный вперед.
неизбежно, но все же каждому -- в свой черед.
сердце стучит приблизительно так, как рыба об лед.
рыба -- ихтиос. Христос или зодиак?
провалитесь сквозь время часы с вашим тик-так!
сознанье мутится, как на старой мебели лак.
выйдешь на площадь, а там - рождественский карнавал:
не узнаешь товарища, которого раньше знавал.
полезешь в память за лицами и именами, а там -- провал.
***
Той ночью я пас овец на холмах.
Город лежал внизу. Окна гасли в домах.
Город лежал во тьме. Светился один проем,
и там, внутри, было светло, как днем.
И над этим местом в небе стояла звезда.
Голос свыше сказал - иди! И овцы пошли туда.
Нет, не я -- овец, но овцы меня вели.
А я ворчал - Вифлеем! Подумаешь, пуп земли!
Негоже идти за стадом, будто я сам - овца.
Я - пастырь овец. И пастырь не должен терять лица.
Но овцы шли и заполняли двор....
Две тысячи лет прошло, а помнится до сих пор.
Сколько раз рассказывал! Не считаю. Но всякий раз
в конце декабря меня просят повторить свой рассказ.
***
Hodie Christus natus est.
На скамейке в костеле, где ты сидишь - нет свободных мест.
Хоть кафедральный костел -- не городской сад.
Надгробья -- приделы глядят из узорных оград.
Не оркестр духовой играет, а орган духовой.
Белоснежный дамоклов ангел, висящий над головой,
-- верный хранитель твой.
И Звезда Рождества взирает с зимних небес
на праздничную суматоху на улицах и площадях,
на эскадроны волхвов на верблюдах и лошадях
из пластика мэйд ин чайна, на искусственный хвойный лес,
цветные шарики - не укусишь - на мигающие огни,
которые разнообразят эти темные дни.
Начинается путь Спасения по маршруту из ясель на крест.
Hodie Christus natus est.
***
Лес рубят - щепки летят кругом,
превращаясь в деревянных птиц на лету,
и, высоту набирая, - в стальных. Но мы о другом,
о тех, кто внизу с топорами - на холоде, в жарком поту.
В ватниках с номерами, тулупах и армяках,
в шапках-ушанках, с красной звездой во лбу,
руби и вали, был бы топор в руках,
был бы генсек в Кремле и Ленин в хрустальном гробу.
Елки рубят в лесу - щепки летят, и они
превращаются в ангелов деревянных - сувенир к Рождеству.
Спи, Младенец прекрасный, под дыханьем осленка усни,
но мы не о снах тогда, а о том что теперь, наяву.
О реве моторов, о шелесте мыслей в сети,
о жизни в окопах, о крови на белом снегу.
О тех кому приказали - во тьме свети!
О тех кто жизнь положил, но перед всеми в долгу.
Но не все ли равно, если в яслях Младенец спит.
Замерзло стекло, но Звезда горит за стеклом,
и стальная птица-бомбардировщик по небу летит,
деревянного ангела не задевая крылом.
***
В Иудее перепись населения. Население - тот же скот.
Император должен счет вести поголовью,
как цыплятам по осени. Император - тот еще жмот.
И что ему Бог с гневом Его и любовью?
Каждый должен вернуться туда, откуда ведет
свой род, сообразно правилам и сословью.
Собираются понемногу - то так, то сяк.
расстояния невелики, в провинции места мало .
Но Иосиф - стар. И Мария уже на сносях.
И Дитя в утробе мало что понимало.
На то и Песах чтоб мазать кровью дверной косяк.
А Рождество на эту землю еще не ступало.
Но три планеты сближались, чтоб вспыхнуть звездою одной.
И три астронома сидели, уставясь в свои телескопы.
А Иосиф думал о том, что Сын ему не родной,
что мир погиб и узки к спасению тропы.
Что времени мало всегда - и пора с молодою женой
в родной Вифлеем направить усталые стопы.
***
Три волхва с Востока, седобороды, мудры,
на слоне, коне и верблюде везут дары.
По ночам в пустыне разбивают палатки.
Тоже мне - волхвы! Три восточных царя
кондака отличить не могут от тропаря,
толком спеть не умеют ни щедривочки, ни колядки.
Знают только, что Царь Иудеи родился там,
где место убогим странникам и скотам,
Он спит в хлеву, а в сердце у Приснодевы -
все пейзажи зимы, все льды и снега,
все смиренье овечье и вся свирепость врага,
все блеянье стад, все ангельские напевы.
А через какое плечо передавать свечу
того волхвы не знают и к какому плечу
прикладывать щепоть, и как зажигать лампаду,
в общем - старые люди, а их учить и учить!
Как правильно верить, как правильно Бога чтить,
как пастырям стадо вести к небесному граду.
***
Ирод, где твои дети? - спрашивает Господь.
Казнены - отвечает Ирод - заговорщики, подлецы!
Хотели свергнуть отца! Хотели меня побороть!
Сатана - вот кто годился бы им в отцы.
А как Мариамна, Ирод? - Господь не отстает.
Успокойся, Боже, Мариамна пока жива.
Но жалуется служанкам на мужнин гнет.
Скоро покатится и ее голова.
Царский гнев и немилость царская - не порок.
Боже, ведь Ты и сам часто впадаешь в гнев!
Лучше скажи мне, Боже, а как там живет Твой сынок?
Для чего Ты Марию рожать поместил со скотами в хлев?
Небо черно, а снег ослепительно бел.
Воет вьюга. Сияет Рождественская звезда.
Но для чего для Сына постели Ты пожалел?
Еще простудится - что Ты скажешь тогда?
- Скажу что Мой гнев - злобе твоей не чета.
Что милость и праведность живы в сердце Моем.
Не дело твое знать, где я покою Христа,
но Я с Ним - всегда вдвоем,а с Духом - втроем.
Ты построил Храм и жрецы по его дворам
ходят, разряжены, каждый из них умен.
Но Храм разрушат, а тела Христова храм
пребудет на всей земле до скончанья времен.
Ох- вздыхает Ирод - что-то путано Ты говоришь.
Видно речь Твоя для пророков, не для царей.
Слух мой ранит ночи рождественской тишь.
О, скорей бы померкла Звезда и солнце взошло поскорей!
***
-Люди в обнимку с ангелами катаются по сугробам,
звезда сияет точно посреди небосвода.
Мария дарит улыбку волхвам высоколобым.
Вот вам Рождество, а там и начало года.
Вот вам Рождество, вот вам - младенчество, детство,
вот юность и первая проповедь в синагоге.
Вот смерть на кресте, и это - последнее средство,
последнее сострадание, заключенное в Боге.
***
где еврей с козой там и смерть с косой
там Ирод с улыбкою злобной косой
рождественский вечер любви и чудес
в козе скрывается бес
это вертеп немного нелеп
мороз к Рождеству окреп
три злодея и я еврей среди них
пишу Рождественский стих
долгополый в черном не хуже попа
надо мною смеется толпа
все разряжены в масках сияет звезда
течет подо льдом вода
темно на дворе а в церкви светло
смеется гуляет село
между смертью и Иродом странная роль
в груди отдается боль
что ж иродов я повидал на веку
горе мне старику
и кажется призраки власти земной
доныне стоят надо мной
и кажется смерть не так далека
хоть я и живу пока
из фольклора еврея не удалишь
еврея фольклором не удивишь
я здесь как в стихе строка
от хаты к хате с колядкой с мешком
с коротким скорбным смешком
в мешке некошерная колбаса
над селом прозрачные небеса
над всеми Господня рука
***
Ночь Рождества позади. Хозяин заходит в хлев.
Видит Мать и Младенца, будит спящего старика.
Хозяин не верит, что дети могут рождаться от дев.
Но не выгонять же несчастных! Пусть поживут пока.
Старику в руки - лопату. Пусть снег разгребет во дворе.
Марию посадим за прялку. Женское дело - прясть.
Пусть корм зададут скоту. Пусть живут в моей конуре.
Кто пришелец - тот раб. Кто хозяин - того и власть.
Земная, надежная - пусть в пределах двора,
все равно ты господин, даже если пень-пнем.
А то, что здесь были цари, и ангелы пели вчера....
Так это было вчера. Мы живем сегодняшним днем.