Александра Киселева
Вечная дудочка
Улыбайся и знай:
Улыбка уже умерла.
Щурь чтоб мигал неба простой мотылек.
Самое важное в мире -
Под боком,
Оно и болит.
Мышиный горошек,
Заумная дудочка,
Жмет ремешок.
***
Самое дикое горе, взявшее лес –
Сломана палочка в горьком конце дня.
Преждевременно жизни начало,
Первый мой вздох,
Ровный мой смех.
Без сомнения флаг разорвется
И
Полетит по кустам.
***
Вот безначальный, прекрасный,
Павший всем в пустоту
Вот одичалый цветок,
Он растет на горе
Если прищуриться,
Сколько места в саду
Я не умру,
Нет
Если прищуриться, то в ушах
Бессильный,
Яблочный свет
Если прищуриться,
То на руках
Кожа
Умирающая
За несколько лет
***
Улыбается солнце и чего-то блестит,
Умывается день и щупает дыры.
Неуклюжий двор
Идет
На двух ногах и скрипит качелью.
Мое лицо
облеплено ладонями
большими
ладонями
– уже молчу.
Тяжесть - это вдрызг
и правильно, что нам.
И ко ло ко ла ми
звучит гам.
***
Оставшийся завитком на земле,
Рассыпчатым хвостом на тверди
Снег говорит
и о смерти.
Задравшие бесстыжие руки свои,
Деревья, на небо лишь уповая,
Говорят о недостаточной вере земной,
Отмеченной
тревожным звонком трамвая.
Крошечная голова младенца,
Родительницей за руку,
Точно в рай ведомого,
Говорит, что божеское благословение
Уместится
Именно на таком маленьком лобике.
***
Светлая голова
Завалилась до самых ног
В небе надули пузырь
Оно
Над
Городской рекой
Разлеглось вширь
Люди галдят,
Галдят, тихо стоят.
Чайка, летя, кормит себя
Глотанием гор-
ла.
***
До меня искореженный мир,
До меня разукрашенный дом.
На качелях подвешено было
Мое сердце, скрипящих как тысяча свор.
Желтолобые облака,
Круглолицые, завиты:
«Мы прекрасны, мы сожжены,
Посмотри на нас пока!»
Как бумага горит свет,
Пропускаю я чудеса,
Как цветок,
до стола
Заломана шея моя.
Я лиана, я расту
И природна, природна я.
Мир раскрашен, этот дом.
Знаю я - и я.