Максим Бородин
поэзия - дура
* * *
поэзия дура
стоящая на перроне
уронит платок под поезд
и улыбается глупо
словно ворона на ветке
или собака в тамбуре
спящая не от того
что темная
а потому что спится
ночь забытая на полке
потерянные документы
поэзия взвешенная частица
лицемерие ангелов
пишущих в стол
думающих иначе
чем думают все остальные
стоящие на перроне
проезжающий поезд
никого не остановит
все уезжают
все возвращаются
только поэзия
дура
набитая кривотолками
стоит себе
кусает губы
красивая и бестолковая
ну кто на неё позарится
непутевую
не новую
с ребятёнком
с чемоданом
с натянутой улыбкой
но такую красивую
в своем бессилии
и величии
бессмысленного стояния
на перроне
вселенной
* * *
судьба
большая
словно луна
в осеннее полнолуние
насыплет пригоршню
ню
и на
мне говорит
судьба
барабанная палочка
считалочка
дочка
душа
шаришь
мешаешь
решаешь
нет
чтобы бросить всё на весы
мои весы
что хочу
то и хочу
листьев шорох
пламя свечи
хотя
что там взвешивать
ждать
жить
жили были
и всё такое
* * *
меня не пускают в рай
говорит мне мой
не мой
ангел
май
миноритарный акционер
сидящий на левом плече
чем я могу помочь
ему
нему
разве что
мучиться с ним
выговариваясь
словно рыба в ванне
и выпустить
и впустить
пусть спит
ангел
сидящий во мне
словно вирус
в банке
выдающий кредиты
иди ты
тонкий
словно смысл всего сущего
оставайся со мной
иной
но такой знакомой
до боли
от уколов
голым стоишь в ванне
выговаривая
вываривая
всё
что накопилось
словно банкомат в степи
писем нет
и ангел мокрый
на левом плече
ухмыляется пьяно
не пускает в рай
охрана
и любовь к тебе
* * *
достиг
стих
и все остальное
умею
или не умею
не важно
научился разговаривать
сам
разговаривать с собой
сам с собой
называется
вот так
закрываю лицо руками
чтобы ничего
никто
некто
кто-то всё равно услышит
я говорю
в руки
пусть и враки всё
что я говорю
говорю сколько влезет
два стихотворения Пастернака
был такой врака
дурака и мятные тексты его
помещается молитва о сущем и едином
о чуде пару мыслей
сказанных вслух
юг
не север
и я не ты
маленькие мысли
слова
констатация математических формул
сидящих в подсознании
к чему здесь знание
если знание ведет к расслоению
и поселению внутри себя
я научился разговаривать сам с собой
имя твоё
повторяю множество раз
помещается
размещается
словно всегда и было здесь
я весь помещаюсь в своих руках
страх и всё остальное
с ним
даже не надо снимать нимб
просто говоришь в свои руки
имя твоё
и ничего больше не надо
даже закрывать за собой дверь
просто верь
в то
что слова материализуются
и проступают
словно пот
на твоей коже
* * *
пережить ситуацию
пережать
словно пережимает
Мисима
сонную артерию
у писателя
в особенности
японского
присутствует чувство вины
харакири
императорский сад в утренней дымке
ты пишешь последнее стихотворение
«сон проходит
начинается жизнь
и божественный ветер целует тебя»
а его все нет
и ты понимаешь
что твой император
уже сидит в тебе
и только он вправе закрыть твои глаза
японские
словно самолеты
над Перл-Харбором
* * *
в белом шуме очертания только угадываются
голос проскальзывает
словно письмо под дверью
кажется
или не кажется
читаю
всё от правды до не правды
что бы тебе не говорили
я есть
я здесь
белый шум
словно накрыли белой простынью
словно накрыло
крылом
последний альбом Ника Кейва
твоё придыхание
текст на финикийском
в Евангелии от Луки
много метафорических точек соприкосновения
молчание твоё
подобно снежным хлопьям
в пустыне идем рядом
а кажется
что бежим от себя
иногда к себе
и белый шум
и серый звонкий сентябрь
белый шум можно потрогать
как трогает солнце кончики твоих волос
что еще тебе споёт Ник Кейв
что тебе ещё скажет
ангел
спящий в твоей голове
говорят
что всё в этом мире без Него
и Его нет без меня
ибо меня нет даже во мне
и дальше
* * *
все
кого я не встречаю
не встречаю
всего лишь копия
не всегда плохая
но копия
тебя
запись сделанная из-за стенки
пиратским способом
что-то подслушанное во мне
что-то услышанное от меня
со всеми огрехами
эффектами и пустыми комнатами
эхо растиражированное по миру
бутлегерские копии тебя
сделанные моими ангелами
губы
глаза
волосы
все
кого я не встречаю
только копии тебя
все кого я не встречаю
* * *
мотивы
молитвы
глаза Иоанна Предтечи
смотрящие в тебя
сквозь тебя
словно ты океан
в котором плавают разноцветные рыбки
собирающиеся у его стеклянных стенок
и смотрящие на мир с удивлением ребенка
не верящего в него
не верящего в него
и только тикающие часы на стене
там
где должны быть
его глаза
там где должны быть стеклянные стены твоего аквариума
а ты просыпаешься каждое утро
и смотришь на новые обои
хотя для вас обоих
нет ничего в этом мире
кроме самого мира
и того
что вкладывается в это понятие
его словами
* * *
если поэзия не шарлатанство
то что тогда поэзия
крамола Ромула и Рима
вырубка лесов Амазонки
Айги научил меня видеть то
чего никогда не увидишь
если ты не шарлатан
читай «латай шар»
читай так
чтобы не было мучительно жалко
того
что ты не умеешь читать
поэзия – обман Эзры Паунда и иже с ними
имя твоё «Ничто»
если всё остальное отсутствует в стихах
ложка воздуха
две ложки крови
три слова
и мы сдергиваем платок
чтобы показать всем
что ничего не получилось
не изменилось
не исчезло
зритель – ты «Ничто»
и ведь в этом
наверное
и есть суть поэзии
и не важно был ли мальчик
и была ли Голгофа
если ты не шарлатан
и поэзия не шарлатанство
* * *
мой папа Бах
и его сыновья
я ничего не имею против своего «я»
если оно не имеет ничего против
ТВ и все остальные друзья
говорят мне: «меня не трогает
суета сует»
лет этак через восемь – десять
появится сообщение в прессе
жизнь ничего не представляет из себя
потому что наполнение жизни
переполняет ванну и льется на пол
затапливая соседей
медведей и домашних хомячков
всё остальное зависит только от тебя
Бах и все остальные друзья
Заппа
Папа
и Далай Лама спящий в нирване
что вы подскажете мне
сидящему на краю пропасти
спастись невозможно
возможно только жить дальше
сутра Баха
положенная на тибетскую чашу
виолончель и бубен
ты моя последняя надежда
одежда
которая прикрывает нагое тело
дело номер двести тридцать девять
дымы выходящие в двери
в моей вере всего пару слов
и одно местоимение
место
где всё заканчивается
не начинаясь
* * *
в Вифлеемском саду
собираются провокаторы
душа просит праздника и прощения
а получается
тракторы
и какое то чувство раскрепощения
как будто пришли на водопой
всей толпой
а вода пахнет кровью и паленой водкой
жуткой и сладкой
но нам не впервой
молитвы
свечи
и песнопение ангелов
в Вифлеемском саду жарко от костров
и бешеной новостной ленты
я выбираю любовь к покинутым и убиенным
независимо от цвета кожи и вероисповедания
каждый провокатор – апостол Петр в своем Риме
каждый святой Николай – провокатор в своем роде
родина моя там
где меня любят и бьют
словно маленького Иисуса бьет его нерадивая мать
жуть от одной мысли
что ты только часть борьбы
а не конечная цель всего миропорядка
и самый главный провокатор
говорит вам
«не судите да не судимы будете»
а еще много чего говорит
сладкого и теплого
а ведь мир уже начинает валиться
словно снег с небес
или валютные курсы
наш самолет вылетел с минимальным запасом горючего
и нас всех мучает вопрос
дотянем или нет до ближайшего аэродрома
в Вифлеемском саду зарождается новая ересь
и святые апостолы
уже точат ножи
жизнь течет по кресту
кровью новых разбойников
и тех
кто снимает с креста
провокатора по имени
Светлое Будущее
* * *
моё сердце переполнено тобой
а ты всё продолжаешь литься
словно вода
в тишину
оставленную под дождем
и вроде бы всё понятно
и ничего не добавишь
а вода всё продолжает литься и литься
переполняя меня
словно переполняет воздух мои пустые комнаты
окна раскрытые настежь молчаливы словно ангелы
и только соседи этажом ниже шумят
возмущенные и несчастные
вода и воздух
воздух и вода
что еще нужно моему сердцу
что бы выжить
тебя
себя
её
/ненужное подчеркнуть/
* * *
когда мама умерла
её похороны фотографировали
я не знаю зачем это тогда делали
и кому это было нужно
чёрно-белые фотографии
город Запорожье
апрель месяц
узкая улочка знакомая мне с детства
одноэтажные дома Зеленого Яра
люди идущие за гробом
родственники
похоронный оркестр
меня нет на тех фотографиях
мне уже сказали после…
лет через десять двенадцать
в очередной мой приезд к бабушке
я нашел пачку этих фотографий в книжном шкафу
в белом конверте
среди других фотографий маминой молодости
я никогда их раньше не видел
никто мне их не показывал
и помню
очень испугался
я очень испугался
даже не могу объяснить чего
можно конечно что-то наплести сейчас
наговорить о всех смыслах и страхах
окружающих человека
а тогда
тогда я так и не смог досмотреть их
я положил их обратно и больше не искал никогда
мне
наверное
казалось
что всё это не настоящее
и она жива
как в детстве
первые несколько лет после её смерти
когда я всматривался в женщин
чем-то напоминающих мне её
и надеялся на ошибку
в ряду других доказательств
непоправимости бытия
* * *
в кинематографе хаос нормальная вещь
воздух всегда немного не логичен
как стул или гладильная доска
поставленные у двери
нынешнее поколение режиссеров
всё норовит человеческое украсть у веры
или веру украсть у воздуха
не суть важна
важнее отсутствие сути
утренний свет
похож на диалоги какого-нибудь студенческого фильма
крошки на полу и её босые ноги
хотя что здесь необычного
хаос всегда более понятен нам
искушенным зрителям
нежели порядок
рядом всегда можно поставить окно
прозрачное
что твоя рука
рассматриваемая насквозь
озеро наших комплексов
ничего более
даже боль
один из комплексов упражнений
движение души засчитывается только в кино
в реальности
одни титры еще могут кого-нибудь заинтересовать
своей краткостью
и холодной расчетливостью
* * *
твой путь
надутый гелием шарик
ты даже не видишь его в этой кромешной тьме
и полиция нравов уже стоит под окном
слышишь
они переговариваются с твоими ангелами
что они спрашивают
что они спрашивают
прислушайся
что они спрашивают
может ты тогда поймешь
где он
твой путь
твой путь ночной метрополитен
самый короткий метрополитен в мире
одна станция один поезд один сантиметр пути
ты смотришь
ты пишешь стихи
скажи
ты пишешь стихи
скажи мне
ты пишешь стихи
послушай меня
твои стихи
наивное подтверждение того
что никакой поэзии нет
есть только пара идиотов
типа Поля Элюара Эзры Паунда Алена Гинсберга
их слова ничтожны
их глаза закрыты
ты надутый гелием шарик
тихий в этой тишине
ты слушаешь radiohead
и еще кучу другого дерьма
ты слушаешь утром
ты слушаешь ночью
ты играешь на гитаре
и думаешь
что это что-то изменит
наивный
что ты хочешь доказать этим
хватит уже что-то доказывать
никому ничего не стоит доказывать
потому что никто ничего не понимает в твоих стихах
они идиоты и самовлюбленные дуры
и вообще это стихотворение
я написал только лишь для того
чтобы приатаччить к нему
трек radiohead
который я слушаю сейчас
хотя и в стихах что-то есть
хотя бы то
что никому ничего не надо доказывать
* * *
сегодня весь день
провел в каких-то откровениях
на коленях у ангелов и демонов
стерео системы и все остальные
эффекты и гитарные стоны
смысл всего происходящего соткан
подобно словам Иоанна Богослова
из олова и запаха вымытых волос
когда расстегиваешь рубашку
последнюю пуговицу
такую маленькую
словно зернышко
и ничего не остается как прыгать вниз
риск не велик выпасть из орбиты
более страшно пасть ниц
и забыться
как забываются факты твоей биографии
иконография Андрея Рублева
пропитана мёдом и оловом
словно река Выдь
текущая из моего сердца
я по утрам выхожу из дома
и вычерпываю её до последней капли
а потом весь день сижу на пригорке
на коленях у ангелов и демонов
наблюдая
как наполняется река
той же рекой
что и вчера
* * *
кто-то ходит на верхнем этаже
топает
хлопает
бормочет
воспроизводит мировой хаос
с точностью до одного волоска
до одного выдоха
даже по батарее стучу
«Ом мани падме хум»
ходит
топает
хлопает
вот-вот упадёт
мир
и всё остальное с ним
ночь целая
словно чашка на столе
к утру выписался
поднялся
стучу в дверь
никто не открывает
я так и подумал
что это он
Джеймс Дуглас Моррисон
и никто больше
не мог
* * *
моё падение началось
с первой секунды
с него ли
снега ли
и падение ли
слишком субъективное понятие
каждому падающему кажется
что он взлетает
каждому взлетающему кажется
что он падает
мир круглый
словно виниловый диск
две стороны
у него всегда две стороны
выбирая
ты выбираешь только сторону
ничего более
и тонкая игла
бежит на одном месте
и его голос
его волос
смерть ничего не изменит в нашем восприятии
даже больше
её еще там нет
и никогда не было
и верх еще низ
и низ еще верх
ведь каждому слушающему музыку кажется
что он слушает его
а на самом деле
он слушает себя
* * *
я спокоен почти
как Шекспир в начале нашего века
у человека нет ничего
кроме самого человека
кроме воздуха в лёгких и немного крови на губах
даже у снега со всеми его недостатками
есть много самых различных оттенков
обозначающих самую малость
например синеву в прохладном морозном воздухе
или твои ресницы в инее
словно ты выдохнула весь этот мир
тёплый
как настольная лампа
и забыла вдохнуть обратно
у времени есть много оттенков
но так мало точек пересечения
например
нашего молчания
сэр Уильям Шекспир и его отчаяние
что они знают про нас
час ушедший во тьму
мелочи и снега
глобус забитый ногой под диван
я спокоен почти
как книга прочитанная уже в пятый раз
и лежащая у изголовья
до следующего
моего безумия
* * *
почитание красоты есть смертный грех
потому что кроме греха
есть душа и тело
и три тысячи причин
чтобы забыть обо всех причинах
снег уже приелся подошвам моих сапог
Ван Гог и его брат Ван Гог
лунный свет и серый холст греха
мои руки берут снег
во всей Его красоте
и подбрасывают вверх
как будто пытаются возвратить обратно
весь этот ком событий и белых стен
ход времени
код на котором держится небо
и тонкая линия вен
по которой течёт душа
Бога нет
и нет всего
что указывает на присутствие всех причин
независимо от их отсутствия
верить в Него после всего этого самый смертельный грех
и для тех и для этих
независимо от выпадения и погружения в сон
и только Он
ничего не понимает в этом
просто присутствует в каждом уголке засыпанного снегом двора
разделенного фонарями на свет и тьму
Он верит поэтам и блаженным
и пишет в подъездах на стенах
«любовь понятие беспочвенное»
как-будто бы понимает
что в наших голосах говорит вместо Него
страх не познать греха
твоей красоты
жизнь
* * *
ничего не могло случиться
кроме того
что случилось
закономерности течения времени сильнее миграции льдов в мировом океане
хотя что такое время
провода уходящие в никуда
сны передающиеся половым путем
крестовые походы
приходы
и генеалогическое древо
надо быть немного сумасшедшим
чтобы ничего не понимать
мать Его
и двенадцать апостолов
доброта и мир
суть мироздания в том
что жизнь всего лишь заслон перед неизбежной весной
* * *
высматривая в темноте зрительного зала
её глаза
я проиграл
говорю залу
говорю залу
проиграл
и зал говорит мне
потому что как можно без собеседника
в моей пьесе
в моём спектакле
он что-то мне всегда говорит
зал отделенный от меня моими страхами
он учит меня жить
он упрекает меня
зал в одно посадочное место
зал субъективного взгляда
музыка темноты
я проиграл
говорю залу
или выиграл
говорю ему же
какая разница
я играл
я говорил я молчал я пел я плакал я сомневался
но я играл
это было в моей роли
написанной мною же
и я лучше всех в своей пьесе сыграл себя
лучше всех
находящихся на этой сцене
даже если никого больше не было
находящихся в моей жизни
даже если кто-то в ней был
главные герои моей пьесы
я и тот
кто сидит во мне
я видел как вы играли меня во мне
я вам аплодирую
как автор
как зритель
как герой
как единственный актер сыгравший всего меня
во всех моих страхах и радостях
во всех моих влюбленностях и потерях
во всех моих
и не моих
дорогах
по которым я шёл
я проиграл
потому что играл самого себя
а не того
кого играют все остальные
я проиграл вас
но себя я выиграл
себя
я
выиграл
говорю
* * *
если Бога нет
то для кого я тогда
срезал волосы
свои белые локоны
свои сорок сроков
свои Песни Песней
«Отче наш
иже еси…»
и колокола судного дня
сладкие
словно земляника в твоих ладонях
король Генрих VIII и его поэты-убийцы
губы Шотландии
плечи Ирландии
сон
сон
сон
на твоей груди
слова словно ступени в ад
молчание Крестовых походов
и всех походов в мире
верую или нет
люблю или да
если Бога нет
то что стучит в моём сердце
ересь создания образов
молитвы и смех
мир по твоему подобию
плаха по моему
если тебя нет
моя хорошая
то кто
любит
меня
Елизавета
королева Англии
и высший суд
уже за дверью
открой дверь настежь
поцелуй её в губы
ангел
читающий
всё
что я пишу
на своих ладонях
* * *
на фотографиях времен Крестовых походов
все эти замки
рыцари
шуты и цветные знамена
у тебя такой смешной вид
как у китайских послов
и римских епископов
ты все-время смотришь куда-то в сторону
словно пытаешься зацепиться за что-то
вне нашего понимания
ты никогда не улыбаешься
просто сидишь до утра в своих социальных сетях
наивная
словно облака южного побережья
опять эти казни
опять эти детские крестовые походы
индульгенции
инквизиции
инновации
король Людовик Святой был полным идиотом
и его графы и пэры
страдающие географическим кретинизмом
что они по сравнению с тобой
на всех фотографиях у тебя ангельский вид
не хватает только нимба вокруг головы
но я его вижу
каждый раз
когда тебя ведут на казнь
сквозь рыдающую толпу
сквозь смеющуюся толпу
и его топор уже поднят над тобой
запечатленной на всех фотографиях времен Крестовых походов
еще черно-белых
как и твоя душа
верующая
в сны за пределами нашего понимания
* * *
в этом неожиданном снегу ломается ветка
с хрустом
словно судьба мира
лёгкая
трамвайная ветка
по которой Иисуса везли на Голгофу
безбилетники
подпадающие под административный протокол
и он
Сын Божий
что может быть общего у этого мира с тем миром
только снега по колено
и арабские кварталы в белом
и стены в белом
и горы в белом
весь Иерусалим в снегу
древний город
белый словно саван
мама возьми с собой что-нибудь тёплое
чтобы согреть Его ноги
возьми в термосе чай
липовый
медовый
елейный
Святому Петру и его друзьям
в снегу
мокрые ноги
мокрые кресты
мокрые лица
как удобно прятать слезы
в этот снегопад
и что-то шептать
не боясь
быть обвиненным в сочувствии
* * *
я теперь могу разговаривать с тобой
или с собой
или с обоими сразу
не важно
эти мелочи уже не так существенны
ведь в каждой частице
есть что-то большее
нежели то
что мы представляем себе
так в облаке чуть больше облака
так в воздухе чуть больше воздуха
и вода в океане не всегда чиста
если считать её не водой
а океаном
со всеми огрехами и рыбными сейнерами
если остановить Гольфстрим
можно увидеть дно земли
хотя что такое дно
как не выдуманное нами понятие
земля не имеет дна
не имеет стен
вен
и сердечных мышц
которые бы сокращались всё быстрее и быстрее
когда я разговариваю с тобой
или с собой
или с обоими сразу
так и комната моя не бывает пустой
пока есть я в этой комнате
* * *
все короли и королевы
ходят на лево
львы и львицы
гербы и скипетры
такая привычка
после государственных дел
распятие там или четвертование
после войны Алой и Белой розы
или например за испанское наследство
со всеми отравлениями и лестью
или типа Варфоломеевской ночи
уходить в загул
с пивом
с водкой
с барышнями из Института культуры
или секретариата ЦК Профсоюзов
шуты
Шатобриан и его кум Вольтер
Кафка и безумец Камю
всё пишут о всемирном блате
договорившись с всевышним
а оказывается самозванец
короли и королевы
умеют жить не парясь
умеют чувствовать вкус жизни
фрейлины
икра
джаз
лимузины
Кокто и еще кто-нибудь
из театральной тусовки
даже если выходишь из комы
то сразу к государственным делам
мир
труд
май
Далай Лама говорит
«миру не хватает добрых людей»
а тут в каждом сидит король
даже если кровь еще не остыла
королева первая чувствует вкус власти
с привкусом элитарности
как минимум из Швейцарии
и две-три фразы попроще
так и живём
мелкие жулики и воришки
всё норовим устроить всемирное счастье для всех
забывая о тяготах пребывания на плахе
тех кто рожей не вышел
* * *
воля моя
был бы я кем-то иным
например
тобой
как в фильме Франсуа Озона
«дыры»
выдыхаю кислород
через рот
вот
черно-белое кино
и сны насыщенные смыслом
я никого не имею права осуждать
пока сам не осужден собой
статисты
осветители
в моей жизни
производное от неизвестной функции
чистота помыслов только снится
я хуже себя самого
пока сам не опередил его в этой кутерьме
тьме
черно-белого кино
Франсуа Озона
и её пальцы на моём виске
* * *
застряв в социальных сетях
ты веришь в то
что в океане семь слоёв воды
и только один соленый
две рыбы никогда не попадут в одни руки
это закон
и он несокрушим
словно небо над водной поверхностью
луна и её братья
сны и реальность
две рыбы никогда не увидят один и тот же конец
даже если они съедены друг другом
ты стоишь по колено в пенном прибое
у самой кромки своего сознания
смерть
единственная реальность этого мира
просто кнопка
где-то между Галапагосскими островами
и её фотографией
сделанной в Харькове
* * *
в твоей невинности больше невиновности
так погибла Троя
так погибла Варшава
когда ты лежишь сонная
закутавшись в три одеяла
зимнее утро
открытые настежь окна
ангелы божьего промысла
презумпция невиновности не распространяется на меня
презумпция невинности
и тибетские колокольчики
что-то от здравого смысла и поэзии Джона Китса
восприятие прекрасного со всеми тонкостями и частностями
твой запах
твой вкус
твой голос
я перебираю всю ложь
накопленную за сто лет
невиновность императора Хирохито
невинность императрицы Кодзюн
и процессы невосполнимого чуда
буддийского молчания
ом
почти как смотреть в глаза
знай
я допил наш кагор
сладкий
словно безнаказанность пилотов сбросивших атомную бомбу на Хиросиму
* * *
виолончель твоего силуэта
твоего роста
камышовая нежность
папа Римский отпустит нам все грехи
вольные и невольные
мы слабы в своём мировоззрении
свет не более чем дьявольская уловка
ведьмы
заговоры
острова
если бы тебя сожгли за колдовство
я бы поддерживал огонь
потому что
только он
напоминал бы мне о тебе
моя средневековая дурочка
повелительница
прыщавых летописцев и длинноногих горожан
«Gloria Patri
et Filio
et Spiritui Sancto
Sicut erat in principio
et nunc et semper
et in saecula saeculorum
Amen»
и сны
* * *
и утро
рыжее
словно хвост лисы
бессильное спрятаться в этом городе
бежит по улице
заметая следы
словно преступница
меня не касается формула бытия
со всеми утопиями и неисполнимыми планами
главное
чтобы душа
рыжая
как лиса
могла уйти из тела как можно дальше
огранка дня
начинается с пустоты
головокружительных мыслей
и серых будней
я выбираю утро
как выбираешь ты
свободу
маленькому Иуде
* * *
у меня к снегу свои счёты
что-то от Холокоста
что-то от Рождества
засыпал двор от погоста до погоста
выходишь в два
он лежит
выходишь в три
прорва
белая
словно душа буддиста
после посещения суши-бара
ровная как жизнь в себе
когда думаешь о чем-то несовершенном
говорят
снег состоит из воды
как мы состоим из прошлого
значит и ты
будешь снежным человеком
после очередного нефтяного кризиса
когда только и останется
что петь песни
и ходить по домам
вытаптывая дорожки
к тем
кто тебе еще дорог
* * *
в движении важно выйти из себя
выпасть
как выпадает
книга из рук
когда ты засыпаешь с мыслями
а просыпаешься – без
движение
сложение
вычитание
питание пространства своим отражением
каждый человек
носит себя
сколько хватит сил
выбрасывая лишнее
оставаясь с тем
что нашел
так и он
перебирает нас
словно стихи
отбрасывая
исправляя
оставляя
чтобы составить свою антологию
самых прекрасных
ошибок
человека
со всеми примечаниями и пояснениями
* * *
о беспокойство отданное на откуп телу
словно ты Римское право
дарованное душой
держась правой стороны
и ныне и присно
должен ли я чувствовать удовлетворение от мести
палитра Ренуара полна искушений
ты входишь в рай
а там оказывается ад
ты входишь в ад
а там оказывается не так уж и плохо
тело и душа
шестое марта
миртовые сады и их дети
досконально изучившие подсознание
я начинаю понимать устройство жизни
как-будто мне подсказывает кто-то
знакомый и с тем и с этим
миром