Рефлект...куадусешщт #39
Окно восьмое
Автор визуальной работы -
Рейнский водопад. Нойхаузен-ам-Райнфалль. Шаффхаузен. Швейцария.
Остатки анатомических излишеств вымыл из головы Равелы Акварелиста Рейнский водопад. Равела часами наблюдал, как падает вода, пенясь вокруг двух торчащих скал, похожих на головки исполинских клиторов, и чувствовал как все страхи и тревоги, одолевавшие его последнее время, уплывают через дырки в голове. Небо прояснилось, и взошла ледяная Луна.
Из акварелей Равелы выветривалось сладострастие, они стали холодными как одиночество. Он снова изображал человека в пейзаже, может быть, самого себя – в свободном одеянии и спокойной позе, всего лишь условная фигура, с которой мог отождествить себя зритель. И, отождествив, раздвоиться, наблюдая пейзаж изнутри него и извне, наблюдая самого себя в пейзаже. Отстранённо и странно.
Это был странник, который пришёл неизвестно откуда и уйдёт неизвестно куда, бросив на картину лишь мимолётный взгляд. Равела бесстрастно фиксировал эти мгновения, и от его акварелей веяло космической обречённостью вечности. Картины перестали продаваться.
– Мгновение и вечность – это одно и тоже, – говорил Солио Философ, с которым Равела снова встретился в Нойхаузене: – Остановить мгновение – значит впасть в вечность. А вот оргазм имеет ненулевую и конечную протяженность. Подъем, кульминация и обрыв или пологий склон по ту сторону пика. Так же устроена и жизнь человека. Это требует времени. Но как раз времени-то и нет в мгновении, времени нет в вечности. Буддисты правы, когда рекомендуют заранее освобождаться от желаний. И гурии – вечные девственницы, так что никакого секса не предполагается. И ангелы бесполы.
– А Бог? – спрашивал Равела, остановив руку с кистью и размышляя, нужно ли на картине изображать дальний план, если теперь нет тумана, скрывающего эту даль. Ему не хотелось рисовать даль, и горизонт проходил под ногами странника, остановившегося на мгновение в своём вечном пути. Получалось слишком большое небо, слишком пустое. Но Равеле казалось, что в этом и заключается суть его нового взгляда на Вселенную. Вселенная прозрела, правда, смотрела она куда-то вдаль, сквозь Равелу, по-прежнему, не видя его.
– В том-то и дело. В том-то и дело, – говорил Солио, взбалтывая по кругу бокал с «Ханфблюте» и пытаясь ощутить конопляный аромат. Пожимая плечами, он делал добрый глоток пива и продолжал: – Было бы оскорбительно и кощунственно называть Бога бесполым. Ведь Он творец сущего, Он родил Вселенную. Но не как женщина рожает, а в ветхозаветном смысле, как «Авраам родил Исаака». Недаром Его всегда изображают с бородой, а у женщин бороды не бывает. И, значит, Бог мужчина: у него должен быть фаллос.