ART-ZINE REFLECT

REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 20 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ

Вместо эпилога

Юрий Андрухович

П Е Р В Е Р С И Я
(фрагменты)

Перевод с украинского Э. Зельцман и Р.Левчина

...51. Тем временем я проводила Респондента в его номер, этажом выше. Я сообщила ему, что в этом номере в разное время останавливались Иммануил Кант, Эдгар Аллан По и Пьер Менар.*
52. Респондент рассеянно ответил, что во имя будущего этот список придется продолжить. Очевидно, имел в виду себя.
53. Не снимая плаща, Респондент стал ходить по номеру, ко всему приглядываясь и дотрагиваясь, включая люстры, бра, лампы, ночники -- всё, что могло светиться. Номер превратился в залитый огнями зал.
54. В следующий миг я поняла, какую цель преследует Респондент. В одной из ниш ему попался небольшой, но достаточно благозвучный спинет.
55. Продолжая оставаться в плаще, Респондент поднял слегка потемневшую крышку спинета и, не обращая внимания на окружающее и, в частности, на меня, исполнил сонату Скарлатти номер 15...
56. Когда музыка смолкла, наступила тишина. И я кашлянула.
57. Респондент крутнулся на своем стульчике (африканская слоновая кость, поздний ренессанс) лицом ко мне.
58. Я двинулась к нему, гася по дороге светильники. Сатир и дриада с гобелена за спиной Респондента пребывали в полуобмороке. Сатир подмигнул мне. Я затрепетала.
59. Я подошла к Респонденту вплотную. Я запустила руки в его волосы. Волосы Респондента оказались шелковисты наощупь.
60. Я сняла с Респондента его очки и положила их на спинет. Без очков у Респондента были совсем иные глаза. Они смотрели на меня снизу и почти не видели.
61. Мой плащ сполз с плеч на пол. Я сняла шарфик и, закинув его Респонденту на шею, притянула его красивую голову к себе.
62. Мы замерли. Это продолжалось довольно долго.
63. Пока я не почувствовала, что Респондент обхватил меня немного ниже ягодиц своими длинными нежными пальцами.
64. Затем Респондент вздохнул всем телом и наконец-то поднялся со стульчика, не выпуская меня из рук и даже наоборот – подняв повыше и крепко прижав к себе.
65. Я закрыла глаза. Респондент нёс меня перед собой вслепую. Он мог споткнуться на каждом шагу.
66. Но я почувствовала, что он кладёт меня навзничь на твердую и гладкую поверхность (письменный стол, эбеновое дерево, XIV-е столетие).
67. Я помогла Респонденту освободить меня от юбки, чулок и трусиков. Это продолжалось без малого столетие. Респондент шуршал надо мной своим плащом, словно дракон крыльями.
68. Из некоторой неловкости Респондента при раздевании и не только, я сделала вывод, что у него уже давно (никогда?) не было женщины.
69. Мы отражались в огромном стенном зеркале (остров Мурано, начало XVII-го столетия), где я, раскрыв глаза, увидела себя с закинутой назад головой и разведёнными навстречу Респонденту ногами.
70. Я также видела в зеркале поднятый капюшон плаща Респондента, покрытый мелкими капельками его лоб, тонкие губы, левую бровь, заломленную над глазом, и сам глаз.
71. Я также видела двери за спиной Респондента. В этих дверях в любой момент мог появиться Доктор, конечно же, сперва кашлянув или постучавшись.
72. Но мне это было безразлично.
73. Ибо я также увидела единорога, и он коснулся моего лона, и вошёл в меня, хотя это вхождение длилось девять с половиной веков – не меньше.
74. И за всё это время мы не произнесли ни единого cлова...
.........................................................................
(*Ни Иммануил Кант, ни Эдгар Аллан По, ни, тем более, Пьер Менар в Венеции никогда не бывали.)

...Так вот, среди прочего, что нашёл я в этом потайном пристанище, была большущая самодельная книга, написанная от руки на семиста с лишним страницах разной – от мелованной до папиросной и даже туалетной – бумаги, сшитой вместе, прошнурованной и пронумерованной, а также переплетённой в остатки обложек иных книг, а именно апокрифического "Евангелия от Адама", чернокнижного андалузского трактата "Чресла плодородия невыразимые" и мемуаров австрийского генерала кавалерии фон Бьома-Ермолли.
Рукопись была написана одной рукою, но на разных языках: больше всего было фрагментов украинских, но порой, когда автору недоставало терминов или ещё чего-нибудь, каких-то идиоматических возможностей, например, он переходил на польский, немецкий, идиш, несколько длинных пассажей было по-армянски, также по одному отрывку гимназическим греческим, цыганским, турецко-татарским, церковно-славянским, караимским и генуэзским языками. По-латыни ни одного фрагмента.
Все это носило название, услышав которое, не один из вас усмехнётся. Автор замахнулся на всё и назвал свой фундаментальный труд ни больше ни меньше как "ЗАТМЕНИЕ СВЕТА".
...Его имя – Ярополк-Непомук Кунштик – было обозначено на титульном листе...
В 1909-м году, не дожив и до двадцати семи, Ярополк-Непомук умер, оставив после себя рукопись. Судьба, типичная для молодых интеллигентов, появившихся на сломе столетия. Чахотка, декаданс, долги, Ницше, трагическая любовь, нужда, книги и ранняя смерть в двух разновидностях – та же чахотка либо самоубийство...
Именно ему, Кунштику, принадлежит одно из любимейших моих утверждений: "Никакой действительности не существует. Существует лишь бесконечное количество наших версий о ней, каждая из которых сомнительна, а все они, взятые вместе, противоречат друг другу. Для своего спасения нам остаётся принять, что каждая из бесконечного количества версий яляется истинной. Мы бы так и сделали, если бы не были уверены в том, что истина может быть лишь одна, а имя ей – действительность"...

Наперекор всему среди нас ещё встречаются те, которые влюбляются друг в друга. Благодаря этому мы выживаем даже сейчас, когда все ангелы от нас отвернулись. Благодаря этому мы всё ещё "многочисленнее звёзд небесных и песка морского". Наконец, благодаря этому мы всё ещё остаемся самими собой, как ни сильны соблазны казаться кем-то ещё.
Позвольте мне напоследок один трюизм. Надеюсь, он не вызовет у вас чрезмерного раздражения.
Только любовь может спасти нас от смерти. Там, где заканчивается любовь, начинается "бессмысленность света". И я не думаю, что тогда на горизонте ещё что-нибудь останется. Кроме пустоты, конечно. Она соблазняет, она зовёт, она притягивает – как нам сопротивляться ей в это "постлюбовное" время?
Меньше всего я хотел бы прикидываться пророком и что-то тут такое возвещать. Я предложил вашему невниманию всего лишь связку версий, каждая из которых в отдельности сомнительна, а вместе они противоречат друг другу. И всё же я попробую даже из такой безнадежной ситуации выйти с честью. Это необходимо для композиционного завершения моего текста...
Я придерживаюсь традиционной системы представлений. Если под Карнавалом понимать пограничное напряжение сил жизни во всей полноте и неисчерпаемости, а также высшее проявление битвы любви со смертью (смертью как пустотой, антибытием, ничем), то он и в самом деле не должен закончиться никогда или, как минимум, до тех пор, пока не исчерпан наш кредит у Небесного Зрителя. Утверждаю это... нет, не утверждаю – допускаю, хотя наверняка при этом кажусь таким же старомодным, как и некстати придуманный мной Ярополк-Непомук Кунштик, своевременно умерший от затмения света...

следующая 4th page of cover # 20 (27)
оглавление
предыдущая Ксения ЩЕРБИНО

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah

πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney