СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Тимофей Дунченко

plug-in(s)

19-02-2009





1.

Это самая глупая новость из всех. Что старит - сердечная песнь. И тихое
проговаривание на ушко - электричество, как оно есть.

Память как зубы расшатывается и болит, исчезает хихиканье, исчезает сомнение,
исчезает халява разума.

Что мне силы твои небесные,
минимальные допущения.

Что мне радость твоя,
не заслуживающая прощения.

Это самая глупая новость из всех новостей, что чем старше, тем чаще пустеешь. Чаще
приходиться заполнять.

Веки снять и превозмогая сухость - колыхать
пухлость.

Колыхание не унять.



2.

Через все потрошения мысли, через повторяющиеся минуты,
от одного до шестидесяти и по кругу.

Перетягивание каната с пустотой. Разукрашенные, как пиньяты,
передают эстафетную биту и привет другу.



3.

Жизнь как блокбастер без спецэффектов - постоянная трата. Смерть словно
лунный кратер - далеко и близко.

Чахнет кость от отсутствия счастья и злата. От смущения мило
сдвигает свои мениски.



4.

Как от выстрела слово быстрое - висок крадет. И смотреть,
куда он глядит и щурится.

Ледяными руками поглаживает живот. Вздрагивает и
пробует шутить.

Как оно, проговариваемое, сбудется.



5.


Не просто ниточки к последней цели, а выверенные канаты. До крюка
в спортзале ползти вверх.

Там у крюка, наверху, распятые. Сдерживают, как умеют - смех.
Так рука становится предвзятой. Так висящим на нитке
противен бег.


6.

Всякой преграде своя кислота, обескровливающая. Гниль за пазухой
проникает сквозь ткань.

Всякий человек оказывающийся один на божеской площади
ищет куда бы встать.

Чтобы точно встать.



7.

Чтобы был бит, чтобы делая шаг делая - чувствовать ритм. А взмахивая руками,
чувствовать музыку.

И свое целлофаном накрытое разрушенное корыто прикрывать от чужих глаз.
Сужая свое либидо. Стяжая свои обиды. Поражая свои открытия.

Строить чужой палац.



8.


Чары понять, ухмыляться сидеть и чуять вчерашний день. Обводить
по пунктиру тень свою.

Зарегистрировать на свою жизнь патент. И понять, как использовать жизнь
чужую.


9.

В пустеющем мире есть зацепки, за которые взяться слюной. А вдруг не та
упадет на язык и проглоченная китом - возьмется за уста.

А другой, там же плавающий, проплывет мимо. От всего убедить
стать мемом. Убедить мимом.

Зацепившихся за кусты по блату провести на дегустацию
стали. Обуздать, как живого мустанга.

Пустить раздельно. Между тех, кем стали и тех,
кто мимо.



10.


Половодье чувств, а жилище пусто, не то чтобы грустно,
но много пыли.

Как сверкали, как шевелились часто. А двинулись
и забыли. Теперь их оплакивают, несчастных.

Половодье были, радуга сказаний. Ни одно из тех расстояний
не способствует локальному счастью.

А оно не имеет крыльев.



11.

Чтобы был бог, робкий от обилия фанатов, объясняющих веру. Смотрящий на шарик
жира.

Конкуренты на ровном глазу копируют. Не видя меру, все исчадия
глупо так реагируют.

Центровой игрок мира изо всех сил
проигрывает.


12.


Так немели уста, так сильные уставали. Снимали на пятый,
запечатлевали.

Танцоры меняли движения, разогревались после. Шепотом ей -
возле.

У его колыбели храпели все и во сне плутали. Искали, как выйти из сна
брутально.

Но сдавались. И крест накрест свои кости.



13.


Святогор проснулся, разбил хрусталь. Осколки далече летели,
так стало понятно, что он проснулся и встал.

Постоянные функции, непостоянные пунктиры - черные мировые дыры. А он тут
по-детски испытывает батут.

Иные времена грядут, те выживут, кто это поймут. Остальные уже
устали.

Первыми и падут, глиняные столбцы. Зависшие над увиденным мудрецы,
замыкаются на себе, так живут.



14.


Мысль показывает брюхо - там эхо глухо. Там очень
пусто, как будто пользуют мысль.

Отравленные числами пробуют языком ловить мух - а те бесчисленны. Падает на колени
дух. Не по-настоящему, а так - мысленно.



15.

Органика и логика. Земля два метра над гробиком. Окончательное
движение вглубь.

У любви каждой свой - триединый ступор. Если облечь в слова
будет верхним топиком.

Жидкорадостный труп.



16.


Нет слов. Это самая глупая новость. Образовалась, как воздушный прыщик.
О чем говорить, раз никто не ищет, а использует поиск.

Очень тыщи, помногу тыщи. Задыхается тело в поясе. Гложет глупые мысли множит.
Через несколько лет попробовать подытожить и еще несколько жить.
У души человеческой слишком много ножек. Как ее еще
рук лишить.

Это самая глупая новость, что текст может что-то доказать. Он покажет
музыку. Под нее неумело пробовать плясать.

И в танце под текстом окажется глупо быть
честным.


17.


Из тела выходят морковные соки. Где-то всегда губа
ждущая витамина.

Где-то опять пропала моя любимая. Ожидание
так галимо.

Запиши мой номер на уоки-токи.


18.

Трапезы пышные, пить молоко, откладывать на верхнюю челюсть. Я тебя милая
пользую как трубу.

Без тебя все вокруг неиссыхающая сырость. Я держу для тебя червя
в зобу.


19.

Были боги милостивы, не рубили серпом. Не били молотом тора. Ты влекома
ими, даешь мне кусать.

Я кладу в ладонь яблоко раздора.
Приглашаю тебя плясать.


20.


Здесь дотронуться, там повернуты. Уже извращения. Минимальные
допущения. Ярость от голода.

Стали пороты обещания, стали прополоты. Поле из сорняков
на прощание.


21.

Поцелуй в уголок, живой уголок. Взял за лохмы и приволок, поступился
главным.

Если взять человека, как поток. Как водопадающий поток, то любая невзгода
выглядит славно.


22.


Как любить тебя, как твое против шерсти объяснять. Прощать самого
себя укусить.

Как раздев свое тело себя до него не раздеть и тебя не снять. Чтоб
задело.

Утром выпасть и моросить.


23.


Многоножки спотыкаются протыкают а-а-а-а. Щебетом
воспаряют, раздражают свой собственный зоб.

Есть мягкое место в моей пяте. Заболеет моя пята, упущение то, останавливается
дыхание мое у твоего рта.

Ты метро запретное. Я жетон.


24.


Если ничего не понять, почему действие. То мое спокойствие
уже тебе удовольствие.

Глобальное действие, локальное уродство. Тот еще праздник будет
после.



25.

Сирены мира. Между Харибды-Сциллы оглушающие децибелы. И я, несмело
привязанный. От ужаса белый.

Сирены мира. Надутый гелием круглый воверх всецело -
ищу с твоей помощью цель.



26.


Когда белки зависли над ядром земли, прогнили челюсть свою. Я в горе
сижу и кую мелочных червячков.

Я сквозь них свою земь гоню, как пою - и она выдувается,
как ручная.

Как дерево без сучков, как курить хочется и выкуриваешь бычков. Так любовь моя старится,
сволочная.



27.


Достучаться до тела, а там и морковный сок. Затянул на себе
полосу серединную.

Жизнь такая как море, за ним песок. Так и будет дальше - я слабое,
а ты - сильное.



28.

Сердце красотки уходит в пятки, когда она находит кассету,
где записаны ее блядки.

И с тех пор ее мысли шатки, ее чувства шатки.
И предстоит долгая с родителями беседа.



29.

Солдаты брали ружье с той стороны, где объясняли. Вышли на
землю грунтовую, где их бога распяли
и били людей, убивали.

А потом прозвенел звоночек и они проснулись
и в этот момент зассали
убивать.
В каждом убитом ребенке видели свою мать.


30.

Летит обувь - это любовь. Хочешь любить сильнее, готовь дробь.

И на охоту, на рябчика, попадешь - если целишься.

Будешь порядочным - женишься.


31.

Куча палаток, в каждой по трое. Каждую атаковать,
как Трою.

На тебя - босой, а его и противника одной косой.

Будет в девятиэтажке красивая антресоль.



32.


До ларька идет, сквозь тьму египетскую, по льду питерскому. Спотыкается
и падает.

А если бы огородами, да босыми пятами - может быть
и выскользнул.


33.


Всякая беда имеет название месяца, радуйся, что не года. Неожиданная
каждой зимы погода.

Ожидаемые смерти хуже неожиданных смертей. Чаруют уверенные движения
по заржавленной горке спускающихся детей.



34.


Раньше были пожары, теперь взрывы. Раньше были любимы,
теперь выебаны.

Результаты одни и те же. Глупые сверху, умные тоже сверху -
только реже.


35.

Главный минус детей двухтысячных - не реклама. А то, что
благодаря родителям девяностых - не имут срама.

Это также их плюс, умножение и деление. Дети двухтысячных
умеют снимать напряжение.



36.

Шлепать ладонью, шароебиться по кустам. Смотреть,
как пышет мхом покореженная плита.

Мелом выписать свое настоящее местонахождение. Типа, и я и я
умею снимать напряжение.


37.

Мы были в восторге, в итоге - сливали свое добро. Заусенец чуточку
раздражал на мизинце, но никак не отражался на общей благости.
Мы ходили-гостили, меняли постели, расшвыривались устами. Резиновую надувную уточку
надували со смехом, устали.

И следы от шины, следы от рвоты. Вечеринка оффлайновых ботов,
любимые, как пилоты - хрустели, менялись кусками.
А потом захлопали, объявили парад уродов.
находящиеся между волной, и мокрыми от нее песками.


38.

От границы пошлости к югу трусости - быть убитым от
житейской мудрости. Либо на все спокойно, либо
включая движок, надувая флажок, разрывая свои округлости,
плотно и впукло. Как куклу засовывая, оформляя форму,
в мешок.

А в том мешке - уже все кишки. Уже все божки - по способности.
Держится гнев в тонусе, усложняется жизнь ребусом. Заполняя свои полости
по чужой потребности.


39.

Хилые, хилые - пылкие с бородой. Колотушка по морде била, любила так. Хилые
садятся на крестлице - головной метлой приводят в порядок
свои беситцы.

А потом по реке плывут венки невестицы, по берегам реки вереницы
палаток. В каждой по свечке - освещают брезент и крестятся.


40.

На первой заповеди - убей. На других - лапки и кал голубей. Но читается,
как прочтено. Все вокруг из себя - себя заодно.

А он тут искал место, где будет возможность получить полагающихся пиздюлей. И так
становился злей.


41.


У меня страна россия, у тебя страна россия. Я бессилен,
ты бессилен - это наш менталитет.

Мы посеем, мы покрашем - огласим украсим, скрасим.
Хорошо что наше - наше. Хорошо, что разом в выси.
Дети пробуют вылазить. Дети пробуют не лазить.

Губу пробить, укутать шарфом в ситуации наземного транспорта,
не думать, где остановится (если остановится) жизнь.


42.

Дума на подходе, летает чайкой над пароходиком, ловит хлеб. И требует
решения задачи, используя пустые гильзы.

На стилистические стройки залезли. Гордые, как притчи, сидим. И возраст требуя,
сокращает радость жизни.


43.

В разные играли игрушки, а как спать - удобнее та подушка,
на которой не умереть. Колени в стороны, сны изжеваны - не позволяют петь.

Квадрат песочницы - удобно скучиться. Удобно ругаться, билетик взять и отпихиваться локтями.
А там был мрамор, зыбкий уклюжий мрамор - спрятаться под него,
и греметь костями.


44.

Что назовется как, как понятнее - злящие вещие прозябают миг. И скулящие подходящие
кусят за пятку - ты умер и нет улик.

Если по прищуру, то опознан. Вызнан, на всякий случай сполоснут. От стыда
смерть вкусная, как ягода.

Укусил, а твой вкус обсудят. Он не сладкий, не яркий, он серый - его осудят.
Голова отрубленная, прекрасно выглядящая на любой посуде. Хлопнет ресницами и
разбудит.

Как будильник, раздражает - потуже скрутить одеяло. Что назовется как, как оно
раздражало.

Если по прищуру, то невкусно и пошло. Ударило в прошлое
важное и ничтожное.


45.


Глазок в себе, если стук. Если стук - игры. Сидит и шипит эпиграф. И никак,
некрасивое станет глупым.

Говорить, что хочешь - наружу видны субтитры. Ложись и слушай, куча всего интересного -
стань трупом.



46.

Через долгие дали кромешная чернота. И ствол
блестит огоньком, притягивает теплом.

Скидывая со счета, преподносится, как подарок,
настоящая ярость - застывшая. Поделом.


47.

Результат манка - говорящий пуп. Распахивает
тулуп мракобес Татьяна.

Она не думает, а ощупывает. Неожиданное попадается,
что чудесно. И давит, что данное.


48.

Мирские контакты третьей степени взаимные дальше некуда. Жуют
творог деятели производной части.

Жуют, проговаривают - как проточна этика,
как течет река бережной власти.


49.

Сибирские вазы биты, заемные деньги шиты. Нитками белыми, концы
горелые, поплеванные концы.

Фаянсовые защиты, малеванные защиты - во всем обещают дети,
тенистые, как отцы.


50.

Номерок потерялся, висит курточка. Веселая, как летняя юбочка. Главная,
как последняя цель.

Свистит крысолова дудочка, блестит наливное блюдечко.
Идет по водичке уточка, стряхивает прицел.


51.

Пара весь, а потом на пост. Хоровод дружины неровный и шаткий. Класть
на ладошку, как будто в мозг.

Оседлать его, как лошадку.


52.

Черви думают направление. По-червивому повелению, по-червивому
захотению. Думают черви.

Есть устойчивые опасения, прогнозируемые ожидания, в какой
стороне спасение. Не понять, подведут нервы.


53.

Шел господь по тротуару, видит мир лежит в подарок. Видит мир,
а ищет бабу.

Хуй набухший смотрит набок.


54.

Пухленькие эти ваши пальцы. С костями, царапающими
костями.

Ткнул подушечкой в направлении, заданном кистями. Проследил до локтя,
остальная плоть хочет смешить и отчаянно
огрызаться.


55.

Самолет на посадку идет, потряхивает, жизнь на ремень стряхивает.
Та лежит круглой каплечкой на ремне, и бьется обратно
в пупок ко мне.

Смертью попахивает.



56.

Тридцать три гнома не видны из волн. Вожак их последним идет,
подсчитывает урон.

Было их тридцать семь гномов. А тут вдруг волны, а тут вдруг
гремучие вспышки громов.

Вышли на берег, уняли истерику. Вожак опознал песок, как
Северную Америку.



57.


Царь Кощей над златом чахнет, а оно лежит и пахнет. А оно
лежит в коробке.

Солнце мира гасит пробки. Солнце мира дует в свечи,
пробегает человечек.

Пробегает мимо света, как медленная комета, как заторможенная
комета. Спотыкается и падает, как комета.


58.

Что дышало - дыханье сбило. Отстукивает по горлу неровно. Жизнь копила,
копила и накопила.

Пересжатое, мощными челюстями пережеванное.


59.

И в кромешной черноте, по наощупи по чутью - пробирается
конечный пиздец.

Позиционируя себя так, словно греться - удел бессилия. А холод -
вот это уже боец.

Прибирает пиздец за собой вежливо пустоту. Та пассивная.


60.


Проблема в неровных щеках. Секунда каждая дорога, в рисунках
и аппликациях.

Телом испытывать вес лишней информации. Но гордый, как муж,
вносить ее в свой проем. Или попробовать пронести,
попытаться.



61.

Солдаты сока идут не в ногу. Потом темная масса потока сбивает с ног. Итог
разнавесит уличный свет и от радужного потока

берет на смех.


62.


На слом дом, который обслуживает ЖЭК. Чугунная дверь
и забывший к ней код человек.

Бьется насекомое в свое понятие дома. Никогда
не найдет искомое.


63.

Травлю изготавливают, используя те ингредиенты,
которых жертва не ждет.

Кормят ее, прожевывает. Бесится, но жует.


64.


В гостях научиться обращать внимание на предложенные тапки. Скользить
по полу.

Заебут о себе разговором - своими словами пробовать выкарабкиваться. Выйти на улицу,
на опору.


65.

Домовые подкармливают голубей на жестянке. Те курлычут
и ждут приманки, когда домовые спят.

Домовые ждут момента, когда фильмы запишутся на болванки. А потом
ноготком читают фильмы, и долго о них пиздят.


66.

Очаровывает всевеликий шум как нота, разворачивающаяся
постепенно.

Словно тот, в кого верят кто-то - вместо слова
сдувает пену.


67.

Не с руки кормить, не с ноги пинать. За волосья взять,
окунать.

А там рыбки плавают, шелестит подводная листва. Главное крепко держать за волосья,
не отпускать.


68.

Бэкапы жизни накрылись от неумелого обращения с матерьялом. Пунцов
и ярок в пунце, как в изысканнейшем из металлов, зоб.

А где-то музыка играла, а где-то девушка рыдала. Ничтожная
полагала, что то, что нужное остается. А там и солнышко воспылало.

Сгорело солнце. А море двигалось на песок.


69.

Каждая тварь полярна такой же твари. Думает, говорит
о себе, запарит.

Пока говорит - дышит носом. Сверкает белесым глазом. Но в тот
момент, когда все твари попытаются сказать в разных точках поверхности,
и разом. Он наконец откликнется – и примется
соболезновать.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney