РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлексей Баклан
Игрушечный Кёртис
25-01-2021 : редактор - Женя Риц
***
Хочешь — саван из белого ситца,
хочешь — длинный извилистый путь?
Смерти нет. Ничего не случится.
Только Чёрную речку забудь,
только Пряжку и остров Матисов,
посторонние хрипы во сне.
Хочешь море в тени кипарисов
или доктора в модном пенсне?
Просто лампочка перегорела,
просто что-то внутри порвалось.
Хочешь, солнце в побелке из мела
заблестит как созревшая гроздь?
Это музыка стала короче.
Смерти нет, всё равно мы одни.
Хочешь долгие белые ночи
или чёрные зимние дни?
***
Словно краски, смотри, соскребли —
обнажилась побелка.
Неуклюжие спят корабли
и качаются мелко.
Больше воду свою не толки,
помолчи хоть немного.
Облетевшие листья ольхи,
грунтовая дорога:
октября обходные пути
на отшибе продутом.
Надави на педаль и лети
не сверяясь с маршрутом.
***
Терпеть тебя терять, не ощущая тела.
Берёзовая прядь пока не облетела —
возьми её, согрей, поставь пылиться в вазу.
Верлибры октябрей, понятные не сразу.
Слова всему виной, несказанные, злые.
Кофейни у Сенной, сигналы, позывные.
Пятнадцать лет назад (теперь не всё равно ли?) —
всё тот же стрёмный сад и головные боли.
Терять тебя. Терпеть. И улыбаться молча.
Сверкающая медь, безжизненная, волчья.
Как будто снег пошёл, как крылья херувима.
Всё будет хорошо, но непреодолимо.
***
Вдыхать кленовое амбре,
о всём несбывшемся жалея.
Давай умрём не в ноябре,
давай хотя бы до апреля.
Гори, холодная сирень
над исаакиевской бездной
под злые отсветы сирен.
Мы в этой осени болезной —
всего лишь порванная нить,
молчание в конце абзаца.
И Синий мост переходить,
и долго-долго расставаться.
***
Когда захочешь снова повзрослеть,
распутывая внутреннюю клеть,
перемежая тысячи занятий;
когда не отпускают ноябри,
попробуй всё как было собери,
глотая корвалол на автомате:
вот этот самый деревянный дом.
Ты к будущему медленно ведом
по шаткому досчатому настилу.
И кажется, что лето впереди,
и ты ещё в себе не находил
той пропасти, которая настигла.
Давай играть в пластмассовых солдат,
давай уйдём на тридцать лет назад
и сопоставим признаки и даты.
Вот скрипнула пружинами кровать,
и по большому счёту наплевать,
что сами оказались виноваты.
***
С Биржевого моста — в Биржевой переулок, а там,
слышишь, в сердце стучит, монотонен и гулок, там-там.
Закрываешь глаза, словно к райским подуло вратам.
Где весна в ноябре, где встречаются ради минут,
наблюдать, как архангелы невские глади метут,
прижимая ладони к лицу как к награде за труд.
Как любовь запоздало почувствуешь, словно озноб,
как ложится в анапест туманное олово снов.
Запинаясь, читаешь по памяти молитвослов.
И стучит у виска бесполезного прошлого ком,
Лучше просто забыть, не жалеть никого, ни о ком.
Это ты уже умер, и нет остального потом.
***
Воздух яблочный, кислый,
жестяная трава.
Ни надежды, ни мыслей:
ты, конечно, права.
Опустевшая Лавра,
отцветающий лист.
Для какого же права
мы сюда собрались?
Наказание, милость
или вечный покой?
Всё туманом укрылось
за гранитной рекой,
и за рамой оконной
сизый стелется дым.
Понесут тебя кони
по мостам разводным.
***
Твоя особенная милость
и в том, что жизнь переломилась,
и в том, что улица пуста,
когда внутри скребётся сволочь,
когда трамвай уходит в полночь
с Сампсониевского моста.
Твоя немыслимая жалость
и в том, что осень задержалась
(потом из памяти сотри),
и что лицо скрывает маска,
а кофе приторно и вязко,
но согревает изнутри.
Твоё обыденное чудо
нас держит в разуме, покуда
мы выбиваемся из сил.
А смерть показывает жало
в часах Финляндского вокзала.
И всё, о чём бы ни просил.
***
Китайские фонарики в метели,
что доживут до вечера едва ли.
Мы ничего такого не хотели
и даже возраст наш не представляли.
Какая неожиданная вьюга,
вокруг — непроходимые аллеи.
Мы просто не случились друг у друга,
и никогда об этом не жалели.
Фарфоровое сердце в снежной шали,
как будто нитью в воздухе продели...
Мы слишком быстро, друг мой, обветшали,
но это ничего, на самом деле.
...Пока их огоньки не улетели,
пока трепещут радужно и ало,
я загадаю умереть в постели,
и чтобы ты об этом не узнала.
***
Как с годами ни портись,
ни старайся посметь,
твой игрушечный Кёртис
бережёт твою смерть.
На последнем трамвае —
заповедный маршрут,
где любовь убивает,
где недолго живут.
Не узнав чего ради,
отрицаясь родства.
И сгниёт на ограде
золотая листва.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney