СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВАнтон Очиров
КОНТРОЛЬ: стихи о литературе
08-02-2008
*живопись: Дмитрий Гутов
КОНТРОЛЬ (стихи о литературе)
"Сарацины рассказывают такую историю о страусе:
у него ноги верблюжьи, а крылья птичьи. Когда ему говорят, чтоб летел,
показывает на ноги и отвечает: "Не могу летать, я - верблюд".
Когда же ему велят нести поклажу, показывает на крылья и утверждает:
"Птица я, и тяжести мне таскать не пристало".
- Смейся, ленивый и праздный, имя-то иное, да только здесь
про тебя рассказывается."
Яков де Витри.Истории из проповедей
у него ноги верблюжьи, а крылья птичьи. Когда ему говорят, чтоб летел,
показывает на ноги и отвечает: "Не могу летать, я - верблюд".
Когда же ему велят нести поклажу, показывает на крылья и утверждает:
"Птица я, и тяжести мне таскать не пристало".
- Смейся, ленивый и праздный, имя-то иное, да только здесь
про тебя рассказывается."
Яков де Витри.Истории из проповедей
*
Выстрелили, но не попали
Никуда не попали
Ни в кого не попали
Слова – это оружие, да
Для чего тебе нужно оружие?
Чтобы никого
Никогда
Ни при каких условиях
просыпаясь человеком с абсолютно чистой кармой, практикующий недолитератор намазал на хлеб плавленного сыра и отрезал большой кусок ветчины, которую герои мультсериала «южный парк», внезапно прозрев, честно называли «мясом невинно убиенных маленьких телят»
*
В одном шестиэтажном доме
в Москве, в Сокольниках
живут:
Дмитрий Воденников,
Всеволод Некрасов,
Герман Лукомников.
Живут, живут,
друг с другом не общаются.
Наверное, в своих мирах вращаются.
*
экономический журналист газеты «ведомости»
входит в шорт-лист премии андрея белого
мы все не равны себе
но все равны перед богом, которого в последнее время
стало подозрительно много
некоторые равнее, некоторые не равнее
дорогие товарищи, дышите, говорю, ровнее
у нас снова появляется вечность, как йогурты в холодильнике
бог в виде рыжей собаки, с которой гуляют дошкольники
и не только они
между прочим, это всё правда [ну скажи её, ну рискни]
в виде прекрасной поэзии, отправляющейся в жз точка ру
люди уходят, а сайты не хлопают на ветру
но, понимаешь, жизнь такая нелепая и удивительная
давай я скажу тебе правду, а ты подумаешь, что я вру
для того, чтобы увидеть бога тебе нужен обычный сахар
он стоит примерно 700 рублей, если брать московские цены
а мы будем просто прахом
и любовью между людьми, которая обыкновенна
*
Сердобольные стервятники:
текст для Елены Фанайловой,
написанный после прочтения её цикла «из дневника лета 2006-2007»
*
«сердобольные стервятники» –
так назывался один фантастический рассказ, прочитанный мной где-то
в начале девяностых, то есть –
в прошлом тысячелетии.
- Лена, давай я его перескажу, возможно, ты его и не помнишь
со своим артхаузом, литературой, радио, кинематографом.
- Высшая раса, инопланетяне, похожие, кажется, на обезьянок
сидят на тёмной стороне Луны – там у них база, дежурство -
они наблюдают и ждут.
По их прогнозам (они видели уже много подобных историй,
и все они, в общем-то, заканчивались одинаково) –
раса, достигнув определённого уровня развития,
неизбежно
уничтожает саму себя:
атомная бомба, всемирная война, короче, всё заканчивается печально.
Тогда они осуществляют свою миссию – сострадают, спасают
работают лекарями, пастырями,
сохраняют, как могут
наследие культуры почти уничтожившего себя человечества.
Шестидесятые годы, холодная война, американцы
строят бомбоубежища на своих загородных участках,
советские атомные подлодки у берегов Кубы,
короче, чего перечислять, все знают эту историю.
Но всемирная война всё никак не начинается.
Инопланетяне в недоумении – у них летят к чертям
все многократно выверенные прогнозы.
(А ведь сидеть на тёмной стороне Луны – тоже та ещё миссия,
одни донесения чего стоят,
составление отчётностей, тоска по дому на той
стороне Галактики)
Они решают: ну ладно,
невыносимо на это смотреть –
какое напряжение, похожее на вымученные улыбки
ракового больного.
Давайте мы поможем этой несчастной расе, всё равно ей гарантировано
скоро совсем не жить:
всего лишь маленькая бомба с тёмной стороны луны,
а дальше всё пойдёт, как предсказано –
по принципу домино.
А потом мы их спасём.
Наша долгая и не очень приятная миссия
В этой системе будет закончена.
При этих разборках на лунной базе присутствовал один человек
(собственно, это рассказ с его слов)
он сказал им: - высшая раса, обезьянки, что же вы
нам не поможете, почему вы
можете только ужасаться и сострадать
и спасать только тогда, когда, в общем, нечего уже спасать.
Вы как стервятники, - так он сказал. - Кружите
над своей голубой добычей, над нашей
невероятно прекрасной голубой планетой,
и ждёте
только сигнала, чтобы выехать, как будто пожарные,
скорая помощь, милиция, МЧС, ОМОН.
Но хуже всего, - так он сказал, - что вы сердобольные.
Что вы искренне нам сострадаете,
потому что видели это тысячи раз: вот раса живёт, живёт
а потом погибает
вместе со своей невероятно
прекрасной планетой.
А вы спасаете то, что можно спасти из этого – наступившего - ада.
Давайте, давайте.
Кидайте свою бомбу с тёмной стороны луны
Ведь наш мир – это такое шаткое равновесие, он вообще
сейчас мал, как никогда.
Надежда похожа на сон, и мы – по большому счёту –
В этом сне и умираем.
- Лена, вот, в-общем и всё, что я хотел тебе рассказать.
Я не знаю, чем занимается современная поэзия,
но я знаю – она не должна кружить над ещё живыми,
она сама не очень жива.
А должна быть – стопроцентно живой, понимаешь?
Проснувшейся, не имеющей иллюзий,
смягчающих обстоятельств,
культурного багажа.
Она не туристка, не наблюдатель, не соглядатай,
не указание, не наставление, не руководство к действию –
просто в ней то, на что мы способны, и то,
к чему ещё не готовы.
Я не знаю, зачем я это говорю, да и то, что я якобы
обращаюсь к тебе – не более, чем приём.
Понимаешь? - приём-приём.
Да, чем закончился тот рассказ, написанный в прошлом
Тысячелетии?
Им стало стыдно.
Они улетели из Солнечной системы.
*
КОНТРОЛЬ
я читаю слова:
ситуация взята под контроль
что такое контроль
вы понимаете?
вы думаете – это когда всё
наконец-то
становится нормальным
не о чем волноваться
всё под контролем
дураки
контроль – это пальцы
на руле
автомобиля
когда он
сбил пешехода
и
стремительно уезжает
это неумение
рулить
неумение вовремя
отпускать
педали
неумение
слушать других
слушать себя
все контролирующие себя
мужчины
с чистой совестью
умеют
убивать других
все контролирующие себя
женщины
с чистой совестью
предают
все остальные просто
остаются лежать
под ними
на
тротуаре
который в этот момент
заключает в себе
весь их
мир
*
"БУДУЩЕЕ НЕ НАСТУПИТ, СКОРЕЕ ВСЕГО, МЫ ПРОСТО СОСТАРИМСЯ" -
граффити на стене неработающего завода –
там проходит арт-фестиваль
думаю, делает ли страус этический выбор
скорее всего, он делает ноги
если находится в живой природе – в саванне там, или где.
люди любят притворяться большими быстрыми птицами -
кого-то разгоняет любовь, кого-то чужая поэзия, кого-то собственные амбиции
[рифма врёт, она ищет ангелов]
так делает ли страус этический выбор, если такое время, что без выбора никуда
почему это никуда – можно пойти туда [можно пойти сюда]
он не умеет читать, он не видит табличку снаружи
«страуса не пугать, в клетке бетонный пол»
ты мой бетонный пол, я твой бетонный потолок
и у страусов, после того как вымерли динозавры,
самые большие яйца в мире [и в каждом белок и желток]
но нет там желтка и белка, там только маленькие зародыши
нежные словно ландыши, занесённые, между прочим, в красную книгу –
вот скоро наступит 8 марта, и ими будут активно
торговать
во всех
переходах
метрополитена
какие-нибудь
дети
индиго.
*
О,Серёжа, мы все, все равны.
И мои штаны промокают тоже.
Петрова.
И мои штаны промокают тоже.
Петрова.
Представь, что можно говорить из пустоты, ну, жить в пустоте.
О чём тогда ска-же-те
И кому?
Примерно как думать всем телом о том что
жизнь это дар такой, и смерть это дар такой, и каждый из них приму –
вот так нечто, условно названное словом душа,
размахивает метафорическим флагом, всячески держит себя на высоте.
Иногда разевает рот (как говорят другие), иногда прикусывает локоток.
Ниасилил, потому что поезия и вообще много букоф.
Ну и дурак.
Если каждый господу равно любим, то каждый по-своему одинаков -
Столп соляной позвоночный а господь любит все эти истории
типа вся наша планета насажена на его флагшток
О, бойся данайцев – ты говоришь мне с иронией, свойственной разуму
Когда ему нет ещё тридцати, -
Знаешь как варят лягушек? чтобы не выпрыгнули из воды?
Просто медленно нагревают воду лягушка нежится медленно засыпает
ну, потрогай себя внутри какой же там кипяток
*
самые человечные видеоклипы на самые человечные песни
почему-то снимаются в совершенно пустых городах
в местах, где никого нет
вокалисты и вокалистки сотен групп проникновенно поют
в этих трогательных декорациях примерно такие слова
я один | я одна
я хороший | я хорошая
полюби меня
будь со мной
давай будем вместе
и я не понимаю чего же они хотят на самом деле
*
он говорит: - понимаешь, сейчас такое
положение дел, что вовсе не надо взрослеть, ну
примерно до сорока
он берёт эти и ещё вот эти ментальные контуры напрокат
представляешь – люди в искусственной оболочке
как рекламное видео, мелочь, но повторяется
привет, я говорю, как слышно: ау, новая жизнь начинается
он устраивает поэтические фестивали в калининграде
он торгует кошачьим кормом
ему кажется, что это нормально
к нему придут в гости кристофер и гуннила
ништяк, всё будет мило
у данилы давыдова нет действительного аккаунта на сайте livejornal.com
ничего, он будет незримо присутствовать карлсоном в шкафу
а продавщицы во всех магазинах продуктов уже пожилых людей
всё равно окликают «молодой человек» -
ау, молодые люди
чего ты хочешь от этой жизни, неужели только собаку
дорогой имярек
*
29,79 км/c
бедный бедный, для него родина сжалась до размеров тела -
тело надо беречь
[правда, оно разрушается с каждым годом, и
скоро станет совсем землёй] –
что же там, на земле? Какие-то автопокрышки, битые стёкла
куски бетона с торчащей во все концы арматурой –
и много-много свободного воздуха
(так бывает во всех пространствах, которые никому не нужны) -
туда и вернёшься.
а там, где земля дорогая, её – как правило – асфальтируют:
много заборов, перекрытий, коммуникаций
много людей, стоящих впритык к друг другу
и не видящих друг друга в упор –
так бывает ещё в метро
или в пробках на кольцевой дороге
или в бесконечных обсуждениях по ту сторону ноутбука
(это одно и тоже) -
для них родина сжалась до размеров тела
(тело – это такой автомобиль)
может ли родина быть дорогóй? А земля?
Разумеется, может.
В тех случаях, когда ни того, ни другого
в пределах видимости не осталось.
На скоростном автобане,
мимо билбордов с рекламой какого-нибудь цветного говна
или национального лидера –
ровно-ровно едет перегруженная фура с долго не спавшим водителем
обычное состояние – дорога встаёт столбом
(трасса из горизонтальной становится вертикальной) –
поворот руля или случайная иномарка,
выскочившая как бы из ниоткуда –
и мы будем всю жизнь по ту сторону ноутбука
припоминать, чего же
нам стоила эта земля, летящая в космосе со скоростью
29,79 километров в секунду.
*
АНАЛЬГИН
1. голодная утка
малолетний мудила, езжай в Чечню, Осетию, Ингушетию.
Как наши друзья в 90-х, 18-летние пацаны:
мёртвый чеченский чурка, мёртвый русский чурка, и много-много бабла
у тех, кто не воевал.
Друганы дезертировали, ехали на поездах, на электричках – в город родной,
Москву:
Москва сидела на героине – его продавали открыто в подземном
переходе под Лубянской площадью,
примерно до 97 года.
В 97 году под аркой на Кузнецком мосту в Москве
появилась самая первая кофейня в Москве - «кофебин»,
над ней ещё был клуб «голодная утка»
где девушки танцевали на стойках, и можно было
потрахаться с незнакомкой.
Сотрудники «кофебина» (по договорённости) ходили в туалет в «голодную утку»,
(я тоже ходил), -
стоял как-то вечером на улице после работы,
подошли два пацана с третьим, сказали:
- слушай, это героин или анальгин?
Я попробовал, сказал: - анальгин.
Тогда они дали пизды
третьему, потому что
незачем врать пацанам.
Зарабатывать деньги на смерти, которая приходит не к ним,
которая приходит – к нам; [в смысле – находится рядом,
как были рядом
эти
мне незнакомые пацаны] -
И до сих пор приходит, теперь уже
на государственном уровне:
россия для русских, чечня для чеченов, осетия для осетинов,
сибирь – для сибиряков, -
а Москва в 2000х сидит на дешёвых амфетаминах и относительно
недорогом кокаине
потому что на что-либо, кроме денег и скорости, слов не хватает, или -
не хватает мозгов.
2. прайм-тайм
[реклама на канале ТВЦ
"избавление от кокаиновой зависимости" - простая картинка с текстом,
даже нет видеоряда, зато её крутили в 2005ом довольно часто] -
двухтысячные заканчиваются, мы сейчас
почти уже в их конце,
национал-социализм, или просто социализм, левое-правое, правое-левое,
сено-солома; фа-антифа;
и люди, как разбитые лампочки в подъездах, или - разбитые стёкла
дорогих ягуаров, посередине -
как сказал Сатуновский в 1971 году:
"В век сплошной электрификации всем всё до лампочки.
Так что даже левые поэты
пишут
правые стихи"
Ничего! можно пойти на пятое международное поэтическое биеннале в москве,
вернутся оттуда поздно, вернуться оттуда довольным, вернуться оттуда бухим -
лужковские новостройки, круглосуточные магазины,
совершенно пустой - по ночам - юго-западный округ,
солнцевский район.
3. анальгин
Я знаю вкус анальгина
Потому что у меня очень плохие зубы,
Точнее, у меня хорошие зубы, просто они раскрошились:
Как-то после работы, в одном кабаке, пока ещё не принесли горячее,
а пиво уже принесли,
почувствовал себя дурно, пошёл в туалет умыться –
первое что увидел – это ослепительный белый свет,
оказавшийся чуть позднее кафелем, на котором я в тот момент валялся –
фига себе, я подумал, вот это круто –
умылся, пошёл есть, и оставил в уже принесённой свинине свои коренные зубы –
просто школьные стоматологи в советской школе сверлили
слишком большие дырки, и пломбы легко вылетали; -
сказал жене – у меня что-то с ухом, посмотри:
(длинные волосы, незаметно) -
оказалось, что оно порвано пополам –
наверное, сползая по стенке, задел головой трубы, ведущие от писсуаров,
а я ничего этого не почувствовал,
не то, чтобы плохо с памятью, а так – обычное лёгкое сотрясение,
чувак, работавший тогда в МЧС, и бухавший с нами, отвёз меня в склиф,
мне было неловко:
врач спрашивал – ты кто? я отвечал: - ну, художник,
он шутил, зашивая
мне ухо и подбородок: - ну, будешь теперь как Ван-Гог;
я отвечал – ага, теперь ещё надо подхватить сифилис, и я
буду как Гоген;
четырнадцать швов, зубы чуть после выпали, к стоматологу не пошёл,
с женой развёлся,
наступили двухтысячные годы, совсем другие расклады, где
это всё теперь?
Только в памяти, которая избирательна;
скоро выборы нового президента, который будет таким же как старый,
или [говорит Настя] – кем бы он ни был, он будет козлом отпущения,
впрочем, все мы будем просто жить, как жили всегда –
не особо что-либо замечая,
иногда посещая врачей, иногда загсы, собесы и морги –
в каком-нибудь кабаке или клубе, ожидая пока принесут горячее,
потому что
пиво уже принесли.
*
2007
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney