РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлия Джимран
Простыня
15-06-2022 : редактор - Рамиль Ниязов-Адылджян
***
мы ехали с цыганами в степи
смотрели на тонированные стекла
захватывали
города-ларьки
в одной из точек нашего пути
неистово
кричали
чапсарак элинла*
а я смотрела
на стразы
на платке
на голове
у бабушки
взобравшейся на обшарпанную табуретку
и думала как давно
не видела такого солнца
*покупай скорее
16.03.2016
***
на западе все без перемен
ухабы
колдобины растрясут
покой оазиса
пыль засушит
притворную беспечность
и я стану отощалой лицом
и черствой душой
с меня высосут
все соки
комары
как с этой земли
сосут уже который год
железные хоботы
нефтяных вышек
не устают остервенело
выдавливать черный гной
Земли
изможденно смотрит она
на резиновую подошву чужих
и родных
предавших
на западе все опять без перемен
23.04.2016
***
почему так мало женщин в искусстве?
Ма!
кажется я знаю...
Мама!
...только ты ухватила кончик слова...
Мама-мама!
...и готова исписать пару листов...
Мама, я покакала!
***
Простыня
Лёгкий ветерок доносит запах магнолии и крики чаек. Арифа бежит по набережной Сухуми и прижимает свёрток. Надо успеть в ателье того старого еврея. Очередь на пошив к нему до сентября, но она смогла пробиться.
Скоро у неё свадьба, а дел невпроворот..
Дато, будущего мужа, она встретила в кафе на набережной. В то воскресенье Арифа с подругами вышла в свет – поесть мороженое - в новом платье голубого цвета, что так красиво оттеняло копну рыжих волос. Компания молодых ребят громко говорили. Но что говорили – подслушать неприлично, и не разберёшь толком, грузинский язык Арифе давался сложно. Огромные чёрные глаза Дато остановились на нежно голубом Арифы. После той встречи в кафе с мороженым Арифа каждый вечер спешила к набережной чёрного моря и к чёрным глазам Дато.
Дато и Арифа решили не растягивать период свиданий, а пожениться сразу весной. Арифу закрутила вереница хлопот.
Приданое хотелось самое лучшее. Как и будущее В свёрток завёрнут голубой лен – нежный, как суфле. Арифа представляла, каким получится постельное бельё. С оборками и изящным кружевом по краям. Еврей отшил идеально. Строчка легла гладко. А вот жизнь не очень.
Она крахмалила белье, отглаживала сорочки мужа, налаживала отношения с родственниками, любила семью и всё, что в ней было, хорошее и плохое. А декорации за окном менялись.
Всё первоё лето замужней жизни Арифы сопровождалось тревогой. Столько мнений и разговоров вокруг. Арифа думала, что всё наладится. Но беспокойство нарастало. Дато и его отец каждый вечер куда-то уходили. В августе на улице стало небезопасно. Уже прохладной сентябрьской ночью Арифа с мужем и его родными уехала в Тбилиси, наспех собрав только чемодан да сумку.
Кто же знал, что в эту простынь из приданого она наспех будет сворачивать семейные фотографии, иконы и старенькую Библию, когда дом уже начнут обстреливать?
Оставив в Сухуми сестёр и родителей, Арифа не сомневалась, что поступила правильно. «Скоро всё наладится, и мы вернемся домой». Но с каждым днём она ощущала точку невозврата всё сильнее. Рассорились семьи и друзья. Между Тбилиси и Сухуми пролегла чёрная полоса. Как впрочем, и в отношениях с Дато: не было ни ссор, ни претензий. Просто каждый раз новости оттуда будто глыбой льда ложились между ними на ту самую льняную простынь голубого цвета и отдаляли друг от друга. Почти каждую ночь Арифа зажмуривала глаза, веря как ребнок, что случившееся – это недоразумение. И сойдёт как сон. Но всё продолжалось: сына соседей взяли в плен, сестру тёти Нино пытали утюгом, сыновей дяди Теймураза нашли мёртвыми.
Тбилиси казался Арифе мрачным и даже чёрным. Она постоянно искала глазами лазурную гладь в горизонте. Но находила только овощные лавки – яркие пятнышки на серых декабрьских улицах. Ветер срывал листья с деревьев и белье с балконов. И завывал будто в дуэте с воем её грудной клетке. Когда в горечь и боль происходящих событий встала камнем, Арифа уехала в Сухуми одна. Дато не останавливал и не возвращал. К тому времени они совсем перестали разговаривать.
Когда вернулась в родной город, первым делом пошла к набережной увидеть, как легко простирается тихая голубая гладь моря. А в дом Дато и родителей попасть не смогла – сразу на заборе увидела табличку «занято» и развешанное бельё. Даже инжировое дерево, которое сажал ещё дедушка Дато, срублено. Сейчас Арифа живёт с сёстрами и помогает с племянниками и по дому. Слышала, что Дато также живёт один. Кроме редких слухов и той простыни голубого цвета от Дато в её жизни ничего не осталось.
Арифа разглаживает простынь, сотканную теперь из обрывков воспоминаний, а хочется надеяться, что приглаживает боль утраты и сожаления о той другой жизни, где было море, крик чаек и запах магнолий.
Февраль 2020 г.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney