СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Тимофей Дунченко

хобот

07-07-2011





перестали штырить побочные наши игры


ангелы и горгульи

1.

Все превозможности из себя. Расскажи как
было, когда оказался в социальном улье, когда камень
замолк. И все они, ангелы и горгульи, вдруг
посмотрели, как ты суетишься на полигоне,
и собираешь гильзы, выбирая пули.

Когда ни с сего, ни с того вдруг сказали
мол город, мол, в этом сити вы общество мимоходом
и причмокивайте, лязгая губками. Вылови
почтовую птицу.

Паутинное ситце, ловить в полете. Лучшие те, кто
сам себе на учете. А то, что
во внутренней испечете - то почудится. И
ничо. И дитятко на почете. Письмо
в жопу - и летите.

Все превозможности - тугой хобот. А сам
посмотрел в глазок,
а там - пустая лестничная. И все
ходки - клетчатые. И все крики, как
шепот. Нет ничего и нечего,
мы в расчете.


2.

Сбыл хобот. Грохот его усох. Говор песенный. И ни
о чем разговоры. Ставится, как
узором. Украшает шаг.

Мы любить ее, а она своим
кругозором. А она своим, непонятным
самой, позором - все пошатывает
на углах. А там и ровное совсем, идет
и сепию влачит.

Румяшки палит по обуви, им бы
ладоши, и кучки любви. Все
превозможности, все ульи, выстроенные
на неподвижности восприятия голоса.

Тени, мешки и челюсти.


3.

Щебетом мою девицу, она сердится
и умножится. И такая некрасивая у нее становится
рожица. Что плевать в какое тело
волна вспенится.

Что неважно когда. В январе или
в июле.

Все с одним размахом крыла смотрят
ангелы и горгульи. Те и другие из
камня. Сам из глины, из щебня. Надувая шарик,
щеки свои порвали.

Идут и ебнут.

По роже, по тому, чем
мы все похожи. Упал и лежа отражает удары тех,
кто его уничтожит. Умереть не случится, а
жить поможет.


радуги и торнадо

1.

Ну чего она сомневалась, что он покажет,
как надо. Он показал и радуги
и торнадо. Показал ограду этого
зоосада. Ограниченность клети, ну чего вы себя ведете,
куда ведете, как дети.

Посталкивались черно-белыми. Померялись цепями
и велами. Пробежали ночь до утра. Выпали
очень вялыми и дебелыми.

Что еще сомневаться, где высчитать то
родство. От которого гадство, как лучшее
рождество в середине пустыни. Где белый песок жарит
пятки, как снег жалит.

Где сами в обнимку лежали, как
мертвые дирижабли. Загорали трупы вокруг. Разодетые,
разобутые. Мертвые, но с открытыми, ебанутые.

Ну чего она сомневалась, что лязг неслышен. Что
если тебя оближут, то вскользь во плавь. Что если
кажется, то поправь - я ничего не вижу. И слишком
громко, убавь ее, ну
убавь.


2.

Молоко дрожало, гроза была. Сотрясая звуком
в начало шума. Отрешенное своего вчера, своего
пылало неистово, гласно, чудно.

Где потуже сжать, чтобы выделилась
слюна. Чтобы там на дюне.

Перетлела ее слона голова, распустилась
цветочком бури. Бутончиком дребезжало, привлекало
корнем.

Непростое твое положение - пораженно. Прибегая на
исповедь до волны. Умывая себя
в горизонтный вырез.

Они так полюбились, что доски в щепы. А щепы
смешались с песком.

То ли единым берегом, то ли таким
куском. Поласкало о скалы, и вышло
воем.

Такой тоской.

Что не верило, не гадало.


3.

Дирижабли мокнут. Смуро лежат, чайки кружат
над трупью. До такой тишины еще долго на
собственном дребезжать. Еще долго
дохнуть.

Горело маревом, жестило горем. На полсантимента
над ровным морем.

Не касаясь соли, как камешек далеко-далеко. Вон туда,
и махнул рукой. И не видно куда махнул, сам себе
на ладонь чихнул, аллергия на солнце, на то еще
потепление.

Хорошо, что еще настроением
полыхнул, как закатом. Мол ты то рядом. И больше,
из этого настоящего момента нет никакого
ни счастья, ни исчисления.

А только мертвые, как дирижабли
в песке. Поеденный, как чизкейк. Политый, как
он, сиропом. Оставленный, словно
он, на утро.

Еще долго ходить сквозь скалу
гротом.

Ошибаясь любым не туда
поворотом.


4.

На свет, из мрачного, как с дачи. Приехали
как-будто бы домой. О, боже, как
в маршрутке нас укачивало.

Стояло сердце каждым светофором. Молилась музыка
от пальца на эфэм. Меж тем над городом,
как радуга-торнадо. Торчал мой
клемм.

Остыло бы, не плавил, не терял. Подумать про
кораллы и медузы.

Он так еще в маршрутке заебал. Что выйдя был
живым и тяжким грузом.

А больше не было ниче. А только плюнул
за плечо. И все покрыл. На перья крыл. На жизнь,
дорожную, как пыль.

И чуда муть. И яви грязь. И больше
ничего не надо.

И только ангелы заправки и
гаргульи, каменелые
от счастья.

Смотрели сверху словно
радуги торнадо.


кораллы и медузы

1.

Как будто голоден до чувств. Как там, в волнах,
среди кораллов и медуз. Глоток волны, и
тучи на корабль.

Почуяв самое ничье, грозу поймающий
балконом.

На пляс, как на зовущий барабан. С окна
запущенное тело.

Летит и думает за нас. Я вдребезги
как-будто так хотело. Как-будто это
был последний раз.

И пятнышком на циферку один. Они еще
поправят смазанное мелом.


2.

Как хохоча, смеясь и возбуждаясь. Они
ходили и друг в друга не втыкались.
А как воткнулись - не разъять. Медузий
корм, команда взять. А что
еще - еще определялись.

И тут текло, и там текло, и под зонтом
как под стеклом. А под другим смотреть углом,
так сразу много полегло. Война, миры,
посуда, нерв.

И кто-то точно был неправ.

И кто-то точно был не жив, а кто-то жил,
но как-то так.

И все хуйня, и все зачем. Один построил
свой ковчег, другой соседей затопил.

Один упал, другой лежит.

Один чего-то там сказал, другой чего-то
там устал.

Один лизал, другой сосал. Опять медуза
и коралл.


3.

О угодья, бляцкое ты поместье. Мне же кто
хохотал тут в висок, что мозги на стене.

Сели, поездили, покатались.

Как не двигаться, когда все смеялись. Пальцем
своим о палец показал такое.

Что шапки вверх и ликуют.

Очень хочется сказать какую-нибудь
ересь.


4.

Волны миром, медузы краем. Обжигая
волну лакаю.

Чтобы якало твое около. Чтобы берег обрек на
кокон. И его вылупляло.

Чтоб от любой тележки в супермаркете било
током. Чтобы каждая очередь за покупками
усыпляла.

И там под сон, в песке, как слон.

Растворялось и исчезало.


ландыши и тюльпаны

1.

Хорошо было грязью. Теперь когда чист,
как маленький из святых. Мизинчик. На ладошке ландыш,
и тянет его к глазам. Если станешь болтать языком,
приготовься его полизать, и дать хоть немного воды
растению.

И припадочное, что везде они. Красные, как тюльпаны, желтые,
как тюльпаны. Из угла каждого, тебя, как жажду. Глядят
руками влажными. Поздороваются, ущипнут
за бездну.

Ужастик на ножках, крюгер - цветок любви. Хорошо было грязью,
теперь словно селяви далока. Мягкий да на
поток. Вышедший раньше срока из подола, как рухнувший
на перемене урока. О батарею лбом.

Стало бояться окон, окна под кожей, окна на коже,
и стало бояться кожи.

Бьет ее током от всякого, кто подумает, что
ниче же. А подумает - ландыш свой на
ладошке трет.

Вот его то он первым и уничтожит. Вот к этой цели идет
теперь, идиот.


2.

Ума палата, сочетает, как выглядит ведьма и
ее лопата. Зовет в жар. Садится и
подтверждает.

А сам такой в латах, защищенный
такой, в латах. Печется о ближних, и запекается,
как пучком.

А у ведьмы восемь дочек, она им их
всех накормит. Кушай первая плечо, кушай третья
левое плечо. Их два есть.

Из него таких блюд наделаю. Что ни в сказке сказать,
и ни блог прочесть. Только месть
родителю. Очень крохотная была квартира, все слышала,
ничего не видела. Но такое себе
представляла.

Что когда узнала про кольца сатурна и пыль юпитера. Только
хмыкнула. Только хмыкнула, а тогда рычала.

На восьмое тюльпаны нес. Звал в лес, собирать
ландыши. А в лесу преклонил и такую блять чушь понес,
что вороны на поле с пугала
навернулись.

А падая с пугала еще и глаза
себе выцарапали. Крутили от ужаса небось
как вензели.

Жрите, дочери, рыцаря. На царя
не хватило пенсии.


3.

Молоко себе доил ангел-тысячебыкрыл. Дергал за
сосцы себя. И не выдоил. А выдоил такую
ругань.

Типа, чтоб у них в песочных часах водой полито
и песчинки застряли. Пророчил насмерть. Чтобы они, кентавры,
сношали коз. И из союза этого.

Рождались фавны.

Ну типа этого. И из союза этого. Чтобы ты путал ландыши
и тюльпаны и вообще в конечном итоге
там выросло ЭТО.

Так там и так, ЭТО выросло. А
не ландыши или тюльпаны.


4.

Так я подошел к главному.


медведи и тигры

1.

То что нам пески - им хобот. Постоянная сухость
в носу. Говорил он, и резал на хлеб колбасу. Я кивал,
мне хотелось есть.

Вот смотри, я - художник, я рисую, например, вот. Хорошо
получается, молодец, говорю, а я - стишки пишу, оттуда мол
и показываю на рот.

Вы, поэты, все - пиздуны. То что вы пишете, я так когда-то
в школе писал дневник. Личное, мол. - Ты хоть в рифму пишешь? -
Нет, перебежками.

А, ты еще и трус. А я - художник. А что ты, поэт, думаешь
об искусстве.

Думаю, что искусство - это ты, художник. А я хуйня, и мне будет
очень стыдно за написанный после нашего разговора текст. Я даже в нем,
отмечу, что пишу его в момент разговора. Ну ты правильно очень сказал
как дневник, как школе. только в рифму. Только я не в рифму и без
заглавных букв и знаков препинаний. хотя у меня задумка есть,
ну так, шандарахнуть. Концепт, типа.

Типа, то что пески - то хобот. То тигры и коридоры, титры и разговоры.


2.

Я смотрел на полюса - видел разные леса. Мне
хуями помахала очень странная лиса.


Ну вот смотри, ты делаешь акцент на
странность лисы. Так никто не заметит хуи. - Ну да. - Да не ссы пока,
ты - хороший поэт. Просто, делай акцент туда куда надо. -
Я делаю. Лиса сбежала из зоосада и бошкой в сугроб. Сугроб - это колобок.
Ну такая реминисценция сказки.. - В жопу сказки, пиши про гроб. - Я уже писал
про гроб. - Наверное про собственный. - Да, про собственный. А что? -
Да ебло в пальто! Не мне тебя поднатаскивать. Я - художник. Мне цвет и тьма. -
Ага, я записываю.. "тьма и свет" - Да пошел ты в жопу, поэт! Не тьма и свет, а цвет
и тьма!.. - и от количества этажей вдруг сошли с ума, медведи
и тигры..
- я сам пишу, давай я..

перестали штырить побочные наши игры
обрастая шерстью расставшись с миром
вдруг придут ко мне львы, медведи и тигры
я знаю - придут ко мне..


- возьму эпиграфом.. - не перебивай, я рифму придумываю.. - ну ты ж
художник.. - и чо? как будто рифму я не смогу?.. - наверное, сможешь.. -
"о, питер, бляцкий подорожник! всегда здесь дождь! в москве вот не всегда,
а тут всегда, о, бляцкий подорожник!.. всегда тут дождь!.. - о, это да..


сердце и лето

Четкие, как деревянные
игрушки. Выжгли имя свое на чае, и как
фигурки тоненькие сидим рядом на скользком
как ложь подоконнике.

И друг в друге души не чаем, а кофем как главное
слово слюну друг друга ловим. Бегают и
резвятся по саванне чувств бесхребетные
слоники.

И жестит и цокает языком словно около
разверста. Словно так ее и поюзали, прямо в
кость. Словно щебет стоял как гомон. Очарован и
околдован потом растоптан.

И этим новым словом теперь под пяту
как стельку. Непостиранная постель и укрываясь
одеялом, мельком увидеть щель. Где бы сон
проник и по прохождению себя подарил
пряник. Где их тысячи словно
нянек, которые напевают колыбельную, как
пластинку тянет.А ты спишь и слышишь,
как бьется о преграду игла. И в голову запирается
фраза "и взметнулась его ряса". А там еще и
страшная бука глядит из угла. И ломается детская
психика и страх колени вывихивает. Ожидание пляса
стряхивает возможное и поглощает то, что
в него впихивают. Понимая что жизнь удивительно
безобразна.

Что несмотря на слом тела, слом души - это именно то,
что она и хотела. Что использование слов - главный
момент рассудка. Что теперь со всей нежности
назовешь ее прямо - сука. И деревянные бытовые игры
призовут к тебе львов, медведей и тигров. За одни лишь
сутки и шелест яви и клятвы крови. По совести
бестолковы. Не добиться ни понятного вгрызания
в самого. Ни на запах идти, когда все пропахло
тобой.

Чуткие как деревянные, как ненавистные
зубы те. Очень жуткие, когда пьяные, настоящие,
пошатались и послонялись, разбежались
и полетели.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney