РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлександр Вепрёв
Бомжацкие стихи, пароход «Бунин», или Умные пальчики
19-07-2021 : редактор - Владимир Коркунов
Во время пандемии истерии и коронавируса, находясь в самоизоляции в горах Кавказа, я написал около трёх десятков яиц, тьфу! опусов. Среди которых есть один ночной опус, который и теперь волнует меня; утром, когда проснулся, я вспомнил, что данный опус написал Остап Бендер. Но ничего, подумал я, читатель рассудит. Отделит мух от яиц и яйца от мух! Что не наделаешь во время истерии и сумасшествия! Особенно, когда после Кавказских гор видишь Чёрное море, раскинутое, как огромный блин на сковородке.
Автор
Антисептик
Я вижу оком через край:
Толстею, брат, и молча ширюсь
Вон там, на кухне, сущий рай,
А там сидит коронавирус.
За окнами простор шумит;
За окнами синеет море;
Там чайки реют на просторе,
Поскольку пофиг даже им,
На карантин, где мы сидим,
Их не берёт ни мор, ни хвора.
Как будто море состоит
Из антисептика раствора.
Как-то так
Верлибр в двух верлибрах
I
Как-то так понятно, что человек живёт циклами,
сначала или в конце — творческий подъём,
а потом — спад, сравнимый с апатией
и опустошенностью, будто кто-то забрал
большую часть энергии
из твоего тела
или души.
II
Может быть, мы некие коровы,
дающие некое энергетическое молоко
для высшего разума?
Как-то так...
Бомжацкие стихи, пароход «Бунин»,
или Умные пальчики
Верлибр в пяти верлибрах
I
Однажды, где-то в 90-х годах прошлого века,
сидя за феерическим столом в компании бизнесменов
и будущих бизнесвумен в комфортабельном ресторане,
похожем на пароход «Бунин»,
я с гордостью продекламировал стихотворение
одного современного поэта «Над Вологдою
северные ветры раскачивают галочьи жилища,
II
И до полуночи не умолкает
несметных стай тревожный переклик.
Как пасмурно… Сквозь снег вода сочится,
и окна поликлиники черны.
И только ненаглядный храм Софии
на косогоре борется со мглою…
В какую осень, ах, в какую осень
причаливал поэт, теперь погибший,
на мглистый берег родины своей…
И девочка в заштопанной кофтёнке
несла из магазина сетку с хлебом…»
III
Новая русская дама, сидящая напротив,
постукивая тонкими проницательными пальчиками
по свежей скатерти феерического стола,
с тоской заметила, что стихотворение хорошее, но бомжацкое.
Так и сказала — бомжацкое. И всё.
IV
Я не знал, что ей ответить и промолчал.
Лишь на следующий день, рассматривая заходящее солнце
в округлом оконном проёме комфортабельной каюты,
я подумал, почему бы не составить
антологию Русских бомжацких стихов.
V
Это воспоминание до сих пор витает над моей головой,
но я точно знаю, что данное составление мне не осилить.
Как никогда не вернуться в тот феерический ресторан,
похожий на пароход «Бунин»,
где по свежей скатерти гуляли умные пальчики…
Умная голова
Верлибр в трёх верлибрах
I
По пути из аэропорта домой разговорился с таксистом,
молодым армянином. Он сказал, что в Америке
работают одни умные головы, что он туда,
между прочим, тоже ехать собирается.
II
На мой вопрос, чем он там заниматься будет —
ответил, что будет работать таксистом. Что купил
подробную карту Нью-Йорка и уже год изучает
расположение улиц; даже знает, что на Пятой авеню
есть сорок три проезжих проулка…
III
В конце моей поездки я пожелал умному таксисту
счастливого пути, и дал, сверх причитающего
вознаграждения, 200 руб, говоря по-русски, — на чай.
Я знал из рассказа моего знакомого, что теперь в NY
таксисты зарабатывает гораздо меньше, чем в Москве.
Милосердие
Верлибр в трёх верлибрах
I
Васька открыл книгу и вслух прочитал:
— Кость, брошенная собаке, не есть милосердие. Милосердие — это кость,
поделенная с собакой, когда ты голоден не меньше её.
II
Васька пошёл в кухню, разогрел в электрической кастрюле суп
и вылил его в миску Шарика, которая покоилась там же в углу.
Затем Васька встал на четвереньки и стал лакать суп подобно Шарику,
а Шарик к тому времени, раздавленный колесом ночной машины,
спал на улице самым настоящим мёртвым сном,
и ему снилась мёртвая темнота, от которой исходил мертвецкий запах,
похожий на запах ладана.
III
Мимоидущий гражданин в чёрной маске на лице заметно поморщился,
но его неприглядную мимику никто из голубей, сидящих на карнизе крыши,
просто не заметил.
— Вот и всё, — подумал про себя гражданин по поводу Шарика,
и ускорил шаг. — Ему оставалось шагать ещё квартала четыре.
Жуков и медведь
Два верлибра в одном
Часть первая. ЗИМНЯЯ БАЙКА
Рассказ или байка про маршала Жукова
заключалась в том, что маршал, повстречав
на зимней лесной дороге свирепого медведя,
закричал ему:
— Сто-оять! —
Медведь, испугавшись громогласной командирской команды,
встал на задние лапы... И, помешкав немного,
отдал честь маршалу Победы, как подобает по уставу
бесстрашному русскому воину,
приложив лапу к голове, покрытой головным убором —
шапкой-ушанкой с армейской звёздочкой.
Часть вторая. ЛЕТНИЙ РАССКАЗ
Рассказ или байка про маршала Жукова,
заключалась в том, что Георгий Константинович,
повстречав в лесу свирепого медведя,
закричал ему:
— Сто-ять! —
Медведь, испугавшись громогласной командирской команды,
встал на задние лапы... И, не мешкая, отдал честь
маршалу Победы, как подобает по уставу
бесстрашному русскому воину,
приложив лапу к голове, покрытой головным убором
с армейской кокардой.
Из Сажи Вепревадзе
Афористический верлибр
I
Горы — это окаменелые облака, что легли однажды
на раскалённую землю.
II
В действительности всё намного проще,
чем мы предполагаем.
III
Лучше не скажешь, если не соврёшь.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney